— Я так и думал, — удовлетворенно сказал Нечаев, щелчком отбросил окурок через перила балкона и неожиданно подмигнул:
— Карма... это ты грамотно загнул...
Довольно бормоча себе под нос что-то про карму и кирпичи, он вернулся в банкетный зал.
«Предопределенность, — повторил про себя Руслан, — обыватели мечтают о стабильности. Но слишком резок был для меня в детстве контраст между законопослушными, довольными своей судьбой родителями и рисковым, непохожим на других, загадочным дядей. «Не сотвори себе кумира». Все дети хотят кем-то быть. Лучше бы их учили, как не быть кое-кем... Предопределенность... Неужели кто-то все решил за нас, раз и навсегда записав нашу судьбу в небесных скрижалях? Не верю! Каждый день, каждый час, каждую минуту пытаюсь идти вопреки, вопреки закону, вопреки морали, вопреки всякому течению жизни, вопреки судьбе. И все равно рождается и гложет подлая мыслишка: а что, если и это предопределенность?! И тогда...»
Звук, который отвлек его от мыслей, Руслан поначалу принял за хлопок шампанского. Потребовались еще несколько секунд и повторный выстрел, чтобы сообразить: блаженная эйфория праздника закончилась. Даже если какой-то перебравший спиртного поганец затеял стрельбу по бутылкам, придется сворачивать банкет и убираться подобру-поздорову. Но он чувствовал, что дело обстоит куда хуже.
Когда он вошел в зал, все уже были на ногах, настороженные и готовые к любым приказам.
— Всем оставаться на своих местах, — как можно спокойнее распорядился Руслан, — продолжать веселиться и даже не обсуждать, что слышали. Кто понадобится — позову. Нечаев, Кротов, Розанов, за мной!
В коридоре повернулся к Нечаеву:
— Саша, ты сидел ближе к выходу, откуда это могло доноситься?
— Где-то внизу, на улице или в подсобке.
— Кто выходил из зала?
— Федор, — уверенно сообщил Нечаев, — Федор Назаров. Сигнализация в его тачке сработала. Минут пятнадцать как вышел.
— Стволы у кого-нибудь есть?
— Откуда? — досадливо скривился Нечаев. — Сам же приказал: на банкете не должно быть даже водяных пистолетиков.
— Стало быть, кто-то меня не понял, — с угрозой сказал Руслан, — и кому-то придется объяснить еще раз... доходчиво и внятно...
— Это не наши, Руслан, — покачал головой Нечаев, — здесь что-то другое. Не ходил бы ты никуда, а? Мы с пацанами сами разберемся, что там за фейерверк такой...
— О бабушке своей заботься, — оборвал его Руслан, — быстро за мной!
«Может быть, Федор накрыл угонщика и затеял пальбу? — мелькнула у него спасительная мысль. — Нет, непохоже на Федьку... Что же произошло? Ведь это были выстрелы! Явно выстрелы...»
Назарова не было ни в холле, ни на улице. Его машина была закрыта и поставлена на сигнализацию. В растерянности Руслан стоял под дождем, а из окон на него смотрели встревоженные гости.
— Возвращайтесь за стол! — крикнул он. — Все в порядке, я скоро вернусь!
— Я не уверен, что все в порядке, Руслан, — тихо сказал подошедший Нечаев, — там, на улице, возле машины...
— Вижу, — сквозь зубы отозвался Руслан, — тебе нужен шухер, который здесь поднимется? Дай бог, чтобы до ментов слухи о стрельбе не дошли. Наверняка кто-то слышал...
Следы волочения начинались возле машины, как раз там, где лежали ключи с брелоком. Этот брелок Назаров привез из Мексики, купив в музее Троцкого. В России таких было наперечет, а уж в Головце... Теперь сомнений не оставалось: произошло что-то из ряда вон выходящее. С трудом выдержав те секунды, пока гости отходили от окон и возвращались за стол, Руслан нарочито неторопливым шагом прошел за угол дома. Там, у широкой заасфальтированной дороги, следы волочения заканчивались. И в том месте, где они обрывались, поблескивала в свете фонарей огромная масляная лужа.
Позади Руслана тихо выругался Нечаев.
— Заказ! Руслан, это заказ, что б мне провалиться! Если б он наткнулся на воришку и тот его кончил, тело оставалось бы на месте. А то, что Федьку кончили, — как дважды два! Такая лужища крови только из жмурика могла натечь...
— С деталями после разбираться будем, — остановил его Руслан, — как и с тем, кто, зачем и почему. Сейчас вопрос по-другому стоит: стоит подтягивать к этому делу ментов или...
— Не стоит, — закончил голос за его спиной.
Руслан резко обернулся, готовый ко всему... Нет, не ко всему. К этому он готов не был. Впервые в жизни он почувствовал, как становятся ватными ноги, а в голове нарастает шум, похожий на шелест морского прибоя. Пятнадцать лет промчались сквозь него грохочущим товарняком и вынесли на маленький петербургский дворик, в котором он стоял на таких же непослушных ногах и вытирал кровь с разбитого лба, а она выговаривала ему так же ровно и чуть снисходительно...
— Дурак, — сказала Таня, — ты ему руку сломал. А Ленька и так ябеда, сейчас к матери побежал, та в милицию заявит.
— Ну и пусть, — сказал Руслан, — на два года старше меня, а все жаловаться бегает, маменькин сынок. Смелый, только когда с компанией. Я с ними двумя дрался и то никуда не бегу.
— Разумеется, — кивнула она, — морду-то ты им набил, а не они тебе. Почему все мальчишки такие... глупые? Знал же, с кем связываешься. Зачем это тебе?
— А чего они к тебе цепляются?
— Подумаешь... А ты за мной таким образом поухаживать решил? — неожиданно прищурилась она. — То-то я замечать стала, что вся ваша дворовая шайка-лейка на меня как-то странно посматривать стала.
— Вот еще... Очень надо... Просто... это мужское дело — за женщину заступаться...
— Какой же ты мужчина? — фыркнула она. — Оболтус малолетний. «Руська, я сегодня подерусь-ка».
— А сама-то?! Строишь из себя, а самой еще четырнадцати нет...
— Так ты и день моего рождения знаешь? Ох, как интересно... А я все гадала, что это на крыше соседнего дома по вечерам блестит. Папашин бинокль спер и в окна подглядываешь?
— А ты... а ты... Ты нарочно шторы не задвигала!
— Вот и проговорился! — рассмеялась она. — И это-то гроза нашего двора! На руках по поребрику крыши пройтись — на это смелости хватает, а полгода по пятам ходить, но и на шаг не приблизиться — тут мы зайчики... Влюбленный Зотов — умереть, не встать!
— Ха-ха-ха! — угрюмо передразнил он ее. — Очень смешно! Напридумывала тут... ерунды разной... Знал бы, так и не спасал...
— От кого?! — приподняла она бровь. — От этих? Безобидные дебилы. Лишь бы позубоскалить да языки почесать. А ты тут как тут, нашел повод прискакать на белом коне. Дурак и есть... Больно?
— Отстань! — разозлился Руслан. — Чтоб я еще хоть раз в жизни!.. Чтоб хоть когда-нибудь!..
— Оскорблен в лучших чувствах? — понимающе покивала она. — Ладно, замри на секунду, герой, дай тебе кровь со лба вытру.
— Отцепись, — оттолкнул он ее руку с белоснежным платком, — обойдусь как-нибудь.
— Стой на месте, кому говорю! Поверни голову... вот так...
Ее лицо оказалось так близко, а запах ее волос был так головокружителен, что Руслан не удержался...
На какое-то мгновение ему показалось, что она ответила на поцелуй, но эта иллюзия была слишком коротка.
— Дурак! — Она оттолкнула его и бросилась бежать.
Руслан посмотрел на брошенный платок, поднял и
положил себе в карман.
— До встречи, — сказал он ей вслед, зная, что слышать его она уже не могла.
....А дома его уже ждал участковый. Так он получил свой первый, условный срок. Но тогда ему казалось, что это слишком незначительная жертва за возможность познакомиться, первый поцелуй и трофей в виде платка с бурыми пятнами крови...
— ...крови.
— Что? Что ты говоришь, Саша?
— У нее на пиджаке пятна крови, — повторил Нечаев, указывая на Таню.
— Это грязь, — твердо сказал Руслан, — ты ошибаешься, Саша, это просто грязь.
— Но...
— Если я сказал, что это грязь, значит, это грязь, — зло взглянул на него Руслан, — и все на этом!
— Что делать-то будем? — подал голос Нечаев. — «Доброжелатели» уже наверняка мусоров вызвали.
Руслан посмотрел на девушку, словно спрашивая совета, но ее взгляд был спокоен и даже насмешлив. Создавалось ощущение, что ей плевать на то, что происходит вокруг.
— Дождь усиливается, — вздохнул Руслан, — это в тему. Он смоет следы.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — с явным осуждением заметил Нечаев.
Отвечать на это было сложно, но Руслан уже давно заслужил это право: не отвечать.
— Я сегодня не появлюсь, — сообщил он, — с ментами разберетесь сами. Созвонимся завтра... Поедем, Таня.
На автостоянке он открыл перед ней дверцу «Альфа Ромео», сам сел за руль, завел мотор и тронулся с места, на пару минут разминувшись со спешащим к ресторану милицейским «уазиком».
Они ехали молча, и это молчание еще больше усиливало возникшее у Руслана чувство нереальности происходящего.
«Фантасмагория какая-то, — тоскливо думал он, —наваждение. Пир во время чумы... Подарочек ко дню рождения...»
Он припарковал машину возле ресторана «Три ключа». Не самый лучший в городе, но вполне приличный кабак, с «вип-кабинами», вымуштрованной охраной и надежным директором, который сам и выскочил встречать их лично, заметив машину из окна кабинета.
