– Мне не хотелось бы, чтобы здесь находились солдаты, – заявил Пико.
– В этой части мира они просто необходимы, – возразил Ахмед.
– Ахмед, спутники-шпионы следят за всей территорией Ирака, и если они засекут здесь военный лагерь, то с началом бомбардировок американцы и это место не оставят без внимания. Поэтому я считаю, что нам следует организовать работу несколько иным образом. Здесь не должно быть ни военных палаток, ни солдат. Тех четверых, что уже находятся здесь, можно, конечно, оставить. Они станут своего рода сдерживающим фактором, если кто-то из местных жителей вдруг задумает здесь чем-нибудь поживиться. Если я приеду сюда проводить раскопки, то исключительно с гражданскими специалистами и с гражданским оборудованием.
– Так вы приедете? – с нескрываемым волнением спросила Клара.
– Еще не знаю. Я хочу взглянуть на те две глиняные таблички, о которых вы рассказывали, а также на таблички, где вроде бы фигурирует имя Шамас. Пока я их не увижу, не смогу прийти к однозначному выводу. В принципе, данное место представляет определенный интерес. Я, также как и ваш супруг, считаю, что это здание является древним храмом-дворцом, и что кроме глиняных табличек мы, наверное, сможем найти здесь еще что-нибудь интересное, хотя я в этом и не очень уверен. Пока на заданный вами вопрос я отвечаю следующее: мне еще необходимо разобраться, стоит ли привозить сюда двадцать или тридцать человек с оборудованием, необходимым для такого рода раскопок, и тратить на это соответствующие средства, особенно учитывая неблагоприятную политическую ситуацию. Рано или поздно Дядя Сэм пришлет сюда свои истребители F-18, и тогда здесь будет очень тяжко. Они намерены сравнять Ирак с землей, и я не вижу причины, почему они должны пощадить нас, если мы будем находиться здесь. Я сомневаюсь, что для них имеет хоть какое-то значение тот факт, что мы пытаемся раскопать руины храма-дворца, построенного за много сотен лет до рождения Христа. Стало быть, приезжать сюда сейчас означает идти на неоправданный риск. Вот когда закончится война…
– Но мы не можем оставить это в таком виде! Здесь же все будет разрушено! – в голосе Клары прозвучало отчаяние.
– Да, мадам, вы, безусловно, правы, – согласился Пико. – Истребители F-18 ничего здесь не оставят, кроме, разве что желтой пыли. Вопрос заключается в том, хочу ли я рисковать своей жизнью – не говоря уже о деньгах – ради такой вот авантюры. Я ведь не Индиана Джонс, а потому мне необходимо тщательно проанализировать – и при этом постараться не совершить непоправимую ошибку – сколько времени уйдет у янки на подготовку к войне, сколько времени мне понадобится на формирование бригады археологов и ее приезд сюда, сколько времени пройдет, прежде чем мы получим хоть какие-нибудь результаты…
Сделав небольшую паузу, Пико продолжил:
– Война начнется через шесть-восемь месяцев, не позже. Посмотрите, что пишут в прессе. Я уже давно заметил, что из газет можно узнать буквально все, однако они содержат такой большой объем информации и в них настолько перемешаны всевозможные новости, что мы зачастую не замечаем самого очевидного. Хватит ли нам этих шести месяцев, чтобы получить хоть какие-то результаты? Думаю, что нет. Вы прекрасно понимаете, что для раскопок такого масштаба потребуются годы, а не месяцы.
– Таким образом, вы уже приняли решение и приехали сюда всего лишь из любопытства, так ведь? – уточнила Клара. Ее слова прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.
– Вы правы, я приехал сюда из любопытства. Что же касается моего решения, то я пока еще не знаю, как поступить, хотя и пытаюсь сам себя уговорить ввязаться в эту безумную авантюру.
– Таблички, на которые вы хотите взглянуть, находятся в Багдаде, – сказал Ахмед. – Там вы их и увидите. Мы приехали первым делом сюда, потому что нам хотелось, чтобы вы сначала получили представление о месте предстоящих раскопок.
Староста деревни пригласил приезжих немного отдохнуть, попить чаю и слегка перекусить. Они согласились и в качестве ответного жеста достали из сумок еду, которую привезли с собой. Ахмед и Клара удивились, услышав, что Пико говорит по-арабски.
– Вы довольно хорошо говорите по-арабски. – заметил Ахмед. – Где вы изучали этот язык?
– Я начал учить его, как только решил, что моей профессией будет археология. Я понял, что, если человек хочет заниматься раскопками, ему придется это делать большей частью в арабоязычных странах, и, поскольку мне никогда не нравилось общаться через посредников, я начал изучать арабский язык. Я, в общем-то, не очень хорошо знаю арабский, однако вполне достаточно для того, чтобы понимать арабов и чтобы они понимали меня.
– Вы также умеете читать и писать по-арабски? – поинтересовалась Клара.
– Да, и читать, и писать.
Староста деревни оказался достаточно разумным человеком, он с радостью принимал здесь этих археологов, осознавая, что, если они все-таки решат проводить раскопки, это положительно скажется на благополучии местных жителей.
Он уже был знаком с Кларой и Ахмедом, потому что именно они начинали здесь раскопки, которые, правда, затем пришлось приостановить из-за недостатка средств и людей. Местные жители не обладали необходимыми знаниями и навыками для того, чтобы участвовать в раскопках – они могли повредить что-нибудь ценное.
– Староста предлагает нам расположиться на ночь в его доме, – сказал Ахмед. – Мы также можем использовать для ночлега военные палатки, которые привезли с собой – они в вертолете. Завтра мы могли бы обойти окрестности, чтобы у вас сложилось более полное представление об этой местности. Мы также могли бы посетить Ур. Если это не входит в ваши планы, мы можем возвратиться в Багдад прямо сейчас. Решайте.
Ив Пико не стал затягивать с принятием решения. Он согласился провести ночь в Сафране и на следующий день осмотреть окрестности. Благодаря этой поездке он получил массу новых впечатлений. Во время перелета из Багдада у него возникло ощущение безграничной тоски, которую навевала раскинувшаяся под ним желтоватая земля… А еще он испытывал беспокойство, которое было неизменным спутником любого приключения Пико подумал, что может больше никогда не оказаться в этой местности, а если и приедет сюда вновь, то уже, как минимум, с двумя десятками других людей и поэтому не сможет испытать то ощущение отстраненности от мира, которое охватило его сейчас.
Ахмед предвидел, что они, возможно, останутся ночевать в Сафране, поэтому, хотя Полковник и дал приказ сопровождавшим археологов солдатам прихватить с собой палатки и съестные припасы, Ахмед на всякий случай попросил и Фатиму подготовить несколько сумок с едой и питьем. Фатима постаралась на славу: она сложила в различные судки салаты, приправы, отварных цыплят, а также бутерброды и всевозможные фрукты.
Клара начала было возражать против такого огромного количества еды, однако Фатима ни за что не хотела отпускать ее и Ахмеда «неподготовленными», и им в конце концов пришлось взять с собой все эти съестные припасы.
Прилетевшие на вертолете вместе с археологами солдаты поставили две палатки рядом с четырьмя палатками солдат, охранявших руины. Пико заявил, что будет спать в палатке вместе с солдатами, предполагая, что во второй палатке разместятся Ахмед и Клара. Однако староста деревни настоял на том, чтобы Ахмед и Клара остановились на ночь в его доме. Так и было решено – к удовольствию Пико, у которого теперь была персональная палатка.
Затем гости расселись во дворе дома старосты деревни и стали пить чай и есть фисташки. Вскоре к ним начали подходить некоторые из местных жителей. Они предлагали свои услуги для проведения раскопок и интересовались, сколько при этом им будут платить за каждый день работы. Ахмед – при активном участии Пико – стал оживленно с ними по этому поводу торговаться.
В десять часов вечера деревня погрузилась в тишину. Местные жители вставали с восходом солнца, а потому и спать они ложились довольно рано.
Клара и Ахмед проводили Пико к его палатке. Они тоже намеревались на следующий день встать на рассвете.
Затем они в полном молчании направились к руинам древнего здания, которые так и притягивали их. Они присели на песок, прислонившись спинами к глиняным стенам дворца, построенного тысячи лет назад. Ахмед прикурил сигарету для Клары и еще одну – для себя. Они оба курили, хотя и клялись каждый день, что курят в последний раз, зная при этом, что клятвы так и останутся всего лишь благими намерениями. В Ираке не проводилось таких шумных кампаний против курения, как в США или Европе, и, соответственно, никто не «капал курильщику на мозги». Впрочем, женщины в Ираке курили только дома или в скрытых от посторонних глаз местах, но ни в коем случае не на улице. Клара обычно следовала этой традиции.
Ночное небо казалось покрывалом, расшитым сверкающими звездами. Клара закрыла глаза и попыталась представить себе, каким было это место три тысячи лет назад. В окружавшем ее безмолвии ей почудились сотни женских, детских, мужских голосов. Крестьяне, писцы, правители… Все они промелькнули перед ее внутренним взором – такие же реальные, как и эта ночь.
