— Доска!.. Ох брехун ты сопливый.
— Я не сопливый! Вась, скажи!
Взгляды мальчишек перешли на сидящего с краю паренька. Ростом он уступал Сеньке, но был плечистым, крепким. Вася единственный не был сыном солдата или унтера, однако как-то попал в группу и сперва мало с кем разговаривал. Ребята к нему не лезли, и даже Сенька обходил стороной.
На вопрос Вася не ответил, пожал плечами. Ломают доски японцы или нет, он не знал.
— Вот и выходит, что ты врешь, сопливый! — торжествующе проговорил Сенька. — На тебе щелбан за это!
Он ловко стукнул соседа по лбу, потом отпрыгнул в сторону и стал изображать движения японских учеников, строя дурашливые рожицы и взвизгивая.
Учитель закончил занятие и ушел из сада, а японские детишки все еще ходили по полянке, взмахивая руками. Сенька вдруг выскочил на поляну, оттянул пальцами кожу в уголках глаз, став похожим на японца, и задрыгал ногами.
Русские мальчишки покатились со смеху. Вася тоже улыбнулся и вдруг заметил на балконе японскую девочку лет десяти. Она смотрела вниз и чему-то улыбалась. Потом перехватила взгляд Васи и показал ему язык.
Сенька продолжал махать ногами, а потом прыгнул к одному из японских детей и стал кривляться перед ним.
— Сай-со-тай-то-касы-масы! — дурачился он. — Я тоже дзю-бзю могу!
Японские ученики неодобрительно смотрели на Сенькины выкрутасы, а потом один из них подошел к Сеньке и что-то сказал.
— Сопливый, что этот узкоглазый лопочет?
— Я не сопливый! — обидчиво воскликнул мальчик. — Он недоволен.
— Ща будет доволен. На, япоша!
И Сенька с силой толкнул японского ученика ногой в бедро. Тот отступил на шаг, что-то прошипел и вдруг неуловимо ударил ногой в живот Сеньке. Тот свалился на землю, зажал живот руками и заорал.
— Япошки наших бьют! — враз закричали несколько русских пацанов. — Меси их!
По такой жаре драться особо никому не хотелось. Да и Сенька, чудило, сам виноват, зачем полез? Но клич брошен, и сидеть на месте, когда все дерутся, нельзя.
Русские мальчишки бросились на японских. Завязалась куча-мала. Русские азартно размахивали руками и сопели. Японцы дрались молча. Они ловко ускользали от захватов, метко били и только шипели, когда получали удар.
Несмотря на численное превосходство русских, японские мальчишки постепенно одерживали верх. Вскоре на ногах остались только трое японцев и один Вася.
Он полез в драку самым последним, без всякого желания, и только когда заметил взгляд той девчонки с балкона. Она смотрела на него с жалостью, а Вася жалости не терпел.
Он бил расчетливо и нескольких японцев свалил, но и сам получил по лицу и по животу. Потом кто-то ловко перебросил его через бедро, но Вася вскочил, дал обидчику хорошего леща и только сейчас заметил, что стоит один против троих противников.
Утерев кровь с лица, Вася сжал кулаки. Победить сил не хватит, но отступать он не собирался, просто не умел.
В этот момент в сад забежал учитель. Он что-то громко выкрикнул. Японские детишки мигом повскакивали, правда, кое-кто стоять прямо не мог, кривился набок.
— А-атставить! — раздался рык Виктора Сергеевича. Тот тоже выскочил в сад и подал команду. — Назад! Прекратить драку!
Русские мальчишки вставали неохотно, а кто-то остался сидеть, зажимая разбитый нос или губу. Сенька так и вовсе лежал и стонал.
— Вы что, орлы, воевать с ними собрались аль как? — не снижал голос Виктор Сергеевич. — Так мир у нас. С чего начали-то? А?
Взгляд офицера остановился на Васе, но тот пожал плечами и посмотрел на балкон, где стояла девочка. Та покачала головой, показала ему язык, а потом убежала.
— Не по-нашему это, толпой на нескольких. Не стыдно?
Следом за Виктором Сергеевичем в сад вышел и настоятель. При виде его даже Сенька вскочил на ноги и виновато повесил голову.
— Сила вам, отроки, дадена, чтобы добрые дела творить. А разум, чтобы думать, что творите, — укорил мальчишек отец Николай. — Ишь что вздумали, забижать других! Ан не вышло, а? Не вышло?
— Не вышло, отче, — прогундосил Сенька.
— То-то. Их меньше было, а вас победили! Потому как ученые они даже драке.
Настоятель подошел к японскому учителю, тот склонил перед отцом Николаем голову и что-то сказал. Николай ответил.
Виктор Сергеевич опять посмотрел на Васю.
— Ну что, и впрямь вас победили японцы.
— Меня не победили! — упрямо проговорил Вася.
— Но дрались они здорово?
— Здорово, — согласился мальчик.
— А хочешь так научиться?
Вася бросил взгляд на японских мальчишек, что стояли в ряд перед своим учителем, и кивнул.
— Хочу.
— Ну-ну… тут одной силы мало, тут умение нужно. И терпение.
— Я вытерплю.
Вася покосился на балкон. Там никого не было. Лицо мальчика покраснело, он упрямо повторил:
— Я смогу!
— Вот молодец! — Виктор Сергеевич ласково провел ладонью по коротко остриженной голове ребенка. — Я скажу отцу Николаю, чтобы он попросил этого японца взять тебя в ученики. Хочешь?
— Да.
Взгляд офицера потеплел. В пареньке виден характер, да и силой не обижен, ведь и впрямь выстоял против японских учеников.
— Как тебя зовут-то?
— Вася… Вася Щепкин. Вы правда попросите?
К ним подошел настоятель. Горестно покачал головой.
— Дети неразумные! В кулачки норовят, словом не умеют. Что сей отрок натворил?
— Да вот наш смельчак хочет учиться этой борьбе.
Отец Николай недоверчиво посмотрел на Васю.
— Учитель Сато рассержен… правда, на своих. Говорит, что те не должны были вступать в драку, это ниже их достоинства. Вон как завернул!
— Почему это? — не понял Виктор Сергеевич.
— Мол, самый лучший бой тот, который не начат.
Виктор Сергеевич покачал головой, оглянулся на учителя Сато. Тот все выговаривал своим ученикам, а мальчишки знай кланялись и что-то коротко отвечали. Дисциплина, япона мать!
— Надо и наших их борьбе поучить. Пригодится, — с неким намеком произнес Виктор Сергеевич. — Вот и желающий есть.
Настоятель намек понял, вздохнул.
— Чтоб его Сато обучал?.. Не знаю. — Он внимательно посмотрел на мальчика. — Если только ты попросишь у него прощения. И у его учеников.
Вася недовольно поджал губы. Он не привык извиняться перед кем-либо. Не так его покойные родители учили.
Взгляд мальчика скользнул по разбитому лицу Сеньки, по взъерошенным приятелям. Опять перешел на пустой балкон. Потом вернулся к настоятелю и его гостю. Взрослые смотрели на него требовательно и строго.
— Если надо, я попрошу прощения! — вдруг заявил мальчик. — Честно!
Лицо настоятеля озарилось улыбкой. Он погладил Васю по голове и вздохнул:
— Хорошо, отрок, я верю тебе!..
К начальнику контрразведывательного отделения штабс-капитан Щепкин прибыл точно в указанный срок. Знал, что полковник Батюшин не терпит разгильдяйства, а опоздания числит среди самых больших нарушений дисциплины. И карает за них со всей строгостью. Хотя и не всегда. Но угадать, как выйдет на этот раз, Щепкин не мог, поэтому и поспешил явиться вовремя.
Еще утром при телефонном разговоре штабс-капитан уловил в голосе начальника нотки раздражения и теперь ждал нагоняя. Правда, причин для него вроде бы не было. Но тут пока не услышишь, не поймешь.
Батюшин встретил штабс-капитана сидя за столом. На приветствие кивнул, указал на кресло. А когда Щепкин уселся, вдруг вскочил, обошел стол и встал напротив подчиненного.
— Поздравляю следующим чином, господин капитан! — весело проговорил полковник. — Приказ пришел еще вчера, но я уж решил отложить поздравления до утра!
Щепкин сперва не поверил своим ушам. Потом вскочил, выпятил грудь, набирая воздуха для традиционного ответа, и выпалил единым духом:
— Служу Государю Императору и России!
Полковник пожал руку новоиспеченному капитану, усадил обратно, достал из шкафчика графин с коньяком и две рюмки.
— Извини, что накоротке и не за столом… прими мои поздравления, капитан!
Они выпили, по европейской традиции, не чокаясь, а только отсалютовав друг другу подъемом рюмок. Коньяк обжег горло и мягко скользнул в желудок. Щепкин поставил рюмку на стол, выдохнул.
— В двадцать семь лет и капитан! — качнул головой Батюшин. — Быстро растете, сударь Василий Сергеевич. Я-то в ваши годы только-только из поручиков вышел. Следующего чина пять лет ждал. Впрочем, и время иное, военное. Тут год за три идет, а то и за четыре.
Батюшин вдруг подмигнул собеседнику:
— Признайтесь, капитан, разноса ждали?
Щепкин смолчал, посмотрел на начальника.
— Да-да, каюсь, излишне сурово с вами говорил утром. На то были свои причины. И вы к ним отношения не имеете. Хотя… теперь, наверное, имеете точно.
