Менестрель пожал плечами.
– Во всяком случае, это единственный Санкт-Гоар, известный мне. Кроме того, вы несправедливы. Здесь покоятся останки святого Гоара. Паломники приходят отовсюду, чтобы коснуться его гробницы.
– Так или иначе, а на церковь мы взглянем, – вмешался Матис; к нему постепенно возвращался румянец. – Судя по всему, нам все равно придется здесь задержаться.
Он кивнул вперед. Поперек реки была натянута тяжелая цепь, принуждая путников заходить в небольшой порт у подножия крепости.
– К тому же я не для того тащился сюда сотни миль, чтобы теперь взять и развернуться. Тем более что я все равно не знаю, куда мне податься, – добавил юноша тихим голосом.
– Вы правы, – Агнес решительно кивнула. – Простите. Я наверное, немного растерялась. Не знаю, как вас и благодарить – вы проделали со мной такой долгий путь…
Баржа тяжело пристала к пирсу. Плотогоны ловко ее пришвартовали и отвязали несколько винных бочек. Капитан с кислой миной уплатил пошлину, которую взимали с каждого судна. Только после этого цепь медленно погрузилась в воду. Агнес с Матисом и Мельхиором попрощались и побрели вдоль пристани к городским воротам.
Как и многие селения в долине Рейна, Санкт-Гоар узким коридором теснился между рекой и крутым склоном. Высокая, окаймленная башнями крепостная стена защищала жителей от возможных нападений. Трое путников миновали портовые ворота и в скором времени подошли к монастырю, расположенному в самом сердце города. По мощеным улицам разгуливали горожане в пестрых нарядах, смеялись и болтали. Небольшая крепость за церковью служила, судя по всему, резиденцией наместника. Красивые фахверковые дома, оштукатуренные стены и полные посетителей трактиры производили впечатление зажиточного города. Вероятно, таможенные сборы приносили неплохой доход. Агнес невольно вспомнила утопающий в нечистотах Анвайлер. «Неужели и наш город когда-то выглядел так же? Тогда, во времена Гогенштауфенов?»
– Черный Ганс, может, и был разбойником, – проворчал Матис, – но эти речные владыки ничем не лучше. Сдирают с путников последние гроши, а сами наряжаются в бархат и бумазею…
– А я ничего не имела бы против шелкового платья, – отозвалась Агнес. Она вздохнула и посмотрела на свой простой плащ. – Во всяком случае, эти изящные наряды носить куда приятнее, чем грубую и пыльную мужскую одежду.
Матис ухмыльнулся.
– Теперь ты знаешь, что приходится терпеть простому мужичью каждый день.
Тем временем они дошли до рыночной площади перед церковью. По правую руку располагалась нарядная ратуша, посреди площади росла липа. Рядом пустовал запачканный грязью и гнилью позорный столб. Только теперь, стоя в непосредственной близости, Агнес поняла, каким большим был монастырский комплекс. Несколько крытых крестных ходов соединяли церковь с соседними строениями. Одно из них служило, вероятно, аббатством. По фасадам обители высились строительные леса, свидетельствующие о проводимых там работах. На лестницах стояли рабочие и покрывали стены новой штукатуркой. Чуть поодаль двое монахов несли к одному из строений больного на носилках.
– Паломнический лазарет Санкт-Гоара известен по всему Рейну, – заметил Мельхиор, окинув строения одобрительным взором. – Видимо, они постоянно расширяются. Во всяком случае, церковный неф видится мне довольно новым. Интересное сооружение, такое высокое и светлое… Помню одну церковь в Риме…
– Рад за вас, – перебил его Матис. – Но мы здесь не для того, чтобы восхищаться церквями, а хотим разгадать тайну. Так что идемте-ка внутрь и посмотрим, кто сможет нам помочь.
Он пересек площадь и толкнул створки низкого портала. Те со скрипом подались внутрь.
Агнес вошла в церковь и зябко поежилась. После полуденного зноя внутри оказалось на удивление прохладно. Свет едва пробивался сквозь дорогие разноцветные витражи, и центральный неф, утопающий в полумраке, производил едва не гнетущее впечатление. На высоте примерно четырех шагов тянулась оштукатуренная галерея. Своды покоились на подкосах и были искусно украшены изображениями различных святых. От апсиды с восточной стороны вглубь спускалась лестница. Снизу доносился размеренный шорох. Путники подошли к ступеням, и взорам их открылась крипта, посреди которой в окружении колонн стоял саркофаг на пьедестале. Монах в простой рясе бенедиктинца подметал перед ним пол.
– Гробница святого Гоара, – прошептал Мельхиор. – Святейшее из мест, мы не можем просто пройти мимо. Давайте взглянем на нее.
Менестрель знаком велел следовать за собой. Он спустился по ступеням и, встав перед монахом, прокашлялся.
– Dominus vobiscum [16], – пробормотал старик, не прерывая своего занятия. Лицо его скрывал капюшон.
– Et cum spiritu tuo [17], – ответил Мельхиор. – Простите, что помешали, почтенный. Мы проделали долгий путь, чтобы посетить это место.
Тут монах остановился и поднял голову. Из-под капюшона сверкнули дружелюбные умные глаза, слишком юные для изборожденного морщинами лица. Но внимание привлекали его кустистые брови, которые в полумраке походили на живых, мохнатых гусениц. Он мягко улыбнулся и произнес:
– В таком случае вам повезло. Вообще-то сегодня крипта закрыта – мы готовим ее к празднествам в день святого Гоара. – Он вздохнул. – Но я, видимо, снова забыл запереть церковь. Однако раз уж вы здесь… – Он обвел рукой надгробие, увенчанное тяжелой каменной плитой. – Можете оказать святому необходимые почести. Это не займет много времени.
Агнес взглянула на плиту с рельефным изображением монаха.
– Это святой Гоар? – спросила она.
Старец кивнул.
– Он пришел в эти места, когда римляне неспешно возвращались после покорения других народов. Вероятно, он уберег от гибели немало судов. Кроме того, со своей родины в Аквитании Гоар принес в Пфальц виноградную лозу, – он хитро улыбнулся. – Не самое ничтожное из его благодеяний, хотя сам Гоар жил отшельником и предпочитал чистую рейнскую воду. В этой крипте находилась его пещера. Когда он умер, его последователи построили над ней небольшую церковь. Потом – еще больше, и…
– Простите, святой отец, – рядом с Агнес прокашлялся Матис. – Это все очень интересно. Но вообще-то мы ищем кого-нибудь, кто помог бы нам в одном чрезвычайно важном деле.
– Было бы весьма полезно поговорить с настоятелем этой обители, – добавил Мельхиор. – Может, вы знаете, где нам найти декана?
– Декана? – старый монах вскинул кустистые брови. – И зачем вы его ищете, позвольте спросить?
– Мы проделали сюда долгий путь, святой отец, – вмешалась Агнес. – Мой бывший исповедник говорил, что в Санкт-Гоаре я, возможно, получу ответ на вопрос, который издавна меня мучает.
Монах тихо рассмеялся.
– Многие ищут ответы на свои вопросы, – сказал он затем. – При этом истинный ответ всегда звучит одинаково: Господь. Не обязательно было идти за этим в Санкт-Гоар.
Матис беспокойно переступил с ноги на ногу.
– Послушайте, святой отец. Сейчас не время для наставлений. Перед вами графиня фон Шарфенек, и мы сопровождаем ее в долгих, нелегких поисках, которые привели нас в Санкт-Гоар, – он показал на Мельхиора и на себя. – Мельхиор фон Таннинген – странствующий рыцарь, а я – простой оружейник. Мы пришли из пфальцской крепости Трифельс, расположенной далеко на юге…
Глаза старца вдруг сузились в тонкие щелочки.
– Из Трифельса? – спросил он недоверчиво. – Уж не тот ли странный человек вас послал? Если да, то вы напрасно потратили время. Я не переменил своего мнения.
– Что… что за странный человек? – спросила Агнес. – Он тоже хотел что-то узнать про Трифельс? Говорите же, прошу вас!
Но монах не ответил и принялся дальше мести пол вокруг алтаря.
– Почтенный отец, – попытался теперь Мельхиор. – Это дело чрезвычайной важности…
– Тот человек говорил так же. И мой ответ неизменен: нет.
– С меня довольно! – воскликнул вдруг Матис, да так громко, что голос его эхом прокатился по сводам крипты. – Мы выбрались из стольких передряг, пережили столько сражений, прошли по разоренной земле и несколько раз едва не погибли лишь затем, чтобы попасть в это Богом забытое место. А вы стоите тут и молчите, как баран… Отвечайте уже, где декан! Пусть он сам решит, что можно говорить, а что нет. Говорите, или…
