Глава 18
Январь 1907 г.На Крещенье Павел Мефодьевич Антипов нанес следователю Колычеву визит. Дмитрий и Мура, побывавшие с утра на водосвятии, замерзшие и счастливые, уговорили Антипова остаться у них пообедать. Помявшись для приличия, сыщик согласился.
Будучи убежденным холостяком, сам он никакого хозяйства не держал и жил в меблированных комнатах, а обедал в трактирах, чтобы не портить себе жизнь бытовыми сложностями. Но, когда ему доводилось бывать в чужих домах с налаженным хозяйством, он не мог отказать себе в удовольствии съесть домашний обед или попить чаю с пирогом хозяйской выпечки. А праздничный домашний обед был для одинокого сыщика настоящим событием.
Мура была в этот день очень оживленной и очень-очень хорошенькой, более чем всегда. Дмитрий любовался ее лицом, ее блестящими глазами, ее красивыми пальчиками, порхающими над столом. Даже в своем скромном клетчатом платье Мура казалась королевой. В какой-то момент Митя ревниво заметил, что и Антипов приглядывается к ней с большим интересом.
Павел Мефодьевич так и застрял в этот вечер у Колычевых. После долгого праздничного обеда, за которым все позволили себе пропустить рюмочку-другую, настроение у всей компании сделалось исключительно добродушным.
Дмитрий достал гитару и подыграл Муре, исполнившей несколько старинных романсов. Потом все оделись и пошли прогуляться по морозцу. На Пречистенском бульваре Муре пришла в голову идея взять лихача, который с гиканьем помчал их в санях по заснеженным улицам. По пути Антипов уговорил Колычева и Муру заехать в какой-то трактир, в котором пел замечательный цыганский хор. После трактира вернулись на Остоженку к Колычеву пить чай…
— Замечательные у вас пироги, Дмитрий Степанович. Неужели мадемуазель Мари вас так побаловала?
— Ой, что вы! — засмеялась Мура. — Я печь не умею, даже не представляю, как делают тесто… У Мити есть замечательная прислуга по имени Дуся — вот она мастерица печь. Вы к нам на масленицу приезжайте — Дусины блины просто сказка.
Антипов любезно поблагодарил, но на лице его промелькнуло странное выражение: Колычев представил ему Муру как знакомую, просто знакомую, а фраза «Вы к нам на масленицу приезжайте…» прозвучала слишком уж по-семейному. Впрочем, Павел Мефодьевич проявил такт и ничего не заметил.
— С грибной начинкой пирожки такие, что язык проглотить можно. — От неловкости он вернулся к кулинарной теме. — И грибочки будто только вчера из лесу…
— Дуся сушеные белые покупает и вымачивает их в молоке, — заметила Мура. — Получается очень вкусно. У этой женщины много чему можно научиться, несмотря на ее молодость.
— А грибочки, извините за любопытство, у какого торговца куплены? Уж больно хороши, — продолжал Антипов. (Колычев про себя усмехнулся — сыщик даже за столом остается сыщиком, и что прикажете делать, кроме как извинить его за любопытство…)
— Не знаю, я ведь со слугами за провизией не хожу, — пожала плечами Мура. — Они у нас самостоятельные. Вроде бы где-то на Смоленском рынке в лавке у Троицкой церкви берут…
— Ох! — хлопнул себя по лбу Антипов. — Кстати, о Смоленском рынке… Простите великодушно, сразу нужно было сказать, да я запамятовал… Я ведь вам адресочек-то достал, Дмитрий Степанович, ну, тот, что вы просили давеча. Мещанина Константина Василькова. Не серчайте, что ждать вас заставил, дело больно нелегкое оказалось. Но ничего, справились-таки мои орлы. Действительно, проживает такой мещанин в меблированных комнатах «Феодосия» в приходе церкви Николы на Щепах. Это от Рынка по Проточному переулку спуститься нужно в сторону реки и за угол свернуть. Там двухэтажный дом с вывеской. Место, конечно, сомнительное, не первого разбора эти номера, всякое там случается…
— Господи, Павел Мефодьевич, дорогой, какое дело вы для меня сделали! — закричала Мура, лицо которой, и без того оживленное, буквально засветилось от радости. — Если бы вы знали, голубчик, как я вам благодарна! Вы настоящий ангел!
— Ну, ангелы у нас в сыскном не служат… Они по другому ведомству.
— Не скромничайте, милый Павел Мефодьевич! Вы позволите, я вас поцелую от избытка чувств?
— С превеликим удовольствием!
Антипов подставил под поцелуй Муры сначала правую, потом левую щеку, и она, смеясь, его расцеловала.
«Врет Антипов, что позабыл про адрес, — ревниво подумал Колычев. — Наверняка просто хотел повыгоднее свою новость преподнести…»
Впрочем, Антипова и вправду было за что поблагодарить.
— Ну что, завтра отправимся в гости к твоему брату? — спросил Колычев Муру, когда Антипов удалился наконец восвояси.
— Нет, не завтра. Послезавтра.
— Почему? Ты ведь так ждала этой встречи. Зачем же откладывать?
— Затем, что мне нужно собраться с духом, с силами, с мыслями. Я очень ждала этой встречи и теперь еще больше жду… Но… Как бы тебе объяснить, Митя? У меня состояние полного сумбура, сейчас я в смятении, в нервах, и мне нужно успокоиться, чтобы пойти в эту «Феодосию» с холодной головой и повести себя с братом правильно. Он человек сложный…
Колычев подумал, что в семье Муры всегда все было как-то излишне сложно. Если бы он узнал адрес своего потерянного брата, то, наверное, побежал бы к нему сразу же. Но, с другой стороны, никакого брата у него никогда не было. А если бы был? Да еще такой, как у Муры, — картежник, шулер и скорее всего мелкий жулик…
Бог весть, как вел бы себя Колычев и сколько времени ему понадобилось бы, чтобы собраться с силами для родственной встречи… А Мура просто светилась от счастья.
Утром Мура сказала:
— Митя, сегодняшний день мы с тобой превратим в настоящую сказку. Я хочу, чтобы он нам запомнился на всю жизнь. Понимаешь, раз Володька нашелся, моя жизнь может резко поменяться — придется няньчиться со своим непутевым братцем, и я уже не смогу уделять тебе столько времени, сколько мне хотелось бы. Но сегодня мы еще принадлежим друг другу, а братец пусть немножко подождет…
Митя не очень внимательно прислушался к этим словам. Подумаешь, Володька нашелся! Он же не грудной младенец, чтобы так уж с ним нянчиться. Взрослый мужик, постарше самого Дмитрия будет… А в том, что у Муры появится какое-то занятие, пусть это будет даже забота о непутевом брате, нет ничего плохого, иначе она скоро начнет изнывать от безделья.
— А куда же мы отправимся превращать наш день в сказку? — весело спросил он. — Поехали в какой-нибудь хороший ресторан — в «Эрмитаж», в «Метрополь»… «Прагу» не предлагаю — она рядом с ненавистными нам номерами «Столица»…
— Ой, не напоминай мне о них, Митя! — засмеялась Мура. — Знаешь что. Если хочешь доставить мне удовольствие, поехали в Охотный ряд, в трактир Егорова. Это такое забавное, такое экзотическое место…
— Мура, но это же извозчичий трактир…
— Глупости, извозчики закусывают там на первом этаже. А второй, верхний этаж — для чистой публики. Там бывает в основном купечество, такие, знаешь, старозаветные бородачи, прямо из пьес Островского. А кормят у Егорова очень вкусно. Поехали, Митя!
В нижнем этаже трактира и вправду все было забито извозчиками с красными, обожженными морозом лицами. Они закусывали, не снимая своих толстых синих на ватном подбое армяков. От тарелок с горячей едой, от самоваров и чайников, от дыхания десятков людей под низкими сводами трактира стоял пар, как в бане.
Мура потащила Дмитрия куда-то вверх по лестнице, где в чистых залах для состоятельной публики, тоже жарко протопленных, с низкими сводчатыми потолками, купцы запивали шампанским блины…
В углу, где красным огоньком теплилась лампадка, висел старинный, почерневший от времени образ богородицы-троеручицы. Мура перекрестилась на икону и уселась на черный кожаный диванчик у длинного стола.
— Ты чувствуешь, Митя? Тут русский дух, тут Русью пахнет… А ты придумал — «Метрополь», «Эрмитаж»! Крещение все-таки, мы же с тобой православные люди…
Колычев внутренне усмехнулся. Какой Мура еще, в сущности, ребенок!
К ним уже спешил половой в белой русской рубахе с красной опояской.
— Вечер добрый! С праздничком, господа почтенные! Чего покушать желаете? Икорки, семужки, блинков? К закусочке можно графинчик домашнего травничку подать, а к ушице — хересу, херес на редкость хорош…
— Вы нам еще наваги подайте, у вас ее готовить умеют. А к наваге тоже хересу, раз уж он так хорош…
Мура перехватила инициативу и сама отдавала все распоряжения касательно обеда, а Дмитрий только удивлялся — она вела себя так уверенно, словно часто доводилось ей обедать в подобных местах и все тут было Муре хорошо знакомо.
«Играет в купчиху, — подумал он, улыбаясь. — Какая она все же забавная… И какая красивая!»
