— Как же ты можешь этому радоваться? Ведь там внизу горит твой город!
— Я радуюсь тому, что за этим последует. Простаки, которые позволяют водить себя за нос, мне ничего не сделали. Я хочу отомстить не им. Для меня важны только две жизни. Когда я их возьму, то сам смогу наконец вернуться к нормальной жизни.
— В любом случае я тебя поздравляю. Все складывается великолепно.
— Да, мы выбрали подходящего союзника. Последний нанесенный им удар подтолкнул Валори к действию. Подождем еще несколько дней, пусть народ выдохнется. Мы свергнем этого безумца так же быстро, как толпа его вознесла. Вслед за ним рухнет Савонарола, и мы сможем наконец от них избавиться.
— Восхитительно! Ты будешь щедро вознагражден.
— Для начала отдайте мне книгу, как обещали.
— Ах да! Книгу… сейчас, подожди…
Кардинал вынул небольшой сверток из кармана сутаны и протянул собеседнику, который быстро спрятал его под камзол.
— Я добавлю к этому подобающую награду. Ты ее заслужил.
— Мне не нужны деньги.
— Как же так? Никто не отказывается от лишней пары золотых!
— Право же, мы с вами из разных миров, Ваше Преосвященство. Для вас это лишь старый пергамент и выцветшие чернила, а для меня — сокровище более ценное, чем все золото вашего королевства. Вы не умеете читать между строк. Когда-нибудь это вас и погубит.
— А как же шлюха?
— Терпение, скоро я узнаю, где она скрывается. Я жду подходящего случая.
— Надо торопиться. Если она все расскажет, я погиб. А тут еще этот вексель.
— Если бы ваш человек не совершил такой грубый промах, никто бы и не заподозрил, что вы замешаны в этом деле. Этот дурень бросил тень и на меня. Мне следовало лишь следить за развитием событий.
— Не беспокойся. Кроме меня, никто не знает, что ты на меня работаешь. Даже он не знает о твоем существовании. Хотя, наверное, было бы лучше предупредить его о нашем союзе, это избавило бы нас от его ищеек…
Человек на балконе прервал его повелительным жестом.
— Как раз наоборот… Мне пришлось подвергнуть себя этой опасности, чтобы все выглядело убедительным. Ведь Малатеста не задумываясь убьет меня при малейшем подозрении…
Он не закончил фразу. Отсвет многочисленных пожаров на мгновение озарил его лицо. То, что Сен-Мало прочитал в его глазах, заставило его содрогнуться.
Ровно в полночь Макиавелли и Гвиччардини постучались в заднюю дверь борделя донны Стефании. Девица, которая им открыла, была чуть постарше той, что погибла в церкви. Она поежилась, когда ледяной ветер раздул корсаж, слишком просторный для ее едва наметившийся груди, и провела их в комнату, полностью обитую красным бархатом.
Посреди комнаты на круглом столике с изящной инкрустацией стояла красивая статуэтка — бронзовый всадник искусной работы. Словно вещица принадлежала ему, Гвиччардини схватил ее и, играя, стал перекидывать с руки на руку. Он чуть не уронил ее на пол, когда строгий голос донны Стефании произнес у него за спиной:
— Я вижу, тебе понравился мой Микеланджело. Смотри только не повреди его.
Гвиччардини бережно поставил всадника на место и повернулся к сводне. На ней снова были сверкающие украшения, худые пальцы унизаны крупными перстнями. Платье из зеленого шелка сильно открывало обвисшую грудь.
— Вы так спокойны! Разве вы не боитесь, что на ваше заведение тоже нападут?
— А чего мне бояться, мой мальчик? Заветная мечта тех бездельников, которые сейчас крушат и жгут все в городе, — скопить достаточно дукатов, чтобы прийти в это заведение в надежде потерять здесь свою невинность! Даже если они вздумают мне досаждать, у меня найдется несколько крепких дружков, способных их проучить. Так что вы в самом безопасном месте в городе.
— Тогда зачем вы звали нас?
— Вы мне нужны. В прошлый раз, когда вы приходили, я не могла вам довериться. Я послала проследить за вами. Теперь я уверена, что на вас можно положиться. Вряд ли мне повредит то, что я принимаю у себя канцлер-секретаря и ученика Фичино.
— Вы знакомы с моим учителем? — изумился Гвиччардини.
— А ты как думал, сынок? В публичные дома ходят не только невежды! Фичино был одним из первых моих клиентов. И до сих пор он один из немногих, кого я обслуживаю лично.
Образ почтенного философа, лежащего рядом с тощим, обвешанным драгоценностями телом старой сводни, заставил Гвиччардини улыбнуться. Он попытался представить себе, что бы сказала Аннализа, если бы он открыл ей некоторые подробности ночной жизни ее дяди.
— Так вам что-нибудь известно об исчезновении Боккадоро? — стоял на своем Макиавелли.
— Конечно. Я его и устроила.
— Как так?
— Когда был найден первый труп, она прибежала ко мне. Она была очень напугана, почти вне себя от ужаса. Хотела уехать во что бы то ни стало. Я хорошо знаю эту девочку, она не станет преувеличивать. И тогда я решила ее спрятать.
— И вы нам ничего не сказали!
— Откуда мне было знать, зачем вы хотите ее видеть? Не только вы ее искали. Приходил еще карлик…
Одно и то же восклицание вырвалось у обоих юношей:
— Карлик? С очень светлыми сверкающими глазами?
Впервые хозяйка борделя, похоже, растерялась и утратила свою уверенность.
— Да, а откуда ты знаешь?
Не отвечая, Макиавелли продолжал допытываться:
— А раньше вы его видели?
— Он всегда сопровождал своего хозяина, постоянного клиента Боккадоро. Пока тот делал свое дело, карлик оставался в смежной комнате с одной из моих девочек. С любой, ему было все равно.
Она вздрогнула и немного помолчала, прежде чем продолжать рассказ.
— Настоящее животное! Он был груб, бил девушек. Мне приходилось платить им вдвойне, чтобы они соглашались его обслуживать. Но, право же, учитывая, сколько мне платил его хозяин за Боккадоро, я не могла отказать.
— А как выглядел его хозяин?
— Знать не знаю. Он всегда был в маске и ни разу со мной не заговорил. Он поднимался с Боккадоро наверх и уходил — все без единого слова. Но, поскольку он приходил каждую неделю, я не задавала вопросов.
— А Боккадоро никогда на него не жаловалась?
— Ты что! Он ей щедро приплачивал! Даже если она и знала, как он выглядит, мне она этого не говорила. Мне кажется, она его боялась.
— А вы о нем слышали после «исчезновения» Боккадоро?
— Карлик заглядывал раз пять или шесть узнать, не вернулась ли она. Вы, кстати, чуть-чуть с ним разминулись. Он был здесь каких-нибудь полчаса тому назад.
Донна Стефания сразу заметила замешательство, которое вызвали ее слова.
— Вам не по себе, мальчики?
— Этот карлик дважды чуть не убил моего друга, здесь присутствующего, — еле выговорил Гвиччардини. — Если бы Никколо не проявил такой прыти, он бы и его прикончил.
— И его?
— Мы подозреваем, что все убийства — дело его рук.
— Я знала, что он груб, но чтобы убить столько людей… Как по-вашему, почему он ищет Боккадоро?
— Возможно, ей известно что-то такое, что представляет угрозу для убийц. Вы не знаете, что это может быть?
— Не знаю, — прошептала сводня, немного подумав. — Теперь мне понятно, почему она так испугалась…
— Где мы можем ее найти? — поторопил ее Гвиччардини, желая покончить с этим, пока карлику не вздумалось вернуться.
— Я отослала ее в Пизу, к сестре. Одна из моих девушек, Кьяра, должна была проводить ее до окраины города.
— Та девушка в церкви — это она?
— Да.
Донна Стефания отвернулась. Смущенные, Макиавелли и Гвиччардини не знали, что сказать. После долгого молчания сводня овладела собой.
— Они искромсали бедняжку, поломали ей кости. Вряд ли она долго продержалась, прежде чем рассказать им, где скрывается Боккадоро. В Пизе ей теперь оставаться опасно. Вы должны найти ее раньше, чем они.
— Хочу напомнить вам, что город осажден нашими солдатами. Я вовсе не уверен, что пизанцы распахнут для нас главные ворота!
— Я знаю, как проникнуть в город. А преследователи Боккадоро не знают.
— Тебе лучше вернуться быстро… и невредимым! А иначе…
— Что иначе?
Аннализа подошла к Макиавелли, поднялась на цыпочки и приблизила губы к уху жениха:
— Иначе может так случиться, что я подарю свою благосклонность менее отважным молодым людям!
Макиавелли сделал вид, что обиделся:
— Если кто-нибудь осмелится подойти к моей суженой, я заставлю его дорого заплатить за такое оскорбление! Я собственноручно проломлю ему топором череп!
— С каких это пор я стала вашей суженой, молодой человек?
— Разве ты не ищешь мужчину, способного тебя защитить и любить так, как ты того заслуживаешь?
— Ты хочешь сказать, что такой мужчина — это ты, Никколо? Неужели?
Макиавелли выпятил грудь и смерил девушку уверенным взглядом.
— Конечно! Может быть, ты знаешь кого-то другого?
