— А ведь у Тифлиса и Одессы много общего! — заметила Лили.
— Да, конечно, торговые города, пестрота населения…
— И не только, и не только! Не забывай, Воронцов приезжает наместником на Кавказ именно из Одессы, за ним почти половина его одесского окружения! Знаешь, как похожи многие дома в Тифлисе на одесские? А их строили одни и те же итальянские архитекторы!
— Замечательно! — восхитился Ник. — Что может быть прекраснее, чем такое странное сходство городов! И при этом Тифлис такой древний город, а Одесса — молодой! Но мы отвлекаемся. Давай, вернемся к тому, что тебе известно от Елизаветы Алексеевны.
— Ой, ты же многое сам помнишь…
— Ничего, я не буду тебе мешать, пусть рассказ будет логичным.
— Тогда я начну с Михаила Семеновича Воронцова. Если я не ошибаюсь с 1823 года Воронцов новороссийский и бессарабский губернатор, и он в Одессе. С того момента, когда он сражался под началом Цицианова (sic!) прошло много всего. И еще одно — он женился. А Пушкин, после некоторых своих странных выходок в Петербурге, вместо Сибири попадает сперва в Кишинев, а потом в Одессу…
— Ты имеешь в виду тот случай, когда Пушкин в театре показывает всем портрет Лувеля, убийцы герцога Беррийского? — спросил удивленно Ник.
— Да, кажется, так… Именно после этого случая Пушкин определенно в опале.
— Хорошо, вернемся в Одессу.
— Ну, хочу сказать, что в это время Пушкин пишет свой «Бахчисарайский фонтан». Там, на юге, он слышит предания о крымском хане Крым-Гирее, о его любимой супруге, грузинке Диларе Бикечь (sic!). Ну и еще кучу других, из которых и родился «Бахчисарайский фонтан».
— Ну, это как раз и не относится к нашей теме.
— Ну, как сказать. Ты знаешь, тут вплетается такая сильная польская линия. Вспомни, ведь Мария, героиня «Бахчисарайского фонтана», была полька. Неспроста Александр Сергеевич ввел именно польку в свою поэму. Кажется, у него там был и с какой-то полькой роман. Да, точно, ведь считается, что у Пушкина в Одессе было три сильных увлечения. Я не могу это все вспомнить, нам придется снова обратиться к Елизавете Алексеевне.
— Ну, ладно, если и без этого есть логика, то тогда, давай дальше. Потом снова вернемся к к пушкинским романам.
— Итак, в Одессе у Пушкина три музы, и считается, что самая страстная — Елизавета Ксаверьевна Воронцова, жена губернатора. Ну, вот, там начинается бешеный роман. Помнишь, она урожденная Браницкая, отцом ее был великий коронный гетман граф Ксаверий Петрович Браницкий, который, кстати, поддерживал российского императора, а мать, Александра Васильевна Энгельгардт была любимой племянницей Потемкина и была несметно богата. Так вот, перед отъездом Пушкина из Одессы в знак своей любви Елизавета Ксаверьевна, Элиза, подарила Пушкину перстень с сердоликом, а второй оставила себе.
— Так ты полагаешь, что этот перстень принадлежал Пушкину? — Ник недоверчиво взял перстень в руки и начал еще раз внимательно его разглядывать. — Тогда как же он попал в Тифлис?
— Тот перстень был снят с пальца умирающего Пушкина Жуковским, он попал к Тургеневу, потом к Полине Виардо, та передала его в музей, откуда он пропал. А как попал в Тифлис, не знаю. Это уже по твоей части.
— Значит, ты говоришь, что перстень пропал из музея? — задумчиво сказал Ник, верча перстень в руке. — Если его выкрали, то с какой целью? И что с его помощью хотели отыскать в Тифлисе? Помнишь, когда мы сидели в сквере, этот старик, маркиз Паулуччи, он сказал бронзовому Александру Сергеевичу: «Спасибо, сударь! Встреча с вами была мне приятно и полезна!» Тогда мы с тобой не придали значения этим словам, а теперь все приобретает особый смысл. Можно ли понимать эти слова так, что маркиз пришел к какому-то решению там, в сквере? И помогли мы ему или помешали? Полагаю, что если он оставил перстень для нас, то помогли!
Ник встал и стал ходить по комнате. Лили смотрела на него широко раскрытыми глазами и боялась промолвить слово, зная, что именно в такие мгновения на Ника снисходит озарение во время его расследований.
В это время снизу раздался звонок и в комнате появился Петрус с пакетом в руках.
— Ник, прислали из Управы.
Глава 3
Ник раскрыл пакет. Разглядывая его содержимое, он улыбнулся и, обратившись к Лили, прротянул ей бумаги со словами:
— Смотри, Лили, все сведения о памятнике Пушкину. Поразительно, все сохранено, вплоть до расценок. Очень занятно!
«Памятник Пушкину в Тифлисе.
Тифлисский полициймейстер Л.А.Россинский, при отношении от 15 февраля 1890 года,? 132, представил в Тифлисскую Городскую Управу 2281 р.05 к. собранные им по частной подписке на памятник Пушкину в Тифлисе, при чем выразил желание 1)чтобы памятник был поставлен в сквере на Эриванской площади, с наименованием сквера Пушкинским, и 2) чтобы памятник был сооружен по образцу памятника императору Александру I в Императорском лицее в Петербурге.
Постановление Тифлисской Городской управы о принятии предложения Россинского утверждено Городскою Думою по журналу 30 апреля 1890 г.
Проект памятника В ы с о ч а й ш е утвержден в Петербурге 14 марта 1891 года.
Проект составлен свободным художником Феликсом Ходоровичем (в Тифлисе), который, по условию с городскою думою 1 июня 1891 г., принял на себя заказ выполнения памятника к 19 октября 1891 г. За сумму 2236 руб., а именно:
Пьедестал и фундамент на портландском цементе — 975 р. — к.
Бюст из темной венецианской бронзы — 900 р. — к.
Лира, венок и ленты из такой-же бронзы — 280 р. — к.
Буквы литые из желтой меди (27 штук) — 81 р. — к.
2236 р.-к.
Произведена на заводе К.Ф.Верфеля в Петербурге. Пъедестал из кутаисского, красного и серого, камня работы мастерской Винченцо Пиладжи в Тифлисе.
Памятник открыт 25 мая 1892 г. в Тифлисе.»
Поверх этого интересного, но мало дающего следствию документа, лежала записка от Аполлинария:
«Ник, маркиз уехал рано утром. По нему никаких сведений пока нет. Второй объект и его спутник пока в гостиницах не разыскан. Мог остановиться или на частной квартире, у каких-то знакомых, и это будем проверять, не оставляя в стороне и меблированных комнат. Пока больше ничего.
Ваш Аполлинарий»
— Аполлинарий, как всегда, быстр, — сказал Ник. — Но это пока все. Придется отталкиваться от версии, что перстень принадлежал Пушкину и искать, к чему это может привести. Хорошо. Спасибо, душечка, за кофе. Я спускаюсь к себе в библиотеку, если что-нибудь еще будет прислано, немедленно ко мне.
— Да, да, конечно, — рассеянно ответила Лили, продолжая вертеть перстень в руках.
Ник спустился в библиотеку. Там он взял большой лист бумаги и стал писать.
— Итак, — бормотал он, расписывая события, — начнем с того, что нам известно сегодня. Воронцов. Он был очень осторожен. Занимался своим архивом постоянно, там ничего не должно оставаться такого, что могло бы бросить на него тень. Тем не менее, роман его жены с Пушкиным стал широко известен. Перстень, о котором многие знают, тому доказательство. Итак, Одесса, Тифлис… Если Пушкин, то все, что связано было с ним в Тифлисе. Начнем с имен.
Ник достал с полок несколько справочников и календарей.
— Итак, Тифлис. Паскевич, Иван Федорович. Генерал-фельдмаршал, Командующий Отдельным Кавказским корпусом в 1826 — 1931 годах, потом наместник Царства Польского… Жена Елизавета Алексеевна, как мне помнится, двоюродная сестра Грибоедова. А сын его, Федор Иванович, был женат на Ирине Ивановне Воронцовой-Дашковой. А вот, кстати, княгиня Цицианова, когда мы разбирались с делом о «копье», дала мне копию рукописи Александры Осиповны Россет.
Снизу опять раздался звонок и Петрус, осторожно постучавшись, просунул в щель приоткрытой Ником двери еще один пакет. Он был на сей раз из канцелярии губернатора и содержал все сведения о маркизе Паулуччи, какие только можно было собрать. Это уже было сделано по распоряжению Сергея Васильевича Бычковского, который раз и навсегда велел своим чиновникам незамедлительно выполнять все запросы, которые поступают от Кефед-Ганзена и Кикодзе. Было очевидно, что Аполлинарий с утра уже поднял на ноги все государственные учреждения.
