— Слушай, ты!
— Клянусь предками, я не выдумываю, белый господин с тяжелой рукой.
— Как выглядел тот, кто разговаривал с тобою?
— Я же сказал, что не видел его в темноте.
— Ты наговорил много лжи, раджа, и за это я в конце концов изобью тебя так, что ты будешь долго болеть. И это очень большая правда.
— Но очень невеселая, господин.
— Убирайся! Фергюсон, пойдите с ним и допросите старого продавца газет.
Элдер обернулся к Вольфгангу.
— Вам известно что-нибудь о том, что рассказывал ваш компаньон?
— Абсолютно ничего. Единственное, что нас связывает, это старый договор. Помимо этого у нас с ним не было и нет никаких отношений.
Вернулся Седлинц.
— Пожалуйста… — Он протянул отпечатки пальцев. — Те и другие, несомненно, тождественны.
— Что это? — спросил Вольфганг.
— Отпечатки пальцев, — с особым нажимом ответил Элдер. Управляющий побледнел, раскрыл было рот и, не в силах держаться на ногах, вдруг сел.
За время ночных похождений форма капитана Дикмана успела уже достаточно попортить нервы Феликсу. К рассвету в гостинице все наконец достаточно утихло, чтобы молодой человек решился пробраться к винтовой лестнице. Форму капитана в любом случае необходимо возвратить. Через несколько мгновений Феликс был уже в подвале.
Черт…
Неподалеку от лестницы сидела рядом с каким-то лакеем та самая полукровка. Они разговаривали вполголоса.
— Послушай, Ма-артин… Тот молодой господин передал через старшего официанта, чтобы я пришла к нему… Что рубашки будто плохо выглажены… Красивый господин, лицо — совсем как у ребенка, но для меня только ты-ы-ы…
— Что он хотел от тебя?
— Ты говорил, Мартин, что женишься на мне, если у нас будет тысяча гульденов и мы сможем открыть свое дело-о… Ты говорил, что мы открое-ем свою прачечную…
— Ближе к делу, пока нас тут никто не застал.
— Тот молодой господин с красивым лицом сказал: он даст тысячу гульденов. Если я помогу ему выбраться из карантина… Я должна пропустить его через прачечную, и он проберется по сточному каналу, тому, что с большой решеткой… Завтра вечером… в десять часо-ов…
— Значит, это он и убил того гостя. Девушка спокойно ответила:
— Ну, убил… Наверное, он иначе не мог, бедняжка. Гостей много, а мы с тысячей гульденов можем сразу пойти и обвенчаться…
— Да ты что! Если узнают, ты же десять лет получишь.
— Не узнают, Мартин… вот увидишь… Молодой господин красивый и умный, у него бе-елая кожа и длинные черные ресницы…
— Он — убийца.
— Ну, случилось так…
— Нам пора уже уходить отсюда. Я тебе скажу только вот что: будь поосторожнее!… И не впутывай меня, если что будет не так…
Послышался звук поцелуя. Потом Мартин ушел, а девушка, напевая, вернулась к себе в прачечную.
Пора было возвращаться и Феликсу. Хорошо, костюм Дикмана он повесит на место. Но что же одеть? Дальше, возле котельной, слабо светилась синяя лампочка… Он увидел несколько засаленных спецовок и надел одну из них. Нашлись и стоптанные полотняные туфли… Так… Теперь можно уходить…
Он повесил на место вывешенный Дикманом для чистки костюм. Вид, правда, у костюма был сейчас такой, будто кто-то всю ночь катался в нем по полу.
А теперь к Мод!… Феликс осторожно проскользнул по лестнице, потом по коридору… Заглянул за поворот и испуганно отдернул назад голову…
Перед дверью Мод стоял полицейский!
Феликс сразу же понял, что произошло. Ее арестовали! Феликс повернулся и поспешил назад. Решительно, уже без всяких предосторожностей, поднялся на этаж выше и постучал в одну из дверей.
— Да!
Феликс вошел в комнату. Элдер, одетый в пижаму, сидел за столом и пил чай.
— Вы арестовали ее? — спросил Феликс.
— Только задержали.
— Когда я тогда ночью все откровенно рассказал, ты обещал, что забудешь все мною сказанное.
— Девушка сама призналась во всем перед капитаном. Мне больше ничего не оставалось делать. Пей чай.
Феликс мрачно прихлебывал кипящий напиток.
— Тетрадь не нашел?
— Нет. Всю одежду отнесли из канцелярии в прачечную и, когда я добрался до нее, там уже ничего не было. Кто-то опередил нас.
— Ей можно еще чем-то помочь?
— Надежда есть. Я даже уверен в этом.
— Слушай, Элдер, ты всегда был моим другом. И останешься им. Я же и минуты на тебя не сердился, когда ты следил за мной, словно за каким-нибудь арестантом, и даже костюм забрал, так что мне пришлось удрать в одной пижаме. Может, ты был и прав, выполняя приказ моего отца. Я на тебя за это не сердился. Но если ты не сделаешь для этой девушки исключения, если будешь строго выполнять только то, что велит тебе твой долг… — Феликс умолк. — Я бывал очень легкомысленным, — начал он снова. — Сейчас совсем другое дело. Я люблю эту девушку и хочу жениться на ней. Если придется, то и после того, как она отбудет наказание. Я буду ждать у ворот тюрьмы, когда ее выпустят…
— Девушка она отличная…
— Но, может быть, до этого не дойдет. Слушай, теперь мне придется прятаться до самого конца.
— К сожалению. Мне бы следовало отыскать тебя раньше. А так у тебя нет и следа алиби.
— Вот именно. Тут уж ничего не поделаешь. Буду прятаться… Возможно, однако, что мне удастся сбежать отсюда, и тогда захвачу с собою и ее.
Последовала короткая пауза.
— А теперь ты выслушай меня, Феликс. Ты промолчал только что о том, чем я обязан тебе и твоему отцу: если бы вы не помогли мне поступить в полицию, я так и остался бы никому неведомым адвокатом без всяких шансов на будущее. Я никогда не забуду этого. Но если ты попытаешься бежать вместе с мисс Боркман, я буду смотреть в оба, арестую вас обоих и сделаю все, что велит мне долг полицейского. После этого я подам в отставку. Иначе я поступить не могу.
Феликс встал.
— Я понял.
— Поверь в меня и в справедливость. Не порть сам всего, будь терпеливей.
— Я не верю тебе. Прощай.
Феликс вышел из комнаты. Спорить с Элдером он даже не пытался, не воспользовался он и случаем, чтобы докончить бриться, хотя половина его лица заросла прямо-таки жуткой щетиной. Он поспешил к комнате девушки.
— Что вам нужно? — спросил полицейский, слегка изумленный появлением выбритого до половины незнакомца в спецовке.
— Можно сюда? — громко сказал Феликс — Надо починить кран для горячей воды. Вызывали по телефону.
Полицейский постучал и приоткрыл дверь. Феликс встал у самого порога, чтобы Мод могла его увидеть.
— Нужен слесарь? — спросил полицейский.
— Да, — ответила Мод. — Я вызывала.
— Только быстро, — сказал Феликсу полицейский, отодвинулся в сторону, чтобы пропустить его, а затем, козырнув Мод, вернулся в коридор.
Как только дверь захлопнулась, Феликс бросился к Мод и поцеловал ее руку.
— Тетрадь? — спросила девушка.
— Пропала… исчезла. У нас очень мало времени, Мод… Одним словом: соберите самые необходимые вещи и будьте в любую минуту готовы бежать.
— Нет.
— Да послушайте же!
Они говорили почти грубо. Феликс привлек девушку к себе и крепко обнял ее.
— Убежим вместе, Мод. Мы уедем в Америку. Лишь бы выбраться отсюда, а на любой корабль мы проберемся шутя.
— Я не хочу… никаких… жертв, — слабо возразила она, прижимаясь к Феликсу.
— Я люблю вас, Мод. Все остальное не имеет значения! Я люблю вас и, хоть убежим мы, хоть нет, буду во всем вместе с вами…
Их губы уже почти касались друг друга…
Когда Феликс вышел в коридор, в отеле уже начала пробуждаться жизнь. Жильцы спешили к умывальникам, все, как один в пижамах, мыло и зубная паста в руке с перекинутым через нее полотенцем.
Со стороны лестницы слышно было позвякивание, это начали разносить по комнатам жаровни с горящими углями. В нескольких комнатах ржавчина начала разъедать металлические вещи жильцов, а выглаженное начало покрываться плесенью, появляющейся в сыром тропическом воздухе уже через два-три дня. Центрального отопления в «Гранд-отеле» не было — котельная служила лишь для обслуживания кухни и прачечной — и доведенный до отчаяния управляющий решил на время карантина установить в комнатах жаровни.
Несмотря на гнетущую жару, все были рады «отоплению», потому что стены начали пропитываться сыростью, а от москитов не спасал даже удушливый запах раскиданных повсюду трав.
Климат даже в самом начале сезона дождей стал невыносимым для европейцев. Случаев чумы, правда, больше не было, но начала распространяться малярия. Мисс Йоринс совершенно не могла передвигаться из-за приступа ревматизма. Головные боли, бронхит и расстройства желудка изводили гостей. Иногда остров был часами окутан желтовато-розовым туманом, а потом начинал без перерыва хлестать тропический ливень.
В баре поглощалось невероятное количество спиртного. Оно согревало и на время снимало напряжение — … Гости нервничали, часто ссорились, заводили интриги, а в одном из номеров верхнего этажа застрелился английский лорд, бывший, как потом оказалось, растратившим деньги и сбежавшим из Голландии инкассатором… Уже после первых ливней из сырой земли полезли целые полчища насекомых и червей. Опрыскивание нефтью от муравьев только добавляло новый отвратительный запах к и без того невыносимой атмосфере.