Моосбруггер открыл и тут же закрыл рот. Ландрини заметил по выражению его глаз, что он тоже начал о чем-то догадываться.
– Не хотите ли вы сказать, что надворный советник пригласил в каюту, – Моосбруггер кашлянул, чтобы прочистить горло, – что господин надворный советник пригласил в свою каюту.» портовую девицу?
– Поезд из Вены пришел точно по расписанию, – сказал Ландрини, с удовлетворением отметив, что вполне владеет своим голосом. – Так что у надворного советника оставалось два часа свободного времени, чтобы познакомиться в порту с этой девушкой и пригласить на борт, купив ей билет во второй класс.
– Не могу себе представить, – начал Моосбруггер, – чтобы такой господин, как надворный советник, пригласил портовую девицу…
– И тем не менее он сделал это, – перебил Ландрини. – Что, очевидно, кому-то пришлось не по вкусу. – Он резко повернулся в сторону двери. – Ты немедленно отправишься к полицейским на площади и вызовешь их на корабль, – приказал он матросу. – Перекройте переходы в первый класс И задерните наконец этот проклятый полог! Скажешь полицейским, чтобы вызвали из палаццо Тронов комиссара Трона. У нас, мол, на борту два покойника!
– Этот комиссар живет в собственном палаццо? – спросил стюард, повысив голос.
Тем временем они успели выйти в коридор, и Ландрини наблюдал за тем, как Моосбруггер закрывает каюту надворного советника на ключ.
– Хозяйка палаццо – графиня Трон, мать комиссара.
– Что могло заставить графа взяться за работу в полиции? – полюбопытствовал Моосбруггер. Граф, живущий в собственном палаццо и работающий в полиции, – это поразило Моосбруггера куда сильнее, чем недавно обнаруженные трупы.
– А что заставило вас, Моосбруггер, работать стюардом?
Брови Моосбруггера выгнулись дугами.
– Мне приходится зарабатывать себе на жизнь, капитан!
– Вот и графу тоже, – проговорил Ландрини.
Такса графини, длиной не больше полуметра, с влажным носом, протиснулась сквозь щель в двери и, почесываясь обо что попало, прошествовала через просторную спальню. На коврике у кровати она подпрыгнула и шлепнулась на простыню, под которой лежал Трон. Прежде чем она успела облизать своим шершавым языком его лицо, энергичный удар кулака столкнул ее с кровати на коврик.
Несколько мгновений Трон лежал на спине, испытывая детское удовольствие от того, как мгновенно отреагировал: перевернулся на спину и двинул кулаком наугад. Бум! – въехал собаке по ребрам, может быть, даже сломал парочку. Неплохая реакция для человека, который только что проснулся, подумал Трон.
Закрыв глаза, он глубоко вдохнул как бы снимая напряжение, и опять откинулся на подушки. Этот молниеносный удар дался ему нелегко. Трон вдруг почувствовал себя не просто невыспавшимся, а очень усталым. Это была усталость потомка древнего рода Накопившаяся безмерная усталость минувших веков. Никакой сон не смог бы унять ее. Задолго до того, как было воздвигнуто это палаццо, во времена, когда большая часть города у лагуны еще состояла из поросших камышом островов, Троны уже обживали эту часть Венеции. Троны – один из старейших в городе родов. Род был таким древним, что при мысли об этом Трону подчас делалось не по себе.
Когда он вновь открыл глаза, то заметил в полутьме спальни две светлые полоски – тонкие утренние лучики, пробивающиеся над спущенными гардинами на окнах.
– Он всего-навсего хотел поздороваться, – проговорил кто-то рядом.
Трон повернул голову и увидел Алессандро, своего камердинера и управляющего в одном лице, который неслышно переступил порог спальни. Через левую руку у него было переброшено полотенце, в правой он нес кофейник. Алессандро прошел через всю спальню (Трону захотелось, чтобы он споткнулся о какой-нибудь из разбросанных по полу вчера вечером предметов) и остановился у туалетного столика. Здесь он подлил горячей воды из кофейника в таз; потом Трон услышал привычный звук – это Алессандро поставил тазик на мраморную плиту туалетного столика. Зимой Алессандро всегда подогревал ему воду для утреннего туалета.
Трон сел на постели и, подрагивая от утренней свежести, запахнул ночную рубаху с вышитым на рукаве семейным гербом Тронов. Алессандро, высокий и седой, начал зажигать свечи, и сумрак постепенно растаял – спальня осветилась. Она была просторной: мебели мало, на обоих окнах порядком обветшавшие парчовые портьеры. Рядом с туалетным столиком – кабинетный рояль, возле него стопки журнала «Emporia della Poesia» – «Возвышенная поэзия», одним из издателей которого был Трон. Наличие этих высоких стопок объяснялось тем, что журнал, к огорчению Трона, расходился неважно, хотя комиссар при любой возможности и старался заполучить подписчиков.
– Который час? – спросил Трон, нашаривая босыми ногами домашние туфли.
Комната, которая опасно покачнулась и поплыла перед глазами, когда он встал на ноги, понемногу обретала привычный вид и становилась на место.
– Графиня ждет тебя к завтраку, – сказал Алессандро, не поворачивая головы. Сейчас он пытался побыстрее разжечь огонь в забранном металлической решеткой камине, находившемся между окнами.
– А я собирался позавтракать на площади, – возразил Трон.
От одной мысли, что придется завтракать в студеном салоне графини, по спине побежали мурашки. Помещения верхнего этажа, бальный зал и все салоны зимой было весьма трудно протопить из-за высоких потолков.
– Ты обещал графине просмотреть вместе с ней ответы, которые вы получили от приглашенных на бал, – сказал Алессандро.
Сейчас он стоял перед Троном с предметами его туалета в руках. Так он стоял некогда и перед отцом Трона.
– Бал назначен на будущую субботу.
Трон недовольно дернул подбородком и бросил на Алессандро сердитый взгляд.
– Я знаю, на какое число назначен бал, – сказал он.
Сколько он себя помнил, на третью субботу февраля в палаццо Тронов всегда назначался бал-маскарад, даже в приснопамятном 1846 году, когда город был осажден австрийскими войсками. Может быть, то непоколебимое постоянство, с которым графиня Трон устраивала эти балы, придало им со временем особую важность, значимость. Во всяком случае, список гостей графини рос год от года, к ней съезжалось все больше и больше городских знаменитостей – а о возросших расходах на эти балы и говорить нечего. Палаццо Тронов, которое в остальное время года тихо угасало в летаргическом сне, в ночь бала-маскарада вновь оживало, как в дни своего легендарного расцвета. Сотни зажженных свечей и гости в шикарных фраках и пышных платьях заставляли верить в то, что конец галантного века еще отнюдь не наступил – во всяком случае, до того момента, пока последний гость не покидал палаццо в предутренний час. Тогда палаццо вновь погружалось в сонное забытье. «Как утомившийся вампир», – думал Трон.
– Может быть, я обсужу все необходимое с графиней сегодня днем, – холодно проговорил он.
Алессандро ответил с нескрываемой досадой:
– Однако графиня желала бы переговорить с тобой прямо утром.
– У меня голова болит.
– Это мы еще в прошлое воскресенье проходили.
– Да, у меня головокружение…
– А это уже было в пятницу.
– Скажи, что меня призывают служебные дела.
– Я пообещал графине, что ты поговоришь с ней сегодня утром, Алвис.
Трон, успевший уже надеть брюки и жилет, подошел к туалетному столику. Вода в тазике была теплой и приятно отдавала лавандой. Он опустил в нее платок, смочил им глаза и рот.
– Эти балы-маскарады вконец разорят нас, – вздохнул Трон, положил влажный платок на мраморную плиту туалетного столика и попрыскал на себя одеколоном (настоящим, от «Фарины»), покропил шею в вырезе рубашки. – Чтобы обновить фасад палаццо – денег нет! А на приглашенных ливрейных лакеев, на разные там закуски и шампанское их не жалеют!
От пара над тазиком затянуло зеркало на туалетном столике так, что Трон видел лишь фрагменты своего лица: крупный нос… припухшие веки… тоскливые недоверчивые голубые глаза…
Алессандро протянул Трону сюртук.
– Ты уже разговаривал с графиней о приглашенных гостях? – спросил Алессандро.
– Нет.
– Выходит, ты ничего еще не знаешь.
– О чем?
– О том, что она собирается пригласить полковника Пергена.
– Пергена? – Трон недоверчиво покачал головой. – Откуда она вообще его знает?
– Она познакомилась с ним несколько дней назад на приеме у Николозы Приули.
– Меня удивляет, что Николоза Приули принимает у себя Пергена.
– Потому что Перген шеф военной полиции? – спросил Алессандро.
– Нет, потому что брат Николозы Приули был вместе с Гарибальди на Сицилии, – ответил Трон. – С какой такой стати графине вздумалось пригласить Пергена?
– Из-за виллы в Догалетто. Графиня жаловалась на то, что армия чересчур мало платит за проживание офицеров на этой вилле. И полковник Перген пообещал поговорить на сей счет с генерал-квартирмейстером, – объяснил Алессандро. – Мы разорены, Алвис Графине придется заплатить еще и всему оркестру, а откуда взять деньги, она не знает.
