Впрочем, Шарлотта была совсем другой. Она не была столь светской леди, как Таллула. Старшая сестра Эмили могла быть язвительно-остроумной, а ее прямота редко бывала приятной. К тому же у Шарлотты не было большого выбора: она не особенно располагала к себе женихов.
А мисс Фитцджеймс, если она и дальше будет вести себя так, как сегодня или как в тот вечер в Челси, несмотря на богатство своего отца, едва ли сможет рассчитывать на хорошую партию. В свете мужчины считают интересными и привлекательными очень многих женщин, но готовы жениться далеко не на каждой из них.
Таллула вздохнула и перевела взгляд на цветы. На лице ее была теперь странная смесь грусти, отчаяния и самоиронии.
– Если я выйду за него замуж, то мне придется жить в Уайтчепеле, носить серые платья и разливать суп бедным, – сказала она. – Мне придется быть вежливой со всеми добродетельными матронами, для которых смех – уже грехопадение, а любовь – это умение поучать других, как и что следует делать. Каждый день я буду есть одно и то же, сама открывать дверь гостям и всегда следить за каждым своим словом, чтобы кого-нибудь не задеть. Мне больше не ходить в театры и в оперу, не бывать в ресторанах и не совершать конные прогулки в Гайд-парке.
– Хуже того, – прервала ее Эмили. – Еще вам придется ездить в переполненных омнибусах, зажатой в толпе тучных потных простолюдинов, у которых изо рта пахнет луком. Самой придется готовить пищу, считать каждый пенс, прежде чем отважиться что-то купить, – и скорее всего, отказываться от покупки…
Она вновь подумала о сестре и первых годах ее замужества, еще до того, как Томас получил свое нынешнее повышение по службе. Некоторые из тех лет были очень трудными. Но Шарлотта с Томасом были так дружны, так хорошо понимали друг друга, что ее младшая сестра вспоминала об этом с легким чувством зависти. Между нею и Джеком было больше доверия и близости до того, как он стал членом парламента. Она помнила, как они были заняты тогда, как мало верили в его победу и каким долгим и трудным был путь к ней. Муж нуждался в ней тогда намного больше, чем сейчас.
– Но все не может быть так плохо! – возразила Таллула. – Может быть, папа определит мне содержание.
– Даже если вы выйдете замуж за простого священника, а не за того, кого он сам вам выберет? – скептически спросила Эмили. – Вы в этом уверены?
Мисс Фитцджеймс смотрела на нее широко открытыми глазами, которые даже потемнели от волнения.
– Нет, – сказала она тихо. – Отец будет в бешенстве. Он никогда не простит мне этого. Он хочет выдать меня замуж за герцога, хотя граф или маркиз его тоже устроят. Но, честно говоря, его амбициям нет предела. Если бы я хорошенько призадумалась над этим, то, возможно, испугалась бы. Отца ничто не может остановить, он всегда найдет выход и добьется своего. Находились храбрецы, пытавшиеся ему помешать, но у них ничего не вышло.
Где-то за их спиной был слышен веселый смех, хихикнула какая-то девушка. Духота под тентами становилась невыносимой.
– А вы сами пытались это сделать? – спросила миссис Рэдли.
Таллула покачала головой:
– Нет, этого мне делать не приходилось, да и не было необходимости.
– А если бы это понадобилось, чтобы выйти замуж за Яго?
Юная леди отвернулась:
– Не знаю. Скорее всего, нет. Как я уже сказала, это не имеет значения. Яго не захочет жениться на мне.
– Что ж, это, возможно, к лучшему, – намеренно жестко сказала Эмили. – Вам не придется делать выбор и решать, что лучше: быть богатой, иметь красивые наряды, ездить в театр и выйти замуж за того, кого для вас выберет отец… или же стать женой того, кого вы сами полюбили, кому доверяете и хотели бы помочь в трудах и с кем готовы разделить относительную бедность. Не думаю, что вы будете испытывать настоящий голод. У вас будет постоянная крыша над головой, но вполне возможно, что она будет протекать.
Таллула резко повернулась и уставилась на Эмили. Глаза ее метали молнии.
– Не думаю, что у вас, миссис Рэдли, когда-либо протекала крыша над головой! – воскликнула она. – Хотя у Джека Рэдли – вполне возможно. Но готова побиться об заклад, что у лорда Эшворда крыша не протекала никогда.
Она явно намекала на солидное состояние первого мужа ее собеседницы. Эмили могла бы ответить ей тем же, но понимала, что сама спровоцировала подругу на этот выпад, и не обиделась.
– Да, не протекала, – согласилась она. – Но принимала ли я сама решение в этом случае или это сделал за меня кто-то другой, не имеет сейчас особого значения. Важно, чтобы вы поняли реальную необходимость сделать выбор. Никому еще не удавалось иметь все, что он хочет. Невозможно это и в человеческих отношениях. Присмотритесь пристальнее к Яго. Оглянитесь вокруг и решайте, чего вы хотите… а потом боритесь за это.
– У вас все так просто получается!
– Но эта часть действительно проста для принятия решения.
– Это не так. – Таллула наклонилась вперед и сжала лицо ладонями. Этот жест свидетельствовал о ее озабоченности.
Мимо них прошла о чем-то беседующая пожилая пара. Зонт в опущенной руке женщины волочился по дорожке, а у мужчины был лихо сдвинут набок цилиндр. Женщина что-то сказала ему, и это рассмешило их обоих.
– Если этот ужасный случай с Финли не прояснится в ближайшие же дни, – неожиданно сказала мисс Фитцджеймс, понизив голос, в котором звучали страх и раздражение, – и полиция не прекратит задавать нам свои вопросы, все остальное уже не будет иметь никакого значения. Наша семья будет обесчещена. С нами никто не станет разговаривать, разве что по крайней необходимости. Я знаю, как это бывает. Сначала слухи, шепот за спиной, а потом тебя не замечают. Ты становишься невидимкой. Идешь по улице, а встречные отводят от тебя глаза. Пробуешь заговорить с кем-нибудь, а он делает вид, что не слышит. – Голос девушки дрожал от страха, который охватывал ее все сильнее. – В ресторане, где вам захочется поужинать, оказывается, нет свободного столика, когда бы вы ни пытались заказать его по телефону. Портниха ссылается на перегрузку с заказами и не может принять ваш. Другой портной откладывает вашу примерку. Вы решаете нанести визит, но слышите от слуг, что хозяев нет дома, хотя в доме светятся все окна, а у крыльца стоят экипажи. Ты как будто бы умер, хотя и не знаешь этого. Тебе дают это знать даже за карточным столом, где тебя несправедливо могут обвинить в мошенничестве, нарушении слова чести и неуплате карточного долга. Что по сравнению с этим быть повешенным за убийство?
На этот раз Эмили не спешила с возражениями. Вопрос был слишком деликатным и болезненным. Трудно было что-то противопоставить убеждению и, если на то пошло, самоанализу. Таллуле, без сомнения, хотелось бы думать, что ее брат невиновен. Надо только подождать, когда Питт найдет доказательства этого. Но миссис Рэдли, давно знавшая мужа своей сестры и достаточно осведомленная о многих делах, которые он вел – а за каждым из них стояла трагедия или насилие, – не собиралась тешить себя иллюзиями. Близкие нам люди, которых мы любим и, казалось бы, все о них знаем, могут раскрыться перед нами с неожиданной стороны. Это может быть невыносимая боль и бесконтрольный гнев или что-то темное, что порой совсем недоступно нашему пониманию, – Эмили хорошо это знала.
– Если Финли все еще под следствием, это значит, что у них нет достаточных доказательств, – громко сказала она, тщательно взвешивая каждое слово.
– Но еще это значит, что его все еще подозревают, – не задумываясь, добавила Таллула, глаза ее блестели. – Иначе они оставили бы его в покое.
В беседке становилось нестерпимо душно. Издалека слышался смех, хотя смеяться могли и совсем близко, всего лишь за углом. Жужжание голосов не заглушало звон бокалов, стук блюдец и чайных чашек. Однако подруги были слишком поглощены своим разговором, чтобы думать о чае или прохладительных напитках.
– Вы знаете, почему ваш брат под подозрением? – тихо спросила Эмили.
– Да. На месте убийства той женщины были найдены его вещи: эмблема какого-то дурацкого клуба, в котором он состоял когда-то давно, и запонка. Финли сам сказал о них полиции, а еще сказал, что потерял и то и другое много лет назад. Он давно не видел ни значка, ни запонки, как не видел их вообще никто в нашем доме. – Лицо Таллулы словно застыло. – Какой-то ничтожный полицейский допрашивал слугу брата, а тот служит у нас недавно и не мог видеть этих вещей. Их не было у Финли в тот вечер. – Девушка смотрела на собеседницу в упор, не допуская и мысли, что та ей не поверит.
– И это всё? – спросила миссис Рэдли так же спокойно, словно ей нужны были только факты.
– Да… Но кто-то из проституток видел человека, который вошел в комнату убитой женщины. Они клялись, что он похож на Финли. Но как можно верить слову гулящей женщины, когда мой брат утверждает обратное? Суд присяжных никогда не поверит ей. – Мисс Фитцджеймс попыталась поймать взгляд Эмили. – Как вы считаете?
