Ознакомительная версия.
– Доброго дня, Клим Пантелеевич, – переступая с ноги на ногу, вымолвил гость. – Знаю, что оторвал вас от любимого дела, но, как говорится, не извольте гневаться…
– К чему все эти извинения, Николай Петрович? – поднимаясь со стула, перебил доктора Ардашев. – Проходите, присаживайтесь в кресло, а я вам свежей вишневой наливочки налью и угощу осетинским сыром. Без этого церемониала я, как вы знаете, серьезного разговора не начинаю. А вы, как я заметил, именно с таким намерением и пожаловали.
Присяжный поверенный вышел, дал распоряжение горничной и, воротившись, достал из шкафчика хрустальный графин.
– Вероника Альбертовна большая мастерица по части изготовления наливки из шпанской вишни. Секрет этот достался ей от матушки.
Тут же отворилась дверь; Варвара поставила на стол тарелочку с порезанным сыром и приборы. Клим Пантелеевич наполнил рюмки.
– Ваше здоровье!
– И вам здравствовать!
Прикрыв глаза, Ардашев, не торопясь, дегустировал живительную влагу. Когда рюмка опустела, он закусил кусочком сыра и, откинувшись в кресле, сказал:
– Ну-с, слушаю вас внимательно.
– Даже не знаю, с чего начать, – неуверенно выговорил доктор.
– С конца, дорогой мой, с конца. Это всегда экономит время.
– Ну, хорошо, – пожал плечами Нижегородцев, – как скажете: на днях стало известно, что по городу в экипаже разъезжает обезглавленный труп.
– То есть как это разъезжает? – выпрямляясь в кресле, спросил адвокат.
– А так: еще второго дня по Ставрополю ходили слухи, что где-то у Иоанно-Мариинского монастыря по расплывшейся от дождя и грязи дороге тащилась странная коляска, запряженная пегой лошадью. Монашка, шедшая в город, утверждала, что на козлах кучера не было, а на пассажирском месте сидел труп без головы, который и погонял лошадей. Естественно, никто этим бредням не поверил, но вчера ночью в полицейский участок залетел испуганный извозчик. Старик точно не в себе был и клялся, что как раз мимо него и проследовал экипаж с обезглавленным пассажиром. Мол, извозчик клевал носом на Госпитальной, как вдруг услышал стук копыт на мостовой. Повернувшись, увидел, что едет коляска без возницы. Когда пригляделся, то заметил в ней господина со скрещенными на груди руками. Со стороны могло показаться, что седок барыню танцевать собирается. Все бы ничего, да только головы у него не было и вся одежда залита кровью! В общем, на всякий случай в тот район послали городового. Все улицы они изъездили, но странного экипажа так и не отыскали. А утром в участок прибежала молочница. От страха тетка тряслась и плакала. Когда ее водой отпоили, она поведала, что на Театральной проехала коляска, в которой развалился обезглавленный мертвяк, а руки у него крест-накрест были, точно вот-вот в пляс пустится. Сами понимаете, от полицейского управления до Театральной улицы рукой подать. Послали туда аж трех городовых на полицейской пролетке. Но никакой коляски с покойником не нашли. Когда совсем рассвело, экипаж-призрак увидели на Армянской улице под окнами купца Саркисова. Рыжая кляча притащилась к своему дому и щипала в палисаднике траву. Обезумевшая хозяйка узнала в окровавленном покойнике обезглавленного мужа. Сами понимаете, что тут началось! А вы разве ничего об этом не слыхали? – Врач удивленно приподнял брови.
– Представьте себе, нет, хотя… – Ардашев на миг задумался. – Варвара что-то подобное рассказывала супруге, но я не счел нужным даже обращать на это внимание, потому что каждый раз, когда прислуга возвращается с Нижнего базара, у нее появляются новости, и, как правило, одна страшнее другой.
– Нет, на этот раз все произошло на самом деле. Завтра об этом наверняка напишут местные газеты… Вчера бедолагу Саркисова похоронили в закрытом гробу. Голову, как вы понимаете, так и не нашли. Власти завели дело об убийстве. А сегодня утром Каширин, Поляничко и судебный следователь Леечкин прибыли домой к Василию Никаноровичу Безобразову (он держит магазин музыкальных инструментов на Александровской) и провели обыск. Они нашли какие-то бумаги и сразу его арестовали. По их словам, он подозревается в убийстве купца Саркисова. Все это происходило на моих глазах. Я как раз осматривал его супружницу – Татьяну Павловну; у нее вот-вот роды должны начаться. Пятого ребенка ждут. Василий Никанорович так расстроился, что ничего толком в свое оправдание и сказать не мог. Все жену утешал: «Успокойся родная это ошибка, они разберутся и сегодня же меня отпустят». Правда, уже потом, перед самой дверью, Безобразов шепнул мне на ухо, чтобы я к вам за помощью обратился, но Каширин услышал его слова, рассмеялся в голос и сказал: «Тебе, душегубец, теперь сам Господь не поможет, а не то что пришлый адвокатишко». Вы уж простите, Клим Пантелеевич, что я все дословно передаю, но иначе…
– Ничего-ничего, продолжайте.
– А когда они ушли, Татьяна Павловна передала мне для вас вот это. – С этими словами доктор вынул из внутреннего кармана пиджака увесистый почтовый конверт и положил на столик. – Она так и сказала: «Примите, говорит, Николай Петрович, гонорар для господина присяжного поверенного. И не сочтите за труд, передайте ему мою просьбу: если уж мужа обвиняют в убийстве Саркисова, а он – я это точно знаю – не виновен, то пусть господин адвокат попытается выяснить, кто же все-таки настоящий преступник. Даст бог – повезет, а нет – я к господину Ардашеву претензий иметь не буду. Пусть не беспокоится». Так что, Клим Пантелеевич, соблаговолите сей гонорарий принять.
Ардашев взял конверт, повертел его в руках и, бросив на стол, заметил:
– А непросто будет Безобразова из этой истории выпутать. Чувствую, глубоко он увяз.
– Простите? Что вы хотите этим сказать? – Доктор воззрился на собеседника вопросительным взглядом.
– Он и впрямь был знаком с Саркисовым давно. По крайней мере, не менее двух лет.
– Вы хотите сказать, что видели их вместе два года назад?
– Помилуйте, Николай Петрович, – наполняя рюмки, воскликнул Ардашев. – В шестом году я еще и не задумывался о приезде в Ставрополь, не до того было.
– Полагаю, вам кто-то рассказал об этом?
Клим Пантелеевич покачал головой.
– Саркисов?
– Нет, не имею чести знать.
– Безобразов?
– Я с ним лишь раскланивался при встрече. И не больше.
– Значит, это гипотеза?
– Нет, это бесспорный факт.
– Но на каком основании вы беретесь утверждать, что жертва и предполагаемый убийца были знакомы не менее двух лет, если никто вам об этом не сообщал, с Безобразовым вы об этом не говорили, а Саркисова вообще никогда не видели? Откуда вам это известно?
– От вас, дорогой Николай Петрович, от вас!
– Как это? – широко раскрыв от удивления глаза, пробормотал эскулап.
Ардашев взял конверт, повертел его в руках и передал Нижегородцеву.
– Смотрите, супруга Безобразова положила деньги в один из конвертов, оставшихся после обыска. Оно и понятно: дама расстроилась, и ей было не до условностей. Однако обратите внимание: отправитель: Арам Р. Саркисов, Пятигорская улица, дом 5; получатель: Безобразов В.Н. Адрес хорошо читаем. Да и письмо заказное. Стало быть, важное. Согласно дате на штемпеле, послание отправлено 25.06.1906 из Георгиевска; прибыло в Ставрополь 29.06.1906. Наверняка конверт успел побывать в руках и у Поляничко, и у Леечкина. Но по какой-то нам неведомой причине он полицию не заинтересовал. Может, письма внутри не оказалось, а может, нашли более любопытную корреспонденцию, не знаю. Не исключено, что за давностью лет посчитали конверт малоинтересным, хотя уже по его наличию можно судить о том, что отношения между покойным и Безобразовым были не простые.
– Что вы имеете в виду?
– А стали бы вы хранить чей-то конверт двухгодичной давности (любовная переписка не в счет)?
– Вряд ли…
– Вот! А зачем нужен старый адрес отправителя, если он, судя по вашим словам, поселился в Ставрополе на Армянской улице?
– Трудно сказать.
– А вот и нет! Видимо, между ними были какие-то финансовые отношения, которые достаточно долго продолжались. Вот и решил Безобразов сохранить на всякий случай конвертик с адресом из Георгиевска. Мало ли что? Вдруг разыскивать компаньона придется? Предположу, что Безобразов мог ссудить Саркисову какую-то сумму под проценты либо товар какой-то отпустил. Тут бы хорошо с самим подозреваемым поговорить, но, к сожалению, встретиться с ним я смогу только в суде, если, конечно, таковой состоится.
– Да, чуть не забыл, жена Василия Никаноровича сказала Леечкину, что никакого Саркисова она не знает.
Ардашев поднялся, подошел к окну, отодвинул портьеру и, разглядывая улицу, выговорил задумчиво:
– Вероятно, так и есть, хотя…
– Что?
– Не исключено, что она не случайно положила деньги именно в этот конверт.
– Думаете, хотела дать намек?
– Трудно сказать. Но все-таки что-то здесь не сходится. Сдается мне, что без разговора с Поляничко не обойтись. Слишком мало у меня исходных сведений, чтобы делать серьезные выводы. Пожалуй, стоит прогуляться до полицейского управления. А что, Николай Петрович, составите компанию?
Ознакомительная версия.
