— Я полагаю, однако, что, прежде чем вы прочтете мою записку, мне следует ознакомить вас с некоторыми из самих шантажных документов.
Сутер приобрел такой вид, будто он только что случайно вступил в до крайности омерзительную сточную канаву. Он достал из жилетного кармана маленький ключ, отпер один из ящиков письменного стола, извлек оттуда простой конверт и раздал его содержимое своим гостям.
Пауэрскорт быстро просмотрел письма. Потом просмотрел еще раз. Шантажист, отметил он, так и не освоил искусства вырезывания и наклеивания букв на бумагу. Вырезаны они были вкривь и вкось, по краям букв неизменно присутствовали излишки клея, как будто шантажист боялся, что его послание недостаточно крепко прилипнет к бумаге. Пунктуация точностью не отличалась, а прописные и строчные буквы, используемые вперемешку и взятые, как правило, из разных изданий, неопрятно расползались по листу.
Сами послания были краткими. «Вы побывали с леди Брук у леди Манчестер. Просто позор. Если не заплатите, о ваших подвигах узнает вся Британия». «Вы были с леди Брук на домашнем приеме в Норфолке. Рабочие люди нашей страны не потерпят такого поведения. Вам придется заплатить». Пауэрскорту показалось, что он различает шрифты «Таймс» и «Морнинг пост», однако имелись и два других, ему не знакомых.
— Навел ли вас осмотр писем на какие-либо мысли? — голос Сутера вернул Пауэрскорта на совещание.
— Похоже, малый считает, что говорит от имени Англии. Не удивлюсь, если это один из чертовых радикалов! — сэр Бартл Шепстоун явно держался о радикалах невысокого мнения.
— Боюсь, — сказал Пауэрскорт, возвращая Сутеру коллекцию злобных посланий, — вывести из них что-либо практически невозможно. Неровные, неопрятно наклеенные буквы — все это могли задумать для того, чтобы сбить нас с толку. Боюсь также, — он смерил сэра Бартла непроницаемым взглядом, — что автором их может с одинаковым успехом быть герцог, живущий на Пикадилли, и рабочий из Пекема.
Пауэрскорт не стал сообщать, что кандидатура герцога представляется ему более правдоподобной.
Шепстоун издал звук, который мог быть ворчанием, а мог и кашлем. Сутер поспешил двинуться дальше:
— Памятная записка, джентльмены. Наша памятная записка.
Он вручил документ Роузбери. Пока тот читал его, Пауэрскорт вдруг обратил внимание на тиканье стоящих в углу часов. «Баклер и сыновья, — гласила надпись на циферблате. — Часовых дел мастера, поставщики Ее Величества Королевы». Шепстоун разглядывал свои туфли с таким выражением, словно и они тоже присутствовали на параде. Сутер смотрел в окно на Сент-Джеймсский парк. Вдали отбивали полчаса куранты Биг Бена.
— Весьма интересно. Весьма. Благодарю вас, — самым напыщенным своим тоном произнес Роузбери, передавая документ другу.
Пауэрскорт, прежде чем приступить к чтению, немного помедлил, лоб его пошел морщинами, он напряженно думал о чем-то.
Фрэнсис Мейнард, она же леди Брук, было двадцать девять лет. Она уверяла, будто родословная ее восходит к Карлу II. Наследницей Фрэнсис стала в возрасте трех лет и имела больше 30 000 фунтов годового дохода. Брак с лордом Бруком, сыном и наследником лорда Уорика, позволил ей занять превосходное положение в обществе. Он также позволил ей заниматься собственными романами, пока уступчивый муж предавался радостям лисьей охоты, совершая крайне редкие вылазки в Палату общин. Леди Брук безусловно была красива. По выражению глаз ее можно было сразу сказать, что она из тех женщин, которые никому не позволят отнять у нее добычу, будь то мужчина или лиса.
— Вы знаете, мою станцию открыли совсем недавно, — начала разговор Дейзи, — теперь мы сможем пускать из Лондона прямые поезда особого назначения к самым моим дверям.
— Я знаю, — ответил принц. — Она лучше моей, сандринхемской. Наверное, мне следует сделать ее более современной.
— Ну так вот, — произнесла леди Брук. — Весной я собираюсь устроить здесь прием. Продолжительностью в неделю. Сооружу в саду шахматную доску с живыми актерами из лондонских театров, переодетыми в пешки, ладьи, а также в королей и ферзей. И чтобы каждую ночь играл оркестр. А еду нам будут доставлять из Парижа. Мне нужно, чтобы вы помогли мне с приглашениями.
Познаниями по части общества, а именно общества леди Брук — принц Уэльский обладал энциклопедическими, ибо за все сорок семь лет жизни никакой полезной работой ему заняться так и не пришлось. Волосы принца быстро редели. Жизнь, состоявшая из череды обедов по семнадцать перемен блюд в каждом, нанесла тяжкий урон талии принца. Никто из людей его круга не посмел бы назвать принца тучным — да и из подданных его на это решились бы очень немногие, — однако пояса парадных мундиров принца требовали от команды камердинеров постоянного внимания.
Мать принца, королева Виктория, ревностная блюстительница власти и привилегий королевского дома, не желала делиться оными даже с собственным сыном. Политики же, сколько бы ни хотелось им подольститься к наследнику трона, все с большей неохотой посвящали его в какие бы то ни было тайны или дела деликатного свойства, поскольку в результате секретные документы Министерства иностранных дел оставались валяться в театральных ложах или же содержание их начинало циркулировать по столичным каналам распространения слухов.
Принц Уэльский обратил праздность в профессию, а погоню за наслаждениями в занятие, занимавшее все его время. Входными билетами в эту жизнь были аристократическое происхождение и огромное богатство. То была утомительная жизнь, полная увеселений и забав, жизнь, в которой за одно утро убивались тысячи птиц, а совокупления с чужими мужьями и женами на приемах в загородных домах стали общепринятым распорядком дня и ночи.
Памятная записка.
От кого: сэр Уильям Сутер.
Кому: лорд Роузбери, лорд Пауэрскорт.
Предмет: сложные взаимоотношения, возникшие между лордом Бересфордом, его супругой леди Чарльз Бересфорд, леди Брук и ЕКВ принцем Уэльским. Описанные события занимают несколько лет. В записке приводятся наиболее приметные факты. Получение точных сведений о датах оказалось в некоторых случаях затруднительный.
1. Лорд Чарльз Бересфорд завязывает близкую дружбу с Фрэнсис Мейнард, леди Брук. Эта дружба продолжается год или более того и становится предметом неблагоприятных комментариев в определенных кругах общества.
2. Сознавая это либо помня о своем положении члена Парламента и младшего члена Правительства, лорд Бересфорд отказывается от этой дружбы и возобновляет брачный союз с леди Чарльз.
3. Тем временем леди Брук приводит в негодование то обстоятельство, что лорд Бересфорд, по-видимому, расторг их дружбу и вернулся в прежнее свое положение. Гнев ее питает также известие о том, что леди Чарльз вынашивает ребенка.
4. Леди Брук пишет весьма несдержанное письмо лорду Бересфорду, призывая такового немедленно вернуться к ней. Письмо это, наполненное компрометирующими и нескромными утверждениями, отправлять ни в коем случае не следовало. Леди Брук зашла в нем настолько далеко, что заявила, будто лорд Бересфорд не имел права заводить ребенка с собственной женой.
5. Вследствие несчастной случайности письмо вскрывает и прочитывает не лорд Чарльз, коему оно предназначалось, но леди Чарльз. Содержание письма приводит ее в ужас, и она решает воспользоваться им, чтобы подорвать положение леди Брук в обществе.
6. Леди Брук отдается на милость принца Уэльского. Она просит его помочь вернуть ей письмо, прежде чем она окажется серьезно скомпрометированной. Леди Брук завязывает с ЕКВ принцем Уэльским близкую дружбу, подобную той, которая прежде связывала ее с лордом Бересфордом.
7. Леди Чарльз передает письмо на хранение лучшему из лондонских стряпчих по делам о диффамации, Джорджу Льюису. Тот направляет леди Брук послание, которое приводит ее в еще больший гнев.
8. Принц Уэльский наносит мистеру Льюису визит и требует, чтобы тот показал ему письмо. Мистер Льюис соглашается на это, отказываясь, впрочем, расстаться с письмом либо уничтожить оное без согласия своей клиентки. Согласия не поступает.
9. Лорд Бересфорд, устав, возможно, от женских интриг, возвращается к своей прежней службе — во флот. Он принимает командование над судном, стоящим в Средиземном море.
10. Дружба между леди Брук и принцем Уэльским также становится предметом пересудов в наименее тактичных кругах общества. Выступая в роли защитника леди Брук, принц Уэльский перестает приглашать леди Бересфорд в Мальборо-Хаус и дает всем понять, что не станет посещать какие бы то ни было светские рауты, на коих может присутствовать и она.
11. Леди Чарльз глубоко расстраивает светская изоляция, в которой она теперь оказалась. Она пишет к премьер-министру, угрожая разоблачить дружбу принца Уэльского с леди Брук перед широкой публикой.
