Мальчик хитро на меня посмотрел. Ему было не больше восьми лет, но он уже считал себя опытным во всех отношениях. Сорванец стремглав ринулся через дорогу и вбежал в кухмистерскую. Через минуту вернулся и подмигнул мне. Больше ничего мне от него узнать не удалось, поскольку именно в этот момент за прилавком появился его хозяин. Он отвесил мальчишке подзатыльник и за ухо отволок его в лавку.
Я ждал. Через несколько минут Кэтрин перешла улицу и сделала вид, будто изучает книгу на витрине.
– Мне необходимо было с вами увидеться, – сказал я.
– Зачем?
– Я узнал, что означают слова «кобель» и «сука». Это двор «Кобеля и суки» неподалеку Друри-лейн. Я был там в публичном доме…
– Где вы были?!
– Это не то, что вы подумали. Я попал туда случайно. Меня преследовал Даррел. Но похоже, Бекингем посещает двор «Кобеля и суки» регулярно. Быть может, даже владеет этим заведением. Я видел там бумаги, написанные его рукой. – Я торопился все изложить, и слова буквально наскакивали друг на друга. – И еще герцог прислал мне два анонимных письма… Точнее, рисунок и загадку. Он пытается запугать меня. – Я отвернулся, чтобы не видеть лица Кэт. – И, по правде говоря, он в этом преуспел.
– Герцог уже запугивал нас раньше, – тихо произнесла она. – Ничего нового.
– Сейчас все обстоит по-другому.
Я хотел сказать, что в этот раз Бекингем испытывает ко мне неприязнь иного рода, чем прежде: я стал не просто небольшим препятствием у него на пути, не просто человеком, которого он презирал, поскольку я служил его врагам. Теперь он ненавидел лично меня, Джеймса Марвуда. Но я не стал говорить этого Кэтрин. Задушевность, которая возникла между нами в воскресенье, испарилась.
– Интересуетесь историей, сэр? Желаете приобрести это издание? – не вовремя влез чертов букинист.
– Нет! – рявкнул я. – Хотя, возможно. Я подумаю.
– Этот экземпляр – настоящий раритет, сэр. Книга сия, да будет вам известно, принадлежала бедной жене самого господина Уолтера. А уж содержание, сударь. По правде говоря, никто еще лучше не написал историю нашего мира, ибо никто лучше не познал его на собственном опыте. Кроме того, формат чрезвычайно удобен: можете положить издание себе в карман и читать где угодно.
– Сколько?
– Восемнадцать шиллингов, сэр. С учетом того, что это раритет. И то исключительно из уважения к вам. В церковном дворе собора Святого Павла я мог бы продать дороже, если бы захотел.
– Вздор! – возразила Кэт. – Вашей книге красная цена шесть шиллингов.
Букинист не ожидал атаки с этого фронта.
– Двенадцать, – слегка отступив назад, сказал он.
– Шесть.
– Так и быть, госпожа, не могу вам отказать, хотя и вырываю кусок хлеба изо рта своих бедных домочадцев. Восемь, раз уж вы настаиваете.
– Семь, и ни шиллинга больше. Ступайте и упакуйте ее для джентльмена.
Торговец низко поклонился Кэт и удалился вместе с книгой.
– Дешево сторговались, – произнес я сухо. – Учитывая, что этот экземпляр принадлежал супруге самого автора.
Неожиданно для меня Кэтрин рассмеялась. Я улыбнулся в ответ. Потом мы оба напустили на себя серьезный вид.
– Жеребец что-то замышляет в Пасхальный понедельник. Это явно связано со двором «Кобеля и суки», но, к сожалению, не знаю, каким именно образом. Кромвель тоже здесь замешан. Мне жаль, но я вынужден рассказать Уильямсону правду, предупредить его.
– Нет! – Она решительно покачала головой.
– Да, – настаивал я. – Я должен.
– Вы не понимаете. Мы тоже в этом замешаны. Теперь Вил и мой муж – лучшие друзья.
– Что?!
– Вил убедил бедного господина Хэксби, что Бекингем при помощи Кромвеля станет спасителем нации. Герцог назначил в Пасхальный понедельник частную встречу со своими единомышленниками. Без сомнения, они будут обсуждать там, как покончат с епископами-тиранами и, насколько мне известно, с королем тоже и как все смогут молиться, как они хотят, кроме папистов, естественно. Одним словом, Англия станет сущим раем на земле. Вот во что верит мой муж. Он считает, мы все должны помогать герцогу.
– Мы все? Только этого еще не хватало! Пусть господин Хэксби участвует в подобной глупости, если желает, но вас не втягивает. Позвольте мне сказать Уильямсону, что вы обратились ко мне по доброй воле и…
– Но я уже участвую в этом, Марвуд, хочу я этого или нет. Я им нужна. Я ведь дочь цареубийцы. Или вы забыли?
– Нет! – выпалил я. – Нет!
Кэт пристально смотрела на меня. Лицо ее побелело от гнева или, возможно, от страха. Или же от того и другого вместе. Она обошла вокруг меня и удалилась, а я остался один, чувствуя себя еще больше испуганным, чем раньше. Теперь я боялся не только за себя, но и за нее тоже.
– С вас семь шиллингов, сэр, – объявил букинист.
Мальчик-посыльный стоял позади него с «раритетом», купленным по явно завышенной цене, завернутым в бумагу и перевязанным бечевкой.
Я направился в Скотленд-Ярд с томом «Истории мира» в кармане.
Я никак не мог решить, говорить все-таки Уильямсону или нет. Рассказать все, что я знаю о планах Бекингема, попытавшись свести к минимуму роль, которую играли супруги Хэксби? Или послушаться Кэт и промолчать? Но если встреча в Пасхальный понедельник состоится, то что тогда станет со страной? И – своя рубашка ближе к телу – что сделает со мной самим Бекингем?
Уильямсон был у милорда Арлингтона, в его апартаментах в Собственной галерее. Они оставались там все утро. Мой стол в Скотленд-Ярде стоял у окна. В тот день я работал спустя рукава: смотрел на двор внизу, а мысли мои беспорядочно скакали туда-сюда.
Внезапно появился господин Уильямсон. И не один: с ним был, кто бы мог подумать, господин Велд. Да, тот самый господин Велд из Арундел-хауса. Они о чем-то разговаривали на ходу, склонившись друг к другу. Услышав на лестнице их шаги, я встал из-за стола и подошел к двери приемной, чтобы встретить обоих.
– Сэр, – сказал я, когда Уильямсон вошел, не поздоровавшись, – могу я…
– Марвуд, вы-то мне и нужны, – перебил он меня. – Ступайте в мой кабинет. Сейчас же!
Велд лишь кивнул мне, проходя мимо, хотя обычно был педантичен, как испанец, в соблюдении церемоний приветствия и прощания. Сегодня глаза у него были красные и опухшие.
Я проследовал за ними в кабинет господина Уильямсона.
– Закройте дверь! – велел он.
Велд без приглашения опустился в кресло.
– Печальные вести, – тихо пробормотал мой начальник. – Милорд Шрусбери скончался сегодня. Даже не представляю, что будет дальше.
Я переводил взгляд с Уильямсона на Велда и обратно. Лица у обоих были мрачными.
– Но как же так? Я сам видел его светлость совсем недавно. Милорд гулял в саду. Он выглядел совсем как прежде.
Велд прочистил горло и пояснил:
– У него внезапно началась горячка. Мы ничего не смогли сделать. Никто не смог бы помочь милорду.
– И теперь Бекингем снова исчез, – заключил Уильямсон. – Поскольку боится, что ему предъявят обвинение в убийстве.
Глава 9
Старые добрые времена
Четверг, 19 марта – Пасхальный понедельник, 23 марта 1668 года
От Ферруса воняет.
Хозяин послал его в старый, совсем старый канализационный коллектор. Туда попадают дерьмо и моча. Годами, и годами, и годами. А также все другое, что люди бросают в уборные.
«Ты пойдешь туда, – говорит хозяин, – и вычистишь все хорошенько, иначе я брошу тебя в реку. И ты утонешь».
Феррус бывал здесь раньше, в этом старом коллекторе. Давным-давно, еще в те, прежние времена.
Он копает и извивается. Копает и ползет. Скребет и скоблит. Крыса перебегает по его ноге, по его руке.
Крышка опускается. Феррус застрял. Хозяин вытаскивает его.
«Чертов доходяга! – говорит хозяин. – Вычистишь завтра, иначе закопаю тебя здесь на съедение крысам».
Хозяин ставит Ферруса под насос. Вода ледяная. Феррус весь дрожит от холода и визжит.
