– Ирку задавили, – подвела итог дружественного визита Наталья. – Всем лежать, – приняла она командование на себя. – Впрочем, это касается только Марии. Ирина Александровна, я думаю, сама без посторонней помощи не встанет. Может быть, даже «скорой». Так что ее можно не беспокоить.
Я открыла глаза. В комнате сидело оклемавшееся от страха пушистое белое чудо. Очевидно, любопытство пересилило. Кот внимательно наблюдал за нами, уши, как локаторы, ходили ходуном.
– Так, поднимаемся, – кряхтя, комментировала свои действия Наталья.
Кот на всякий случай опять слинял.
– Достаем очки… залетевшие… Ирка! Лежи спокойно, не дергайся. Чего тебе не хватает? Молчишь? А! Ну да, тебе некогда. Все. Можешь дергаться, очки спасла. Интересно, как мусульмане, поджав под себя ноги, сидят? Долго так не высидишь. Ох, надо вставать… Мария! Это не диван!
Она попыталась поднять Машулю, но та уже сама сползла с меня и довольно ловко встала: хорошо быть худеньким!
Дольше всех, отвергнув все попытки помочь, вставала я. Оперлась руками на пылесос, подтянула колени и улеглась опять. Пылесос легко отъехал в сторону.
– Очень изящно! – подбодрила меня Наташка. – Прямо как гусеница – собираешься и раскладываешься. И главное, так же, как она, молчишь!
– Я пыталась предупредить! – оправдывалась Машуля. – Сабрина вечно в ногах путается. Я сама всегда об нее спотыкаюсь.
– А откуда ж она взялась? – с подозрением спросила Наталья. – Что-то мы ее здесь не видели.
– Я ее из дома привезла.
Они разговаривали так, как будто меня рядом не было. Пришлось самой о себе напомнить:
– Можно пройти в комнату? Вы мне все тело истоптали. Присесть бы куда…
– Да-да, – спохватилась Машенька. – Проходите, только осторо… Сабринка! Брысь, нечистая сила! Вот сюда, хотите в кресло, хотите на диван. А я сейчас чайничек включу.
Я выбрала кресло, отметив, что раньше не замечала, насколько оно удобное. А может быть, так показалось – в сравнении с полом…
– Так что там с кошкой? – вновь поинтересовалась Наталья.
– С кошкой? А! Я ее специально привезла, – сказала Машуля, почему-то понизив голос. – Вы не поверите, но здесь творятся какие-то сверхъестественные вещи!
Мы с Наташкой переглянулись.
– Все началось с Сережи. Ему постоянно мерещилась Танечка, царствие ей небесное, – торопливо перекрестилась Маша. – Словом, он начал сходить с ума. Решили – пусть пока поживет с родителями, а эту квартиру приведем в порядок. Ну так, кое-что переставим, чтобы хоть немного изменить обстановку. Как всегда, рыжей оказалась я. Ей-богу, больше не буду краситься. Понимаете, я сама покойников до смерти боюсь, а тут еще эти заскоки Сергея! Вчера вечером нас с Сабринкой сосед с верхнего этажа привез. По той квартире сосед. Мне на работе сказали, что кошки сверхъестественные проявления мигом определяют. Ну, могут уставиться в одну точку, а потом внимательно наблюдать за перемещением невидимого призрака. Или, например, заметив что-то необычное, проявляют характерные признаки испуга или агрессии: выгибают дугой спину, шипят…
– Вот уж не думала, что похудела до уровня привидения, – пробормотала Наташка. – Хотя не смею возражать. Реакция кошки на меня была однозначной – как на привидение. А на кого-нибудь еще она реагировала?
– Вчера вечером на соседа. Он на нее пакет с кормом поставил. А так в принципе ничего особенного не заметила. Пообнюхивалась моя заинька с часок, а потом успокоилась. Дремала на диване. Вот только я эту ночь со светом спала… Во-первых, часов в девять был звонок от какой-то женщины. Я сняла трубку, но ничего не услышала. Решила – ошиблись. Влезла на табуретку – достать из стенки кое-какую амуницию для Сергея – он ведь ничего не соображает, не взял даже смену белья. Я решила ему кое-что из одежды с соседом отправить. Ну и документы, которые мы с мамой решили сохранить у себя дома. В это время опять звонок. Я и попросила соседа ответить… Сама-то я в шкафу рылась, ведь понятия не имею, где у него что лежит. Словом, звонила женщина, спрашивала Сергея. Понимаете?
Мы недоуменно пожали плечами.
– Не понимаете… – грустно сказала Маша. – Да нет женщины, которая могла бы ему звонить по домашнему номеру телефона. Он его никому не сообщал – даже на работе его не знали. А не так давно Сергею звонила Татьяна и жаловалось, что ей холодно… Ну какой тут может быть сон! Да! Вот еще странность: пропала теплая Танюшина кофточка. Черненькая, длинная. Мы ей дарили ее на день рождения. – Голос Маши опять понизился почти до шепота. – Может быть, она ее и забрала? Чтобы согреться? Ну, там… под землей.
Меня колотил озноб. Я человек впечатлительный. Сознание рисовало ужасающие картины…
– А еще что-нибудь пропало? – буднично поинтересовалась Наталья, и я пришла в себя.
– Да. Сберкнижка Танюши. Я отлично помню, что она лежала в коробке с документами. Мне ведь пришлось заниматься похоронами. Сберкнижку я сверху положила. Ее там нет.
– Кофта пропала – это еще можно понять. Наверняка Татьяна забрала, – философски рассуждала Наташка, а я вспомнила, как Татьяна щеголяла в этой кофте по деревне. – Но зачем ей на том свете сберкнижка?
– А кому она нужна здесь? – пожала плечами Маша. – Деньги-то по ней все равно никто, кроме Сергея, не получит. Доверенность только на него. Не думаю, что ее украли. Просто происходят необъяснимые для меня вещи и от этого жутко.
– Нужно было своего знакомого прихватить, тогда бы и не боялась так, – наконец вмешалась я.
Мария ничуть не смутилась. Скорее возмутилась:
– Это же непорядочно! Нет, я уж лучше так. Сейчас вот закончу – и домой. Может быть, посоветовать Сергею сдать эту квартиру?
– Ни в коем случае! – запротестовала Наташка. – Неприятностей хотите? Душа покойной к вам переберется. Пусть уж пока здесь поживет. После сорока дней все утихнет.
Машуля осмысливала сказанное, когда я спросила, зачем она пыталась попасть в квартиру покойной Анастасии Владимировны. Она наморщила лоб, задумалась и вместо ответа спросила:
– А откуда вы знаете?
– Оттуда, – пояснила Наташка.
– А-а-а. Так первый раз это давно было – года полтора-два назад. Она умерла очень странно – буквально через неделю после того, как завещала квартиру какой-то женщине. Мы пытались с этим разобраться, но бросили. Юрист объяснил, что завещание не оспоришь, только зря деньги истратишь. Причина ее смерти с криминалом не связана. А туда я поехала только потому, что не давала покоя мысль о мошенничестве с квартирой. И еще раз ездила. По совету мамы и тайком от Сергея с Татьяной. В квартиру никто не заселялся. Да пропади она пропадом! Так же, как и эта. Счастья она Сергею и Танюше не принесла.
– Ты хочешь сказать, что больше в ту квартиру не ездила?
– Естественно, нет. В конце концов, брата это должно было больше волновать, чем меня.
Пушистый комок прыгнул мне на колени, заглянул в глаза и замурлыкал. Пришлось погладить нежную пуховую шубку. Довольная Сабрина улеглась, демонстрируя полное удовлетворение.
– У тебя много отрицательной энергетики, – заявила Наташка. – Вот у меня наоборот – сплошная положительная. Кошки липнут только к негативу.
Мне было все равно. Я и сама была готова замурлыкать. Во-первых, оттого, что оправдались мои прогнозы в отошении Марии, а во-вторых, я моментально влюбилась в эту живую игрушку, уютно устроившуюся на моих коленях.
– О! Пристроилась! – улыбнулась Машуня. – Она редко к кому идет. Придется подарить вам котенка. Возьмете?
– Запросто! – не раздумывая, ляпнула я просто потому, что раздумье неминуемо привело бы к отказу.
Муж – добрый человек, но категорически против кошек. Они дерут обои, мебель и считают его ботинки вполне подходящими для роли лотка. У нас прожил до глубокой старости кот Шустрик. Город наводил на него тоску. Особенно в последние годы. Он обожал наши выезды в деревню во время летних каникул. Возвращение в ограниченное пространство квартиры рождало в кошачьей душе самые низменные чувства, и он с упоением драл когтями все, что только поддавалось. Но это было не самое страшное. Намного хуже был запах, который ничем нельзя было выветрить из ботинок мужа, а позднее – с кресел, которые показались коту самым подходящим место для отправления естественных надобностей. Наверное, у него тоже была болезнь Альцгеймера. Выставить его вон мы не могли. В свое время он уже пострадал от рук человека. В один из загулов Шустрик сиганул с третьего этажа. Сила мартовской любви была столь велика, что он, вероятно, сиганул бы и с большей высоты. Через неделю вернулся. Голодный, дрожащий и с голым хвостом. На том месте, где ранее гордо колосился хвост, торчала жалкая длинная цепочка подсохших составных частей. Как объяснил ветеринар – хвост умело обрезан по кругу – скорее всего, острым скальпелем. Ветеринар удалил Шустрику остатки былой роскоши, а заодно и лишил мужского достоинства, полагая, что он хорошо погулял и ему есть что вспомнить. Любовь до добра не доводит. Это мудрое изречение вполне подходило ему. Жизнь Шустрика оборвалась в восемнадцать лет…
