Сэнди тоже созерцала разгром.
— Остаться за бортом не самое худшее — вот что я себе говорю.
— Никто не собирается оставлять тебя за бортом.
— Меня берут, пролистывают и ставят обратно. Я — библиотечная книга, даже хуже — журнал или газета.
— Однажды кто-нибудь решит тебя не возвращать.
— Наверное. Как поживает наша последняя надежда?
— Ничего себе.
— Как дела у Бет?
Сэнди пыталась с ним шутить, но по ее глазам было видно, что ей вовсе не до шуток. Эту экзотическую красавицу всегда отличала уверенность и сила, но порой она пускалась блуждать по голым равнинам, где не было никого, кроме нее и Дэва. Джек не понимал почему: Сэнди так привлекательна, добра и энергична. Возможно, существовало нечто важное, во что она сама не могла поверить. Чего-то она ждала от него — от них всех, — но Джек ничего не мог ей дать.
— Мне нужна литература по кармелитам, — сказал он.
— Я не знаю в точности, где что теперь лежит. Эти книги могут быть где угодно.
— Скажи хотя бы, где они стояли?
Она махнула рукой:
— Внизу, под лестницей.
— Спасибо.
Там царил хаос. Одни полки стояли пустыми, в то время как другие ломились от книг. На некоторых недоставало каждой третьей книги, и так далее. Здесь были представлены все мировые религии, евангелия и сутры, ревнивые и щедрые боги, великое множество богов…
Джек нашел старую фотографию горы Кармель, высоко поднимающейся над Средиземным морем и долиной Звулун. Он прочел, что отшельники и пророки жили там с тех самых пор, как Илия победил жрецов Ваала, но орден кармелитов возник лишь во времена Крестовых походов. Они покинули Святую землю до того, как та была окончательно захвачена сарацинами, и с успехом обосновались в Англии. Но в конце XV столетия, когда Джордж Рипли вступил в их ряды, кармелиты уже пришли в упадок; вскоре после смерти Рипли орден, как и многие другие в Англии, был распущен Генрихом VIII, а все монастыри разрушены или перестроены.
Полки поднимались все выше, и проход между ними становился все уже, по мере того как Джек пробирался в глубь «Кладезя». Из недр хранилища доносились голоса, снизу и сверху раздавались шаги. Он то и дело упирался в тупик и вынужден был возвращаться. Свет постепенно мерк, и ему приходилось нагибаться, чтобы взглянуть на корешок, и глотать пыль.
Он чуть не заплакал, когда прочел о распаде ордена. В 1534 году Генрих отправил настоящую комиссию во главе с Томасом Кромвелем по монастырям и аббатствам, чтобы переписать церковное имущество, а вскорости захватить или разрушить все, чем владели клирики. Самая страшная участь постигла монастырские библиотеки — с книг срывал и богато инкрустированные обложки, в пергамент оборачивали подсвечники, начищали им сапоги. Какое-то количество книг Генрих присоединил к своей личной коллекции, а остальное просто погибло; десятки тысяч манускриптов были утеряны. Джек прислушался к голосам сотрудников и услышал зловещее эхо. Слава Богу, Рипли не дожил до тех времен, когда в его манускрипты стали заворачивать рыбу или использовать для растопки печей.
И все же некоторые книги уцелели. Монахи утаили Келлскую книгу и прочие сокровища, и даже комиссия Кромвеля кое-что прихватила для себя. Джек ощутил некоторое облегчение. Уцелевшие книги, — возможно, десятая часть — в большинстве своем осели в огромных университетских хранилищах. Манускрипт, должно быть, спрятали под рясой или камзолом и тайно перевезли в одну из самых надежных библиотек — в Оксфорд или Кембридж — вместе с ключом, если Рипли, конечно, его нашел.
Джек услышал какой-то шорох, поднял глаза и встретился взглядом с Дэвом. Ребенок опирался на полку, а в свободной руке держал «Конкорданс» Стронга. Его комбинезончик был весь в пыли и паутине.
— Ты что тут делаешь? — спросил Джек.
Дэв вздернул пухленький подбородок:
— Ter shopal tikim…
Дети способны воспроизводить любые фонемы, в том числе с прищелкиванием и свистом. Но на этот раз Джек услышал нечто непохожее на обычное бормотание Дэва, и у него кровь застыла в жилах. В глубине его сознания начало вырастать что-то темное, но он никак не мог понять, что именно, и изумленно взглянул на Дэва.
— Owal lekim, — произнес тот.
В ушах Джека раздался громовой аккорд. Как будто запел огромный хор. Джек буквально примерз к полу. Он не мог понять, что случилось и почему бормотание Дэва кажется ему таким знакомым.
Малыш начал проявлять признаки беспокойства.
— Owal lekim.
И тогда до Джека дошло. Те же самые слова он сказал Дэву в церкви, и от них ребенок впал в истерику. Он терялся в догадках. Как малыш мог их запомнить? И почему они так странно звучат в устах ребенка — серьезно и предостерегающе? Джек вздрогнул и понял, что в библиотеке стоит тишина — все ушли. Он взял мальчика на руки.
— Пойдем-ка лучше к маме.
* * *
У стола стоял Питер в своих темно-синих брюках и тяжелых ботинках. Полицейскую фуражку он держал в руках. Сэнди взяла ребенка и отряхнула от пыли.
— Вот ты где. А я подумала, что тебя тоже внесли в каталог.
— Бет сказала, что ты здесь, — произнес Питер. — Мы просмотрели видеозапись с камер наблюдения в лаборатории. Похоже, взрывчатку оставили эти двое.
Он протянул Джеку несколько сложенных листов — распечатанные кадры пленки. Двое мужчин в рабочих комбинезонах возились в небольшом саду под окнами лаборатории. Камера запечатлела их под углом, лица оставались в тени. Один из них был не то темнокожим, не то просто загорелым, а второй — бородатым.
— Вы их уже поймали? — спросил Джек.
— Нет. Мы даже не знаем, кто это. — Питер лукаво взглянул на Сэнди. — Но мы подумали, что, может быть, Сэнди с кем-нибудь из них ходила на свидание.
Она посмотрела на снимки.
— А что, они холосты?
Оба мужчины выглядели как самые обычные садовники и не напоминали террористов. Джек присмотрелся внимательнее и увидел, что на запястье у каждого татуировка в виде извилистой линии. Рассмотреть как следует было трудно, но Джек узнал этот рисунок.
— На скамейке, прямо за дверью, спит какой-то тип. Наверняка он тебе понравится, — продолжал Питер. — Невозмутимый, как черепаха. И вдобавок любитель свежего воздуха.
— Как смешно.
Безголовая змея, пунктирная линия, ζ и Ċ. Джек счел оба значка взрывными согласными, б и д, когда думал, что манускрипт представляет собой текст на идеальном языке. Теперь же он терялся в догадках, что они значат и почему изображены на запястьях террористов.
Джека охватили сомнения. Может быть, эти двое связаны с госпитальерами? Воинствующая ветвь ордена? Или вообще другая организация, которая называется на неизвестном языке и предъявляет еще более давние права на манускрипт? Что, если каталогизаторы в «Кладезе» тоже укладываются в эту схему, а О’Рурк снабжает их информацией? Джек понятия не имел, кто его враги и что им нужно, но твердо знал: они где-то рядом и охотятся за ним.
Бет лежала на полу в центре нефа, возле единственного включенного светильника. Церковь тонула во мраке. Бет выглядела как актриса, изображающая смерть на сцене. На ней были рабочие брюки и черный лифчик. Джек закрыл дверь и запер на ключ. Бет даже головы не повернула.
— Ты не замерзла?
— Здесь не холодно.
Она рисовала. Лист в круге света, скомканная бумага по всему полу. Бет встала на колени перед своим рисунком, лицо в дюйме от карандаша. Джек поинтересовался:
— Что это?
— Ты заслоняешь мне свет.
— Извини.
Он миновал лампу и навис над Бет. Она рисовала саму себя, очень просто — овальное лицо, длинные изгибы тела. Глаза и рот изображены сердитыми косыми чертами. У Бет были трудности с изображением предметов и пейзажей, она не могла правильно передать форму, но зато фигуры людей у нее всегда получались незамысловатыми и трогательными.
Джек склонился к ней и увидел, что она плачет. Бет не сняла макияж, и по ее щекам стекали черные капли.
— В чем дело?
— Ни в чем. Я просто рисую.
— Это ты?
— А как по-твоему? Мне кажется, есть определенное сходство.
Он сел на пол рядом с Бет и заметил, как она напряжена.
Фигурка находилась ближе к краю листа, почти в углу.
— И как это называется?
— Не знаю. Может быть, «Солнце и цветы»?
— Или «День на пляже».
Бет вздрогнула, и Джек понял, что сказал не подумав. Он осторожно поднялся, обеспокоенный и этим рисунком, и ее слезами.
— Ты замерзнешь.
— Мне не холодно.
Джек потер ей плечи, чтобы согреть: кожу Бет покрывали мурашки. Рисунок походил на нее — человечек на листе тоже, казалось, дрожал от холода.
— Ты спросила у Джуди?
— О чем?
— Правда ли это.
— Это неправда.
Джек посмотрел вниз и увидел, что она водит пальцем по контурам рисунка, растушевывая саму себя. Бет как будто то появлялась из тумана, то, наоборот, растворялась в нем — так она казалась еще печальнее. Она свернула бумагу в трубочку. Джек попытался заглянуть ей в глаза.
