— Мы все время будем идти вдоль реки? — спросил поваренок, который понемногу проникался уважением к повару за то, что тот так хорошо знает дорогу.
— Можно сказать и так, — сказал повар, с трудом сдерживая смех. — Большую часть пути мы будем идти несколько выше ее русла.
— Как это?
— Увидишь, — сказал помощник повара.
Перед ними вздымались горы, темные и высокие. Дорога начала резко подниматься, и старшина стражников объявил остановку.
— Зачем? — спросил поваренок.
— Дела, — ответил главный повар. — Нам надо переложить тяжелые вещи в другие повозки, чтобы равномерно распределить вес. Впереди крутые перевалы.
— Это надо было сделать еще раньше, — бросил его помощник через плечо, идя к повозке, где сидели пассажиры. — А вы, сеньор, — обратился он к Жилберту. — Вы в состоянии подвинуться? Тогда мы могли бы рядом с вами впихнуть бочонок-другой. А эти двое, — добавил он, глядя на Наоми и Ибрагима, — пусть идут пешком, как все остальные.
— Давайте лучше по-другому. Я поеду верхом, — сказал Жилберт. — Юсуф может занять мое место на повозке. Он весит меньше, чем я.
— Я могу идти, сеньор, — сказал мальчик.
— Юсуф поедет на моем муле, — заметил Беренгер.
Они переложили тяжелые вещи в повозку для пассажиров, и Юсуф вскочил на мула епископа.
Дорога снова начала подниматься.
Она шла через густой лес, такого Ракель раньше никогда не видела. Дубы и тополя росли повсюду, как сорняки под весенним дождем, цепляясь за крутой склон. Они вытягивали свои ветви поперек дороги, закрывая солнце, отчего внизу постоянно царил сумрак. Над ними вдали мрачно высились сосны и ели. Туман, который словно сочился из красной, каменистой почвы, оседал на коже путников.
— Здесь темно как ночью, — тревожно сказала Ракель.
— Совсем не как ночью, — ответил Жилберт, конь которого шел рядом с мулом Ракели. — Вам бы не захотелось оказаться ночью в лесу.
— А здесь есть люди?
— Конечно, — ответил он. — Деревни и монастыри, а также несколько одиноких хижин. Но после эпидемии чумы многие деревушки опустели и теперь почти полностью обезлюдели. Большинство людей живут вдали от дороги, так безопасней.
— Как они живут? Ведь здесь невозможно ничего вырастить, разве не так?
— Есть много способов найти пропитание в лесу, — сказал Жилберт. — Некоторые из них даже умудряются сделать это честным путем, — добавил он. — Есть корм для свиней. Выше, на лугах, они держат овец, коз и рогатый скот.
Ракель поежилась.
— Не думаю, что я смогла бы когда-нибудь привыкнуть к жизни без солнца.
Путешественники привыкли к ходьбе по крутым улочкам Жироны. Среди них были и те, кто не прочь поныть, но все же переход через холмы не стал для них слишком сложной задачей. Однако шли они медленней. Они преодолели уже около двадцати миль, и даже молодые, крепкие парни казались усталыми и начали спотыкаться.
Наконец на относительно ровной площадке рядом с верстовым столбом капитан объявил остановку.
— Мы остановимся на пять минут, чтобы отдохнуть, — сказал он.
— Далеко до замка Льоселлес? — спросил Беренгер.
— По крайней мере отсюда миль десять, ваше преосвященство. Люди стараются изо всех сил, но они — не опытные солдаты. Придется останавливаться через каждые две или три мили. Понадобится самое малое четыре часа, и то есть риск, что темнота застанет нас в пути. Завтра надо будет пройти столько же, только вниз, а это еще труднее, когда ноги уже устали.
— А к Кастеллви?
— Немногим более пяти миль. Усталые люди смогут пройти это расстояние за пару часов.
— Тогда мы остановимся в Кастеллви. Неподалеку от замка находится другой небольшой замок, принадлежащий родственнику моей матери. Мой кузен примет нас.
— Я знаю, что вы имеете в виду. Но разве их не следует предупредить?
— Верно. Пошлите вперед Энрике.
В небольшом замке, расположившемся посреди леса неподалеку от Кастеллви де Розана, епископа приветствовала жена хозяина.
— Рады вас видеть, ваше преосвященство, — сказала она. — К сожалению, можем предложить вам лишь скромный прием, но с удовольствием поделимся с вами всем, что имеем.
И действительно, ее оговорка была истинной правдой. Ее торопливо надетое платье и сюркот, без сомнения, ее лучшая одежда, были сильно потертыми, как и вся обстановка зала. Но в очаге ярко горел огонь, щедро излучая тепло, и было сухо, при том, что замок находился в густой тени и даже летом в нем сохранялось ощущение зимнего холода.
Епископ хорошо понимал, как трудно накормить столько людей, и через мгновение конюхи отправились в кухню, неся два прекрасных окорока, бочонок вина, два больших, тяжелых сыра, мешок муки и корзину с прочей снедью — рисом, специями и высушенными плодами.
— Почему они отдали всю нашу еду? — спросил слуга, присматривавший за лошадьми, с тоской подумав, что в последующие дни им придется затянуть пояса.
— А как ты думаешь, почему мы тащим все это? — спросил помощник повара. — Ты что, думаешь, епископ собрался все это съесть? Нельзя заплатить бедному рыцарю за жилье, как за гостиницу, и нельзя сделать ему взнос золотом, как в монастыре. Значит, можно принести ему в дар нечто ценное из своего родного города.
— Но…
— Не волнуйся. Мы пополним запасы в Вилафранка. Там много отличной еды.
Оказавшись в стенах небольшого замка, путники быстро забыли о своей усталости и ноющих ногах. Они энергично принялись за ужин из тушеной оленины с луком и чесноком и жареного ягненка. Все было съедено с отменным аппетитом. Смотритель замка заговорил с Жилбертом об охоте, и тот отвечал со знанием дела и должным уважением к хозяину. Раненый также поел, но немного.
— С вами все в порядке, сеньор? — поинтересовался смотритель, передавая ему еще один стакан с вином. — Вы бледны и вид у вас уставший. И я заметил, что вы и один из ваших товарищей не можете пользоваться одной рукой.
— Я чувствую себя прекрасно, — ответил ему Жилберт. Он был бледен, но улыбался. — Несколько дней назад я был почти при смерти из-за полученных ран. Я очень рад, что жив и могу сидеть со всеми за одним столом. Лекарь его преосвященства и его дочь спасли меня от почти неминуемой смерти.
— На вас напали по дороге? — спросил смотритель.
— Да, — честно ответил капитан, искусно избегая вопроса о нападении на Жилберта. — Я рад заметить, что нападавшие понесли гораздо большие потери, чем мы, но и нашим людям сильно досталось.
— Подобные нападения здесь — обычное дело? — спросил Бернат.
— Нет, — ответил смотритель. — Но случается. Благоразумные путешественники собираются в большие группы и не теряют бдительности. Некоторые из жителей гор дикие люди и очень бедные к тому же.
— А некоторые жиреют, грабя неосторожных путников, — резко вставила хозяйка. — Настоящие стервятники.
Те, кто сидели рядом с ней, удивленно посмотрели на нее, потому что до этого она сидела молча.
Стол был убран, и зал превратился в спальню. Исаак, с помощью Ракели, снял повязку с ноги Жилберта.
— Рана почти зажила, отец — сказала Ракель.
— Отлично, — ответил Исаак. — Перевяжи ее снова, но не слишком туго.
— Вы лекарь, господин Исаак? — тихо произнес кто-то.
— Да, — ответил Исаак.
— Моя госпожа просит вас прийти к ней, господин Исаак.
— Зачем?
— Она вам сама скажет.
— Пойдем, Ракель, — сказал Исаак. Они последовали за девушкой по крутым ступеням винтовой лестницы и вошли в комнату, где в камине весело потрескивал огонь. Исаак остановился в дверном проеме, прислушиваясь. Девушка схватила его за руку и потянула в комнату.
— Господин Исаак, — произнес голос тот же самый, что он недавно слышал за обеденным столом. — Я Эмилия, жена смотрителя. Я прошу вас осмотреть моего сына. Он болеет четыре дня, и я уже потеряла надежду, что он выживет. Ничего из скудного запаса лекарств, которые есть у нас в замке, не помогает ему. Но я слышала, как о вас говорит раненый молодой человек, о вашей способности творить чудеса…
— Я лекарь, госпожа Эмилия, — сказал Исаак. — Я делаю только то, что может сделать человек, чтобы помочь другим. Не больше. Никаких чудес, только знания. Сколько ему лет?
— Он родился почти год назад.
— Он был болезненным?
— Нет. Он хорошо рос, учился ходить и уже научился делать несколько шагов. У него четыре зуба, и он может сказать «мама»…
Тут она расплакалась, и Исаак оставил ее на попечении служанки.
Ребенок лежал в кроватке, хныкая и беспокойно дергаясь.
— Он очень бледен, отец, — сказала Ракель. — Глаза остекленевшие и запавшие.
— У тебя есть бочонок, Ракель?
— Нет, отец. Но я могу принести.
— Нет. Пошли служанку за Юсуфом. Пусть он принесет бочонок. Ты нужна мне здесь. Нагрейте чайник воды.
