— Нет, что ты? — ответила я. — Мы обсуждали рождественское дерево. На нем очень красивые игрушки.
Мэри с благодарностью посмотрела на меня. Джон же взглянул на ель.
— Они очень старые. Почти каждая имеет свою историю, — сказал он. — Смотри.
Джон указал на небольшую хрустальную балерину.
— Мой отец подарил танцовщицу матери в день их помолвки. Мама занималась балетом, и он сделал ей предложение на рождество. Кольцо было привязано шелковой лентой к ножке балерины.
Голос Джона, обычно такой твердый и уверенный, был необычайно тих. Казалось, будто ему больно говорить эти слова.
— Красивая семейная история, — пробормотала я, понимая, что случайно приоткрыла тот потайной ящичек души Джона, который он сам старался всегда держать закрытым.
Джон молчал, всё еще глядя на елку.
Мне захотелось подойти к нему, прикоснуться, обнять…
Внезапно двери в залу отворились. Весь свет погас в тот же миг, и в дверях появилось нечто. Развевающееся на ветру белое платье. Глубокие впадины глаз. Лицо больше похожее на череп.Седые волосы, распущенные по плечам.
Кто-то из гостей вскрикнул. Бокал, который держала Мэри, со звоном упал на пол.
Призрак вплыл в залу и принялся кружиться по ней. Затем остановился столь же внезапно. Раздалась музыка. «Макарена». И привидение начало лихо вытанцовывать под неё популярные некогда па.
Снова зажегся свет. К нам, хохоча, ввалились Артур и Ланс.
— Дамы и господа! — провозгласил последний. — Позвольте представить вам призрак Кеннет Кастл!
Он взял под руку ряженную, и та сделала несколько шутливых поклонов.
Все в зале весело рассмеялись. Даже Мэри. И только у Джона на лице промелькнуло мрачное выражение. Или мне показалось? Так как через мгновение он уже смеялся вместе со всеми.
Потом я читала дневник Гвендолин, размышляя, не видела ли Мэри в замке нечто потусторонее? Может быть, знаменитую белую даму? А Гвендолин? Ведь замок был старым и при ней тоже.
'Сегодня в Кеннет Кастл приехала его хозяйка — леди Джулия. Вся прислуга, а также мы с мальчиками, выстроились на улице встречать её. По словам Листона, это традиция, нарушать которую леди замка не разрешала.
Говоря это, старик, к которому я уже успела проникнуться симпатией, выглядел весьма напуганным. Остальные слуги, кажется, разделяли мнение дворецкого, и потому в замке царила тяжелая и мрачная атмосфера. Что же до виновницы торжества, то леди Джулия и её друзья не торопились появиться, заставляя нас ждать их на удушливой уличной жаре. Мальчики изнывали, одетые в свои лучшие костюмы и застегнутые на все пуговки. Я хотела спросить лорда Кеннета разрешения для детей навестить тетушку чуть позже, и при менее удушающих обстоятельствах. Но его нигде не было видно. Похоже, это был единственный человек, не заинтересованный в приезде своей леди. Наконец, когда солнце уже стояло в зените, а экипажей леди Кеннет не было даже на горизонте, я приняла собственное решение.
— Томас, Эшер, — обратилась я к мальчикам, — бегите переодеваться. Мы идем на пляж.
Просить моих подопечных дважды не пришлось. Зато Листон кинул на меня взгляд, полный ужаса.
— Мисс Баррет, нам велено встречать хозяйку и гостей ровно в двенадцать дня у дверей замка.
— Сейчас уже час, — разумно заметила я, — думаю, дети смогут и позже поздороваться со своей тетушкой.
Листон и другие посмотрели на меня словно на умалишенную, но ничего не сказали.
Когда мы с мальчиками вернулись в замок, тот уже был полон гостей. Право, я никогда не видела, чтобы в Кеннет Кастл были ярко освещены почти все окна, и никогда еще замок не был таким шумным, как в тот день.
Мы с мальчиками тихонько прошмыгнули внутрь через один из черных ходов. В комнатах, выделенных под детские, не было ни души. Видимо, все слуги были задействованы в главных залах. Поэтому я сама помогла мальчикам переодеться и привести себя в надлежащий вид, после чего мы направились в сторону столовой, где обычно в это время подавали ужин. Но по пути нас встретила Розмари-экономка лорда Кеннета. Она предупредила, что столовая сейчас занята леди Кеннет и компанией её друзей. И что леди была крайне недовольна тем, что племянники не встретили её, как подобает.
Так что лучше нам отужинать на кухне.
Эшера такой расклад вполне устраивал. Что до Томаса, то я видела, как лицо его на мгновенье исказила обида. Юным джентльменам в его возрасте сложно мириться с несправедливостью. Но скоро он смог совладать с собой, и мы втроем отправились на кухню.
— Даже дядюшка сбегает от этой мегеры, — пробормотал по пути Томас, – почему мы должны терпеть её?
Мне было нечего ответить, но слова его заставили меня задуматься. Мы, и вправду, не видели лорда Кеннета вот уже несколько дней. Неужели, он уехал из замка? И это тогда, когда домой вернулась хозяйка.
На следующий день леди Кеннет сама почтила нас своим визитом.
Это было днем. Я давала мальчикам урок географии, когда дверь классной комнаты вдруг отворилась, и в комнату вошла она, леди Джулия Кеннет.
Одетая с иголочки от самых модных домов, она поражала своей роскошью.
Не раз я слышала, что жена лорда Кеннета-одна из самых красивых женщин своего времени. И это, наверное, было правдой. Хотя я предпочла бы посмотреть на неё без всех этих теней, помады и пудры, что были наложены на её лицо.
— Добрый день, тетушка!
Мальчики вскочили с места и отчеканили свои слова, как солдаты. Но леди Джулия не удостоила их и взглядом. Я также встала с места и сделала почтительный реверанс.
— Я ожидала, что уивжу вас вчера на крыльце замка, – сухо сказала тем временем леди Джулия.
Мальчики молчали, и тогда хозяйка замка посмотрела на меня. Глаза её показались мне мутноватыми и недобрыми. Невольно по спине пробежал холодок, но я ответила:
— Вчера я взяла на себя смелость увести детей, чтобы они не перегрелись на солнце.
Леди замка ухмыльнулась:
— А кто вы такая, чтобы брать на себя смелость? — спросила, нет, злобно прошипела она.
— Меня зовут Гвендолин Баррет. Я – их гувернантка.
Леди Джулия прошлась вокруг меня, будто я была статуей или обыкновенной бездушной вещью.
— Запомните, милочка, здесь хозяйкой являюсь я. И если я скажу стоять и ждать, то будет так, как я сказала.
Слова её, глупые, взбалмошные, жестокие внезапно вызвали во мне целую бурю. Да, она может быть хозяйкой замка. Но мы не вещи в нем. Особенно дети.
— Миссис Кеннет, — ответила я, стараясь смотреть леди Джулии в лицо, — Я – гувернантка этих мальчиков и отвечаю за их благополучие. И буду делать всё так, как лучше для них.
Леди Кеннет поняла мои слова. Скривила губы, отчего лицо её стало выглядеть старше лет на десять, и прошипела:
— Посмотрим, долго ли вам еще придется заботиться об их благополучии.
После, даже не попрощавшись с мальчиками, она покинула комнату'.
Я отложила дневник. То, как Гвендолин описала леди Джулию, никак не вязалось в моей голове с портретом, реставрируемым мною. Ещё в художественной школе нас учили читать людей по их лицам. У леди Джулии были своеобразные, но по-своему красивые черты. Широкий лоб и немного заостренный подбородок говорили об её бесконечном оптимизме. Брови были ровными, означающими такую же прямоту характера. Миндалевидные глаза были поставлены широко. Они казались живыми и излучали тепло. Моя леди Джулия была добра, нежна и прекрасна.
Я работала над портретом уже почти два месяца. Каждый день смотрела на это лицо. И не видела в нем той взбалмошной жестокости, что описала в дневнике Гвендолин.
В смешанных чувствах я снова обратилась к дневнику. Но следующая запись, сделанная, кажется, вечером того же дня, (обычно Гвендолин подписывала даты), рассказывала совершенно о другом. Вернее, в этой записи был какой-то бред. И мне пришлось перечитать строки несколько раз, чтобы понять, что к чему.
