– Еще где ищете? – спросил Лыков.
– Другая версия, что у злодея фамилия содержит слово «нос». Носов, Безносов, как-то так.
– Успехи?
– Успехов пока никаких. Все люди с похожими фамилиями – простые обыватели. Подозрительных нет. Отыскался лишь один Безносюк, но он карманник, а не головорез.
– Понятно. Другие направления поисков?
Надзиратель удивился:
– Какие еще могут быть направления?
– То есть ваша версия ограничена сифилитиками и созвучными фамилиями?
Теперь удивился и Рыковский:
– Алексей Николаевич, вы, кажется, не поняли. Именно при сифилисе проваливается нос, очень даже часто.
– Я знаю.
– Так чего же вы хотите? Где еще искать нам безносого человека?
Лыков стал терпеливо объяснять:
– Во время войны с турками у нас в Кобулетском отряде было два случая. Там местность такая, что лугов нет, и сена, стало быть, тоже нет. Еще нет дорог, никаких. Лошадей приходилось кормить овсом. А доставка из-за бездорожья очень была затруднена. Лошади часто голодали. И у казаков однажды голодный конь сошел с ума и откусил хозяину нос.
– Впервые слышу! – поразился Рыковский. – От злости?
– Да, нервы сдали. У лошадей тоже ведь есть нервы.
– И что казак?
– Отослали в госпиталь. Больше я его не видел.
– Сильно откусил?
– Как ножом отрезал! Только две дыры и остались.
– Ну и ну… А второй случай?
– То уже в бою. Прилетел шрапнельный стакан… Знаете, что это такое?
– Слышал.
– Вот. Разорвался в цепи, которая лежала в поле. И подпоручику из нашего батальона отбил нос. Сам стакан – это такая тяжелая стальная чушка. Ударил сбоку, и готово!
– А шрапнели?
– Осыпало, но не задело. А стакан задел.
– И что с подпоручиком?
– Тоже в лазарет.
– Хм… Войлошников! Что вы на это скажете?
– Господин надворный советник прав. А мы не подумали! Надо расширить круг поисков. Военная травма… да и вообще любая. Мало ли что в жизни случается? Пьяная драка или на заводе в механизм угодил…
– Выполняйте! А вам, Алексей Николаевич, спасибо за первую подсказку.
Так за разговорами они прибыли в Сокольники. Перед проездом Камер-Коллежского вала толпились зеваки. Городовые не пускали их в рощу. В воротах возвышался рослый красивый офицер с выразительным лицом.
– Это пристав Четвертого участка Мещанской части поручик Лебедев, – пояснил Владислав Рудольфович. – Присмотритесь к нему. Способный!
Завидев сыскных, пристав махнул рукой. Зевак оттеснили, и пролетка въехала в парк. Лебедев ловко вскочил на подножку и приказал кучеру:
– Давай в круг!
– Где убитый? – близоруко сощурился коллежский советник.
– Прямо в круге лежит, за летней верандой.
– Наш?
– Ваш, Владислав Рудольфович. Удар в шею, как всегда.
Сокольнический круг – знаменитое место. Это пространство диаметром в двести саженей обнесено забором испокон века. Внутри – фонтан и летнее кафе. В пространство рощи от круга расходятся семь дорожек-лучей. Тут всегда людно, даже зимой. А уж в начале мая… Как в таком шумном месте совершили убийство? Наверняка имеются свидетели!
Они подъехали к веранде, сошли, и Алексей увидел тело. Тщедушный мужчина в подбитом сюртуке и слишком ярком жилете лежал на спине. Глаза смотрели в небо с театральным удивлением. Мертвый словно вопрошал: эх-ма, чего это? Голова повернута набок, в шее короткий разрез. И большая лужа крови вокруг.
– Документы при нем? – спросил Рыковский у пристава. – Личность установили?
– Никак нет, Владислав Рудольфович, – ответил Лебедев. – Карманы я обшарил, но осторожно. Чтобы не менять положение тела… Пусто во всех карманах.
– Обчистили, кто резал. А по виду, Василий Иванович? Что скажете? Кажется, похож на бразильянца?
– Думаю, он и есть. Приехал погулять, и не повезло.
Рыковский поймал недоуменный взгляд Алексея и спохватился:
– Ах да! Вы же не владеете здешним жаргоном. Бразильянцами у нас в Москве называют провинциальных жуиров. Их много наведывается сюда. Повеселиться, приударить… Это целый тип: при деньгах, неразборчивые, жадные до развлечений.
– Вы сказали, Безносый охотится на картежников, – начал Лыков. – Но здесь, в Сокольниках… Начало мая, летнее кафе только-только открылось. Разве в нем разрешены азартные игры?
– В корень смотрите, ваше высокоблагородие, – почтительно согласился Лебедев.
– Для вас Алексей Николаевич.
– Благодарю-с. А я буду Василий Иванович. Так вот. Игры в кафе, конечно, запрещены. Но тело-то здесь! Я тоже первый вывод сделал, что держатель кафе дозволяет тайную игру. Непорядок! Я хочу его припугнуть. Может, он со страху, что патента лишится, что-нибудь и вспомнит? Кто вертелся возле игравших, кто у входа караулил… А пока извольте пройти в заведение. Покажу, что я там нашел.
Все трое зашли внутрь, и Лебедев предъявил начальству веские улики. Прямо на столах лежали не убранные с ночи карты, на зеленом сукне белели написанные мелом цифры. Игорный притон!
– Где управляющий? – рассердился коллежский советник. – Закрыть чертово логово на все лето! Сегодня же подам рапорт обер-полицмейстеру!
– Владислав Рудольфович, дозвольте возразить, – тихо, но твердо остановил его поручик. – Нам много выгодней простить нарушение, но сделать управляющего осведомителем. Прошу разрешить это.
– Что? Вы требуете от меня санкции на нарушение закона? – вскричал поляк. – Да что же будет тогда твориться в Москве? Ежели мы сами начнем поощрять преступления…
– Владислав Рудольфович, а ведь пристав дело предлагает, – осторожно сказал Лыков. – Тайные игорные дома манят жуликов как магнит. А здесь край города, близко разбойная Марьина Роща! Такие персонажи могут заходить! Свой человек ох как нужен.
Начальник сыскной полиции озадаченно замолчал. А его временный помощник продолжил:
– Это в вас, извините, говорит бывший прокурорский. Но вы теперь сыщик! Без агентуры в преступных кругах сыска не бывает. Точнее, он бывает, но толку от него грош. А поручик Лебедев выказал, на мой взгляд, высокий профессионализм. Василий Иванович, вас бы к нам, а не в наружной полиции служить! Не думали об этом?
– Кстати, – спохватился Рыковский, – господин Лыков сейчас по пути подал неожиданную мысль. Будто бы наш Безносый может быть не сифилитиком вовсе, а бывшим военным, получившим травму. Нам оно и в голову не приходило. Что скажете, поручик?
– Здравое предположение, хотя я за сифилитика, – ответил Лебедев. – Травма – вещь броская, кидается в глаза. Был бы такой уголовный, давно бы мы о нем знали. А сифилитик… Вон их сколько в Москве! Кто-то и есть наш убивец.
Тут неожиданно заговорил забытый всеми Войлошников:
– А я считаю, господин Лыков прав! Уголовных сифилитиков десятки, но мы ищем уже третий месяц. Все картотеки пересмотрели, всю агентуру вздыбили. И впустую. Был бы Безносый одним из деловых, давно бы его идентифицировали. А тут новый человек, сторонний. Потому и на свободе до сих пор. Я за травму.
– Вот вам и поручаю расширить поиск, – оборвал спор Рыковский. – Вы старший группы, так и действуйте.
– Разрешите тоже войти в группу, – попросил Алексей.
– Вы мой помощник! И в таком чине… Разве если на правах старшего.
– Чины в сыске роли не играют. Войлошников давно ведет дознание, у него все дело в руках. А я буду входить две недели. Зачем? Как рядовой член группы я больше пользы принесу!
Рыковский посмотрел на своего надзирателя. Тот согласно кивнул:
– Почту за честь служить под началом господина Лыкова в любом качестве. Много слышал о нем от Эффенбаха.
– Ну вот! – обрадовался поляк. – Войлошников сам готов уступить пальму первенства!
– Разрешите настоять на своем, – мягко возразил Алексей.
– Как вы себе это представляете? Войлошников – коллежский регистратор, вы – надворный советник…
– Александр Иванович отвечает за поимку Безносого перед вами, так?
– Так. В качестве старшего группы. Но в группу входят рядовые агенты, коим он и дает указания. А как он даст их вам, Алексей Николаевич?
– Как всем остальным, так и мне. В рамках дознания у каждого есть свое направление. Я займусь тем, что рядовые агенты делать не могут. В частности, поиском Безносого в архивах Военного министерства. Имею там связи… Получится быстрее, чем если бы телеграмму подписал обер-полицмейстер. Ну и вообще… полагаю, что буду полезен в группе.
Рыковский задумался, а Лыков добавил:
– Еще считаю целесообразным включить поручика Лебедева.
– Это зачем? – вскинулся начальник отделения.
– Для усиления состава.
– Вы хоть знаете, сколько дел у участкового пристава?!
– Знаю, Владислав Рудольфович.
– Сомневаюсь! Иначе не предлагали бы такую чушь!
Лыков ответил, с трудом сдерживаясь:
– Господин коллежский советник, я занимаюсь уголовным сыском шестнадцать лет. А вы – пять месяцев. Я раскрыл более двухсот преступлений, и все они кончились обвинительным приговором суда. Ни одного оправдательного, ни одного «оставить в подозрении». А вы как следователь все свои дела успешно провели через суд?
