— Один из ваших поклонников?
— У меня гораздо меньше поклонников, чем вы себе навоображали, а этот к тому же ужасный сумасброд. Его зовут месье Шошар. Бывший лавочник, недавно сделался директором Больших магазинов Лувра. Его страсть — часы с маятником, он их коллекционирует. Представляете, что творится, когда вся эта коллекция начинает дружно звонить в полдень? А еще Шошар член Общества вспомоществования «крысам».
— Крысам?! — удивился Виктор.
— Оперным «крысам», невежда! — фыркнула Эдокси.
На них возмущенно зашикали захваченные представлением зрители из соседней ложи, и пришлось продолжить разговор в кулуарах.
— По счастью, моего влияния на Ольгу хватило, чтобы обуздать ее взрывной темперамент и помешать бедняжке разориться в прах, а заодно и лишить меня моего собственного капитала. Иначе не знаю, как бы мы вернулись в Париж — наверное, пешком, голые и босые! — Эдокси сокрушенно вздохнула, отчего в глубоком вырезе декольте колыхнулась грудь. — Хорошо, что милый Амедэ, который к нам слишком уж благосклонен — да-да, двум несчастным стареющим изгнанницам порой так нужна мужская поддержка! — прислал денежный перевод, это позволило нам покинуть гибельное место.
— Ольга выздоровела?
— О да, она чувствует себя прекрасно, у нас с Амедэ уже голова кругом идет от ее пируэтов по всей квартире. Но она не столько репетирует, сколько пытается таким образом, изматывая себя, избавиться от страхов. Амедэ рассказал нам о трагической смерти Жоашена Бландена и о том, что случилось с Аженором Фералесом. Такое впечатление, что злая судьба ополчилась на людей из нашего окружения.
Виктор сдерживался как мог, но так и косил глазом в сторону декольте Эдокси, которая старательно выставляла бюст ему на обозрение, куда бы он ни повернулся. Пришлось контратаковать вопросами:
— Что вы думаете об этой эпидемии смерти? У вас наверняка должны быть какие-то предположения.
Княгиня Максимова приняла позу античной плакальщицы, но слезы все-таки сдержала волевым усилием, превратившим ее лицо в меланхолическую маску.
— Предположения? Я же ничего не знаю. Судьба, случай, фатальное стечение обстоятельств…
— Вы не находите странным, что все три жертвы фатального стечения обстоятельств перед смертью получили в дар пряничную свинку, какие продают на ярмарках — считается, что они приносят удачу? На каждой было написано имя жертвы. Все трое умерли, отведав угощения. Впрочем, прошу прощения — вы действительно не могли знать. Мы с Жозефом сами лишь недавно обнаружили этот общий знаменатель и держали его в тайне. Кстати, и Ольга Вологда дорого заплатила за то, что откусила кусочек от пряничной свинки в день премьеры «Коппелии». А еще меня сбивает с толку одно воспоминание. На том концерте в Катакомбах, куда вы меня так настойчиво приглашали, вы, говоря о какой-то танцовщице, обронили фразу, что она, мол, своего добьется, если только не объестся пряничными свинками…
На какое-то мгновение Эдокси растерялась — на щеках выступили красные пятна, дрогнули ресницы. Но она тотчас взяла себя в руки и вызывающе рассмеялась:
— Ну наконец-то я нашла средство заинтересовать вас своей скромной персоной! Мне посчастливилось стать подозреваемой! Обыщите же меня немедленно, я настаиваю на этом. Скорее же — хватайте, ощупывайте, ищите улики, которые превратят меня в специалистку по убийствам. И я непременно признаюсь вам, что у меня гораздо больше талантов, чем вы думаете.
В это время из зала хлынула волна зрителей, спешивших воспользоваться первым антрактом, Виктора толкнули, и ему не пришлось самому уклоняться от внезапно шагнувшей к нему княгини.
— Дорогая моя, позвольте вас покинуть — у меня тут назначена встреча, которую я не могу пропустить. Продолжим этот разговор во втором акте.
— Трус! — раздосадованно воскликнула Эдокси. — А вы не подумали, что моя жизнь подвергается смертельной опасности? Я вовсе не убийца!
Но Виктор уже нырнул в толпу.
«Артистки, да? Это? Вульгарные статистки, мой Всемогущий, испорченные создания, кои выставляют свои юные тела на показ публике, уверенной, что перед ними скромницы, посвятившие свою жизнь без остатка хореографии. А на самом деле они тут машут ножками только ради того, чтобы в конце концов соблазнить какого-нибудь богатого старикашку!»
Мельхиор Шалюмо в клетчатом пиджаке и оранжевых панталонах шагал по фойе Танца, куда допускались лишь владельцы абонементов и несколько привилегированных особ. Ему хотелось наброситься с кулаками на всех этих господ в безупречно белых манишках и безупречно сидящих фраках, на представителей элиты высшего света, разглядывающих и сопоставляющих достоинства танцовщиц — так плантаторы выбирали рабов на невольничьих рынках. Но он лишь прошипел сквозь зубы:
— Свиньи! Грязные свиньи!
Среди посетителей Мельхиор узнал наследника одного из блистательных престолов Европы — наследник увивался за мадемуазель Хирш, участвовавшей в первом акте «Самсона и Далилы» Сейчас они о чем-то болтали, но молодой человек, старавшийся сохранять серьезную мину, проявлял больше внимания к ножкам собеседницы, нежели к ее откровениям.
«Только посмотрите на него! Делает вид, будто явился сюда провести опрос по поручению академического жюри премии Монтийона![82] Лицемер!»
— Прошу прощения, любезный джентльмен, вы случайно не Мельхиор Шалюмо?
Человечек с подозрением оглядел задавшего вопрос незнакомца с тонкими усиками, которого уже не раз замечал в окрестностях дворца Гарнье.
— А вы сами кто будете?
— Простой книготорговец. Я собираюсь опубликовать исследование об этом прекрасном дворце и собственно о Парижской опере. Знающие люди, коим я всецело доверяю, посоветовали обратиться к вам за некоторыми разъяснениями. К примеру, меня интересует происхождение одного слова, вернее понятия.
— Понятия? — переспросил Мельхиор, польщенный тем, что к нему посоветовали обратиться.
— Да-да, понятия «крысы». Ума не приложу, почему столь милых юных барышень в балетных пачках уподобляют этим отвратительным грызунам.
— О, тогда вы обратились по адресу! Существует несколько версий. Злопыхатели говорят, что эти девчушки острыми зубками изничтожают капиталы своих поклонников — престарелых сатиров. Некоторые рассказывают, что рабочие начали копать подземный ход под репетиционным залом молодняка, но, перепуганные неимоверным нашествием крыс, привлеченных водами большого резервуара, тотчас этот ход засыпали, оттуда и повелось. Бальзак вторую версию опровергает. По его мнению,[83] «крыса» — это девочка, театральная статистка, склоненная распутниками к греху и пороку. Вот тут уже я не согласен и предлагаю вам четвертую гипотезу: юные ученицы балетной школы чисты — в отличие от того отродья, что нас окружает, видите? От этих прогорклых сливок общества. Вот только девчонки все время суетятся, шустрят и грызут орешки, пралинки, печенье — отсюда нелестное сравнение с крысами.
— Надо думать, они и пряничными свинками не брезгуют — знаете, теми, что продают на ярмарках на удачу?
Виктор и Мельхиор уставились друг другу в глаза с внезапной враждебностью, каждый отступил на шаг и смерил собеседника взглядом. В этот момент дали звонок к началу второго акта, и Мельхиор бросился оповещать певцов. А Виктор задумчиво полюбовался кессонным потолком, балетными станками, обитыми бархатом (здесь балерины разминались, когда не хватало места в гримерке) и огромным зеркалом Святого Габена, в котором несколько минут назад отражались силуэты корифеек — солисток второго состава балета — и соблазнителей, обсуждавших их прелести. В этом сонме призраков-отражений затерялся маленький человек. Так он и есть убийца?..
Виктор быстро принял решение. Сен-Сансом придется пожертвовать, тем более что Эдокси уже испортила ему все удовольствие от оперы. Прежде всего нужно обыскать жилище Мельхиора Шалюмо. Мария Фералес сказала Жозефу, что оповеститель обустроился в чулане на седьмом этаже, над кабинетами администрации, — должно быть, найти его будет нетрудно.
Инспектор Вальми дождался ухода Виктора Легри, покинул свое укрытие за драпировкой и тщательно отряхнул полы редингота, к которым прилипло несколько волосков бархата.
Преодолеть препятствие в виде поста вахтера оказалось легче, чем Виктор ожидал, — супруги Марсо то ли были приглашены в зрительный зал, то ли закрылись у себя в каморке. Поднявшись на седьмой этаж, Виктор остановился отдышаться и с досадой отметил для себя, что, несмотря на постоянные велосипедные прогулки, призванные поддерживать организм в форме, он не так уж хорошо переносит физические нагрузки.
В скудном свете нескольких газовых рожков Виктор побродил по седьмому этажу, заглядывая в многочисленные помещения, а добравшись наконец до двери, которая вполне могла быть дверью того самого чулана, приютившего оповестителя, попытался вспомнить наставления Рауля Перо в деле взлома. Сомнений в том, что замок заперт, не было. Какая-нибудь железяка, проволока или стержень — вот что нужно… Виктор прошелся по коридору, быстро отыскал оброненную кем-то шпильку для волос и попробовал отжать ею язычок замка. Щелчка не последовало — дверь была открыта. Виктор толкнул створку, шагнул в темную комнату, тотчас наткнулся правым коленом на угол сундука и невольно вскрикнул от боли, но по другой причине — внезапно ожгло плечо. Он резко обернулся.
