Вот поэтому великий эксперимент, который пытались провести американские биологи в 70-х годах прошлого века по изучению процессов проходящих в биоценозах, был практически с нулевым результатом. Для этого в США были построены два совершенно изолированных от внешней среды павильона, а в них были созданы два разных биоценоза руководствуясь совокупностью имеющихся знаний об экологии того времени. Всё это было возведено, для того чтобы наблюдать за их движением во времени, а может быть и даже за эволюцией с появлением новых биологических форм, которые ожидалась в данных изолированных помещениях. Но исходя из нашей гипотезы там ничего не должно было произойти интересного. Потому, что все процессы, проходившие в данных биологических системах проходили при таких же энергетических условиях, что и на всей Земле в настоящее время, где даже эволюционные процессы замедлены до крайности. Для того чтобы запустить эволюционный процесс создания каких-либо новых форм живых организмов в этом эксперименте, необходимо было вокруг данных строений создать электромагнитное поле с несколько большей частотой, чем в настоящее время*, и сформировать в них биоценозы, в которых эксплерентов (наполнителей) растений, а так же микроорганизмов, насекомых и животных с ними связанных симбиотическими связями** было бы примерно 50 процентов от общего количества биоты. Вот тогда можно было ожидать каких-либо результатов.
Видов насекомых - ценофобов было в начале не слишком много. Большому количеству и разместиться было негде, потому, что видов цветковых и покрытосеменных было ещё мало. Поэтому в эволюционную «круговерть» были вовлечены и мезозойские виды насекомых. На них новая частота не слишком повлияла. Нервная система примитивная и биотоки в ней слабенькие. На них в основном воздействовало быстрое исчезновение привычной среды обитания. Пришлось перестраиваться. Ведь появились совершенно новые виды растительности, которые ещё никто не употреблял в пищу (ну почти никто). Хищники и паразиты так же понесли сокрушительный урон. Биоценотических связей практически никаких. В этой ситуации выжил тот, кто быстрее всех приспособился, а значит «получил билет» для следования в Кайнозойскую эру и возможность прожить ещё миллионы лет.
Для предков наших предков - насекомоядных млекопитающих тоже наступило раздолье. Хищники и конкуренты вымерли, а если некоторые ещё бегали по земле в поисках пищи, то их осталось слишком мало. Вскоре первые млекопитающие «ринулись» вслед за насекомыми на новые места обитания, занимая все мыслимые ландшафты. В их числе были и предки первых приматов. Они рано отделились от своей насекомоядной родни. Где-то на границе Мелового периода с Палеогеном примерно 70 - 75 миллионов лет тому назад. Они были похожи на современных тупай, которые, по мнению некоторых палеонтологов, представляют собой живую модель того раннего предка, который когда-то сделал первый шаг от насекомоядных к лемурам и обезьянам. Но и до наших дней многие приматы сохранили признаки насекомоядных животных. В начале эоцена появились 2 группы – адапиды – предки лемуров и ономиды предки современных долгопятов.
В связи с новым образом жизни на кустарниках и деревьях тело этих насекомоядных должно было кардинально измениться. В поисках пищи им приходилось передвигаться не только по стволам и крупным веткам, но и по более тонким ветвям, где имеющиеся коготки малоэффективны. Поэтому в первую очередь стали изменяться строение конечностей. Так как приходилось совершать прыжки с ветки на ветку, задние конечности удлинились и стали более мощными. Стали развиваться цепляющиеся функции. Когти на задних конечностях стали менее полезными, они укоротились, уплощились и, в конце концов, превратились в ногти. Когти с передних конечностей исчезли несколько позже. Подобного рода специализация конечностей обнаружена, например, у примитивного примата анагале гобийского (Anagale gobiensis) из олигоценовых отложений Монголии.
Быстрое развитие видов наземных млекопитающих и их укрупнение, а так же увеличение видов покрытосеменных растений, заставило предков приматов подняться на деревья. Причём прямые предки обезьян и человека явно вели дневной образ жизни. Этот вывод можно сделать потому, что всем без исключения приматам присуще цветное зрение, которое животным, ведущим ночной образ жизни практически не к чему.
Если наземным животным было, где порезвиться в видообразовании: опустевшие просторные ландшафты, рельефы, климатические зоны, акватории открывали закрома экологических ниш для представителей нового мира, то тем животным, которые обживали ниши на деревьях, для инициативного видообразования оставались только ярусные членения молодых фитоценозов Кайнозоя. На таком пространстве много-то и не наобразуешься. «Королевство маловато». А наземные млекопитающие в своих эволюционных преобразованиях развернулись очень широко. В среднем каждые 5 - 6 миллионов лет образовывался новый род, как, это видно, у предков лошадей и хищников, а новые виды Кайнозойской эры развивались ещё быстрей. Чтобы понять такой бешеный темп изменчивости рассмотрим только один пример. В эоцене появился, если можно так сказать, «кузен» лошадей - Палеотерий, величиной с овцу и отдаленно похожий на лошадь. От него через ряд промежуточных видов, появились странные рогатые кони, величиной с небольшого слона. Существовало две параллельных эволюционных линии этих животных. В Северной Америке- Бронтотерии, с раздвоенным рогом на носу, а в Восточной Азии - Эмболотерии, рог на носу он имел похожим на лопату. По сути, это были, скорее всего, носороги. Так вот, Палеотерий, ростом с овцу, жил в Эоцене, а уже в Олигоцене они были ростом со слона. Правда сразу после такого эволюционного «марш-броска» они вымерли и не оставили даже веточки потомства. Все эти преобразования произошли за каких-то 10 - 12 миллионов лет. Сумасшедшая скорость эволюции!
В конце данной главы необходимо определить наше абстрактное место на историко-экологическом ландшафте преобразования Биосферы Кайнозойской эры, откуда мы, в следующей главе будем рассматривать проблемы эволюционного становления приматов. Ведь в нашем повествовании мы вплотную подошли к этой проблеме. Уже зашумели, закричали, закачались на ветках первоприматы. Уже начали образовываться обезьяньи черты и манеры поведения. Существование в трех измерениях уже подхлестнуло совершенствование мозговой деятельности. Поэтому нам, читая эту книгу, психологически нужно перестроится для вхождения в другие временные рамки. Теперь уже нет необходимости жонглировать сотнями миллионолетий. Время процессов сокращается и соответственно изменится расстояние, с которого будем изучать проблему преобразования наших предков. То есть необходимо определить такую точку зрения, с которой можно разглядеть более мелкие детали эволюции, чем прежде. Это уже должен быть не телескоп, с помощью которого мы рассматривали сотни миллионов лет развития животного мира планеты, но и не микроскоп, который позволил бы разглядывать десятитысячные временные доли эволюции. Необходимо встать на таком расстоянии от проблемы, с которого можно обозреть её, если можно так выразиться, невооружённым глазом, на расстоянии, с которого хорошо видно формирование и развитие биоценозов Кайнозойской эры и в них эволюционные преобразования приматов, в процессе адаптации к меняющимся параметрам окружающей среды.
К временным и энергетическим факторам становления нового, современного качества Биосферы Земли прибавим экологические, выведя их на первое место.
Настала пора поговорить о климатических параметрах, как одном из основополагающих факторов в преобразовании Биосферы, за последние 35 – 40 миллионов лет.
Вы сидите у телевизора, а диктор рассказывает о погоде: «За минувшие сутки сильная жара распространилось на центральные районы Европейской части России. Такого резкого повышения температуры не наблюдалось уже пятьдесят лет». «Ого!- думаете, вы – Как изменился климат»! Тут-то вы, как раз и ошибаетесь. Не следует путать климат с погодой. Основным свойством погоды в том и заключается, что она постоянно меняется, и это происходит непрерывно, буквально, не по дням, а по часам.
Под погодой в науке принято понимать физическое состояние атмосферы в данный момент времени. Два - три небывало холодных или жарких и засушливых лета ничего не доказывают. Они вовсе не говорят о переменах климата, тем более глобальных. Просто это причуды погоды, которые существуют по определенным законам.
