А пока молодой человек был рад свести дружбу с гродненцами. Они оказались славными людьми и очень хорошо приняли «штрафника». Даже новое начальство относилось к ссыльному офицеру с симпатией. А уж ротмистры и корнеты смотрели на Сержа с восхищением. Пострадать за честь дамы – не важно, какого сословия, – почиталось в гусарской среде почти так же высоко, как и получить рану в бою. Неудивительно, что приглашение новичка приняли все без исключения офицеры его эскадрона.
Вначале пирушка не выходила за рамки дозволенного. Но все изменила случайность. Выйдя в компании нескольких офицеров на балкон своего гостиничного номера – вдохнуть свежего воздуха, подвыпивший «именинник» вдруг увидел, как внизу по улице идет Лиза! Серж не поверил своим глазам. Ведь он еще не успел сообщить девушке свой новый адрес!
К изумлению новых товарищей, питерец вдруг легко перемахнул через перила балкона – благо, до земли было недалеко – и бросился наперерез какой-то девице.
Однако, подбежав к барышне, Серж понял, что обознался.
– Сударыня! – быстро справившись с нахлынувшим разочарованием, обратился он к девушке. – Греческие богини перед вами – ничто. Вы само совершенство! Прошу вас, не волнуйтесь. Я только хотел выразить вам свое восхищение.
Зардевшаяся девица изумленно и разочарованно смотрела вслед удаляющемуся молодому военному, который так внезапно появился и отчего-то ушел, даже не узнав ее имени.
– Ну ты, брат, даешь! – услышал Серж, вернувшись к собутыльникам. – Такому большому поклоннику женского пола в нашей уездной дыре не развернуться. У нас так фланкировать опасно. Гляди, как бы местные купцы, чьих дочек ты с наскока в оборот берешь, не наняли кулачных бойцов да не устроили тебе темную. У здешних богатеев нрав крутой. Одного ходока тут недавно в дегте вымазали, в перьях вываляли да голым по улице пустили.
Серж отшучивался, думая о своем. Случайная ошибка пробудила в его сердце тоску по любимой. До его отъезда Лиза так и не согласилась стать его невестой. И неизвестно было, как долго продлиться их разлука. «Теперь, когда нас разделяют сотни верст, не угаснет ли ее чувство ко мне? – мучался Серж. – Ведь она так красива и свежа, что создана для любви. А вокруг нее всегда полно воздыхателей – богатых, благополучных».
Серж решил заглушить душевную боль вином. Вскоре его охватил злой азарт. Юноше хотелось сделать что-то назло женщине, которая, возможно, в эту самую минуту кокетничает с посетителями своего салона. Он опрокидывал в себя стакан за стаканом.
После возлияний поручика потянуло на подвиги…
Вскоре офицеры эскадрона отправились провожать командира. На обратном пути компания остановилась перед входом в гостиницу.
– Господа! – вдруг воскликнул питерец, приосанившись и распушив усики. – Какого черта мы собираемся возвращаться в номер по лестнице? Пусть таким аллюром тащатся всякие штатские и старики. Мы же гусары! А душа-гусар не только редут на ура берет, но и на крепостные стены первым влезает. Наш флаг должен развеваться на крыше этой цитадели! Айда, кто со мной? – Разошедшийся не на шутку юный буян сбросил с себя ментик[30] и стал расстегивать доломан[31].
– Постойте, горячая голова! Это же бравурство! – сказал кто-то из офицеров. – Вы же пьяны.
– И в самом деле, господа, здесь же добрых двадцать аршин[32]. Не лучше ли вернуться за стол обычным манером?
– Да, да, поручик, мы верим вам на слово.
– Напрасно! – воскликнул запальчиво питерец. – Сейчас я водружу знамя на крепостную стену.
Стащив с себя нижнюю рубашку, Серж заозирался и увидел дворника. Мужик в кожаном фартуке и с большой медной бляхой с номером на груди подметал улицу. Гусар бросился к нему, сунул растерявшемуся татарину скомканную ассигнацию, выхватил у него из рук метлу и побежал обратно к «цитадели». На бегу шкодник избавился от прутьев, оставив лишь палку, и на нее, как на древко, привязал свою нижнюю сорочку – получился флаг.
Опомнившийся дворник засвистел в свисток.
Товарищи стали говорить Сержу, что за подобные забавы его отправят в полицейский участок.
– У вас снова будут большие неприятности по службе. В полиции вам придется заплатить не одну сотню, чтобы скрыть все от начальства.
– А мне плевать!
Сержа было уже не остановить. Офицеры изумленно наблюдали, как питерец сбросил с себя сапоги, быстро стянул чакчиры[33], затем кальсоны, оставшись совершенно голым. Казалось, для него не существовало никаких запретов. Ошарашенный вид зрителей лишь раззадоривал Сержа еще больше.
– Настоящему мужчине не нужны павлиньи перья, чтобы выглядеть достойно, – заявил хулиган и начал взбираться по водосточной трубе.
Оказавшись на самом верхнем балконе, обнаженный вояка принялся победно размахивать «флагом» и во все горло распевать марш лейб-гвардии гусарского полка.
В полной мере насладившись своим триумфом, Серж распахнул балконную дверь и, отодвинув гардины, шагнул в темноту комнаты. Его ноги утонули в мягком ковре шикарных апартаментов. Пьяный поручик совершенно забыл, что его собственный номер находится значительно ниже.
– Это ты? – послышался сонный женский голос. – Ну где ты пропадал так долго, мой зайка? Иди же скорей ко мне. И зачем только ты потащил меня с собой в эту глушь. На этом постоялом дворе можно околеть от холода.
– Слушаюсь, сударыня, – отозвался подвыпивший мужчина и направился к постели.
Тишину номера разорвал пронзительный женский визг. В Сержа полетел подсвечник, и он едва успел уклониться от него. Немного протрезвев, гусар сообразил, что пора «трубить отход», и направился обратно на балкон, но тут в комнату из коридора ворвался какой-то господин весьма солидной наружности. Он сразу зажег свет. Увидев голого Сержа рядом со своей женщиной, мужчина воскликнул:
– Что вы тут делаете?
– А вы? – нашелся Серж, ехидно взглянув на букет в руках вошедшего.
– Извольте отвечать! – начальственным тоном загремел солидный господин.
– Пошел к черту! – Серж направился к балконной двери.
– Но это моя жена! – закричал ему вслед солидный господин.
По роковому стечению обстоятельств он оказался важным чиновником, присланным из Петербурга для инспекции полка. Он привез с собой новенький орден для Сержа и приказ о его переводе обратно на прежнее место службы. Ревизор вышел из номера, чтобы принести розы своей капризной жене, обиженной и недовольной. И долго искал цветы ночью в провинциальном городе…
Эта проделка чуть не кончилась для Сержа отставкой. На его счастье, заезжий чиновник не был заинтересован в огласке. Чтобы не сделаться героем анекдотов, он сказал поручику на прощание:
– Я рассчитываю на ваше молчание. Сохраните все в тайне, чтобы не пострадала честь благородной дамы. А я закрою глаза на вашу шалость.
Понятное дело, после такого и речи не могло быть о возвращении Сержа в Петербург – и молодой гусар остался в Гродно.
После блестящей увлекательной жизни в столице Сержу показалось ужасно тоскливым однообразное существование в провинции. Каждый день был в точности похож на предыдущий. Развлечений для господ офицеров в городе было не так много. Если заезжала какая-нибудь третьеразрядная театральная труппа, то об этом говорили еще несколько месяцев после ее отъезда. Местное офицерское собрание выглядело убогим в сравнении с элитарным петербургским клубом лейб – гвардейцев. Плохонькая мебель, отсутствие столового серебра, на стенах вместо подлинных картин и гравюр – дешевые репродукции. В буфете вместо отборного вина и разнообразных ресторанных закусок – какие-то пирожки, сосиски, селедка, соленые огурцы. Да и разговоры все больше провинциальные…
В другой ситуации Серж не роптал бы на убогий быт – «на войне как на войне». Но когда вместо боевой подготовки начальство отправляло его с командой солдат на сельскохозяйственные работы навроде заготовки капусты для полковой кухни, «прирожденный воин» чувствовал себя уязвленным.
Несколько раз Серж подавал рапорт с просьбой об отпуске. Раз в год каждому офицеру полагался двадцативосьмидневный отпуск. Карпович своего еще не отгулял. Но командир эскадрона объяснил Сержу, что может отпустить его не раньше чем через полгода, ибо у него теперь некомплект офицеров из-за преждевременного выхода в отставку одного ротмистра, женившегося на даме с сомнительной репутацией.
Тоскуя по Питеру и по оставшейся там любимой, Серж часто стал наведываться на вокзал. Часами молодой человек просиживал в железнодорожном буфете, глядя на пассажиров, спешащих на ночной поезд до Петербурга или только что вернувшихся из столицы. «Подумать только! Какие-то семнадцать часов – и рядом Лиза и мои друзья», – думал Серж, и его охватывало сильное волнение. Желание наплевать на все и сбежать было столь велико, что он спешил потратить все наличные деньги на еду и выпивку. На его счастье, кормили в станционном буфете очень неплохо.
