Часть четвертая
— Видите, где находится Альтафулла, госпожа Ракель? Вон там, на вершине? — произнес старшина стражников.
— Какая крутая дорога, — тревожно произнесла она. — А другой путь наверх есть?
Старшина стражников усмехнулся.
— Который будет легче, чем дорога? Нет…
— Замок выглядит очень… — Она сделала паузу, разглядывая толстые стены, которые, казалось, угрожающе нависали над ними. — Безопасным.
— Опустив решетку ворот, с севера или с востока можно противостоять большой армии, — заметил старшина стражников. — С той башни можно увидеть приближающиеся войска, когда те будут еще в полудне пути отсюда. Защитников замка невозможно застать врасплох.
— Если враг будет приближаться с ожидаемой стороны, — заметила Ракель.
— Вы правы, госпожа. Предполагается, что другие замки, расположенные на западе и на юге, должны будут остановить захватчиков, надвигающихся с этих направлений.
— А в действительности?
— На войне, моя госпожа, всегда случаются неожиданности. Мой опыт показывает, что враг всегда появляется оттуда, откуда его меньше всего ждешь. Так что…
— С этой стороны вы и готовитесь отразить нападение?
— Верно. Посмотрите вокруг. Тот, кто решит напасть на нас, должен подойти спереди или слева, — сказал он, указывая на подходящие для засады места.
Она кивнула.
— А откуда еще нужно ждать засаду?
— Вы заметили, что вслед за нами еду двое всадников?
— За нами?
— Да. Всадники стараются остаться незамеченными.
— Я не знаю, — тревожно сказала она.
— И я не знаю.
И он повернул, чтобы поговорить с капитаном.
Хозяин и хозяйка замка спустились во внутренний двор, чтобы поприветствовать путешественников. Хозяин сразу повел Беренгера в замок, а его супруга и дворецкий принялись размещать гостей. Через некоторое время к лекарю подошел мальчик-паж.
— Прошу прощения, господин, — обратился он, — господин Исаак — это вы?
— Да, это я.
— Мой господин и его преосвященство епископ просят вас присоединиться к ним в кабинете его светлости.
— Конечно. Но сначала скажи мне, — сказал Исаак, — проживает ли в этом замке монах?
— Отец Джил? Да, господин Исаак.
— Отведи меня к нему после того, как я поговорю с его светлостью.
— Он тоже в кабинете, господин Исаак, — сказал паж.
Когда они пришли, Беренгер и Жилберт были одни.
— Жилберту надо вернуться в Жирону, господин Исаак, — сказал епископ. — Он собирается уехать завтра и прибыть в Жирону через три дня. Он переоденется монахом и поедет один.
— Это облачение — прекрасная защита, — сказал Жилберт. — Я буду в полной безопасности.
— Монах, в одиночку скачущий по горам не хуже королевского гонца? — спросил Исаак. — Вы привлечете всеобщее внимание.
— Я говорил ему об этом, — сказал Беренгер. — Без сомнения, гораздо безопаснее спокойно поехать с нами.
— Согласен. Вам действительно нужно срочно в Жирону, дон Жилберт?
— Да, мастер Исаак.
— Лучше прибыть на три дня позже, или вообще не приезжать? — спросил лекарь.
— Вы думаете, что дорога настолько опасна? — ответил Жилберт.
— Всю дорогу за нами кто-то ехал, — сказал Беренгер. — Но у нас есть охрана, которая способна справиться с неприятелем. Мне и даже моим священникам есть чем защитить свою жизнь. В одиночку вы вряд ли справитесь даже с одним противником.
Жилберт беспомощно поднял руки.
— Я сражен вашей мудростью, — ответил он. — Я поеду с вами. С радостью.
— Даже путешествуя с нами, вы должны оставаться в этом облачении. Уверяю вас, Исаак, в нем его совершенно невозможно узнать. Но, чтобы быть более убедительным, вам придется убрать эти локоны.
— Я боялся, что вы решите выбрить мне голову, — сказал Жилберт.
— Мы не будем брить ее, — ответил Беренгер. — Некоторые монахи по многу месяцев не бреют макушку, несмотря на строгие предписания. Если вы подрежете волосы покороче, вы станете похожи на странствующего монаха, отношение к которому несколько более снисходительное.
— Повинуюсь, ваше преосвященство, — сказал Жилберт.
— Отлично. Но я вынужден настоять на том, чтобы вы держались поближе к отцу Бернату или отцу Франсесу. Тогда, если кто-то обратится к вам с просьбой выслушать его исповедь, вы можете обратиться к одному из них.
— Конечно, ваше преосвященство, но…
Епископ не выдержал и расхохотался.
За ужином говорили о войне. Беренгер довольно резко отзывался о других епископах, ему довольно смело вторил Бернат. Жилберт, теперь очень похожий на монаха, и женщины слушали.
— Скажите мне, господин, — сказал Беренгер, выбрав момент, когда в беседе наметилось затишье, кто такой Гонсалво де Марка? Мы несколько раз случайно встретились с ним на дороге.
— Дон Гонсалво, — уточнил хозяин. — Странный человек, не правда ли?
— Всеобщий друг, — горько сказала его жена, — который любит соседа как брата, но любовью Каина.
— Я знаком с ним, как и большинство живущих поблизости людей, — добавил ее муж, — но я не могу сказать, что хорошо его знаю. И я совсем не жажду узнать его поближе.
— Мы заметили, что он довольно утомителен. Его богатство и отличная родословная не могут компенсировать его дурных деревенских манер, — заметил Беренгер.
— О да, совершенно верно. И при этом он жадный и глупый человек, который очень любит судиться.
— Да, он говорил о каком-то судебном процессе.
— Он весьма опасный противник. Правда, ему не хватает ума, чтобы отступиться прежде, чем это повредит ему не меньше, чем его жертве. Так ведь, Алисия?
— Верно, — подтвердила его жена. — Он подал в суд на моего кузена, претендуя на его собственность, и сам много потерял. Но ему удалось почти разорить моего кузена и доставить много неприятностей его семье. Я никогда этого ему не прощу.
— Мы не принимаем его в нашем доме, — сказал хозяин замка. Затем он замолчал, продумывая следующее замечание. — Говорят, что он участвует во многих сомнительных делишках. У него есть дар входить людям в доверие по крайней мере на какое-то время, а затем он забирает себе их землю и имущество. Надеюсь, вы не имеете с этим человеком никаких деловых договоренностей.
— Конечно нет, — сказал Беренгер. — Я не могу представить себе таких обстоятельств, при которых я доверил бы ему что-то для меня ценное.
— Я рад слышать это, — сказал хозяин замка.
Когда Исаак вышел из большого зала замка следом за женой и дочерью, с ним поравнялся Беренгер.
— Гонсалво де Марка живет в этих краях. Я надеялся, что наш хозяин расскажет нам больше.
— Любовь к крючкотворству и сомнительным деловым сделкам не обязательно означает, что человек убивает беззащитных монахов.
— Если он был беззащитным монахом, — сказал Епископ. — Похоже, мы многого не знаем.
Путешественники собрались во внутреннем дворе, чтобы покинуть замок, прежде чем солнце поднимется слишком высоко и прогонит из низин туман. Мулы уже были впряжены в повозки. Когда начали седлать коней и верховых мулов, Жилберт свистнул.
Большой вороной конь дернул головой, вырвался из рук державшего его слуги и понесся к Жилберту.
— Ты можешь взять мою лошадь, Юсуф, — сказал он, подхватив вороного под уздцы. — Это отличное животное, и оно больше подходит тебе по размеру.
— Почему вы говорили, что никогда не видели этого коня прежде, дон Жилберт? — как бы между прочим спросил Беренгер. — Ведь это ваш конь, не так ли? — Они шли по длинному арочному портику, пронизывавшему северную стену замка, и его слова почти тонули в эхе. — Это было ясно с самого начала.
— Да, — нежно произнес Жилберт. — Его зовут Нерон.
— Тогда к чему эта сложная игра?
Жилберт подождал, пока они не вышли на открытое пространство и начали спускаться вниз по дороге.
— Поскольку, ваше преосвященство, я был и до сих пор остаюсь удивленным его присутствием в вашем обозе. Неподалеку от Жироны на меня напали, стащили с коня, ранили, связали и унесли. Я видел тех, кто напал на меня. Они говорили со мной; я провел с ними несколько часов, этого я никогда не забуду. Один из них удовлетворенно заявил, что в любом случае они получат моего прекрасного коня. — Он остановился. — Когда мы говорили с вами в первый раз, мое тело пыталось найти убежище в забвении. Когда сознание полностью вернулось ко мне, я уже находился в совершенно другом месте, в двадцати милях от города. Я был спасен от смерти добрым епископом и опытным лекарем. Это казалось мне чудом, ниспосланным небесами, пока я не увидел, что мой конь находится в руках моих спасителей.
