В коридоре Наташка торопливо бросила: «Зайду позже» – и исчезла за дверью своей квартиры. Как раз в тот момент, когда я собралась поделиться с ней страшной новостью. Конечно, не время и не место… Но что делать, если решение возникло стихийно. Не сложилось!..
Вид куриных грудок вызвал жалость. Томятся, бедные, на кухонном столе с утра, глаза бы на них не глядели. Я поторопилась выполнить указание изготовителя на пакетике «Магги на второе», включила плиту, закрыла будущий кулинарный шедевр крышкой, чтоб глаза на них больше не глядели. Потом вспомнила о белье, сиротливо валяющемся в тазу на балконе, и жалость нахлынула с новой силой. Уже к себе.
Жалела я себя долго. Вспоминала все мелкие обиды и крупные неприятности, накопленные за годы семейной жизни. Упивалась своей несчастной долей. Удобный диванчик, пушистый плед, спрей от насморка как нельзя лучше располагали к слезным раздумьям. Пока не вспомнила о Танюшке. Вот ей уже не придется себя жалеть. Поскольку с ней произошла одна из самых крупных неприятностей, которая только может случиться с живым человеком. Наташке, пожалуй, не стоит рассказывать о странном утреннем звонке. Она, будучи квалифицированной медицинской сестрой с солидным стажем, тем не менее панически боится покойников. Мистические триллеры обожает, но смотрит их только при ярком освещении и в присутствии народа. В крайнем случае в присутствии верной Деньки, время от времени подкармливая собаку разными деликатесами. Чтобы не удрала. Я в принципе недалеко ушла от подруги, но ужастики могу смотреть и в одиночестве. Просто в страшные моменты выключаю звук. Становится даже забавно. Ну а если уж совсем припечет… Одеяло на голову – и порядок. На худой конец можно закрыть глаза.
Двойной звонок в дверь возвестил о прибытии Натальи.
– Открыто! – завопила я с дивана.
Последний слог оторвался от слова и прозвучал хриплым шепотом. ОРЗ шло в наступление.
Подруга в полном молчании прошла в комнату и села в кресло напротив меня. Лица на ней не было. А то, что было вместо него, являло собой маску из разнообразных чувств, замешанных на страхе.
– Как температура?
– Нормально. На мне можно опару ставить. А как ты?
– Тоже нормально. Сегодня мне звонила Татьяна. Я была в хирургии. Девчонки посоветовали ей перезвонить позднее. Она не перезвонила, тогда я позвонила сама. Мобильный был отключен, а по домашнему телефону какая-то мымра сообщила, что Татьяна умерла. Я обругала АТС, считая что этот бред – результат неправильного соединения. Разбираться не стала. Воспользовалась свалившейся с неба удачей – твоей болезнью и удрала с работы. Решив перезвонить Татьяне из дома. Только все некогда было, хотя и нервничала – надо же, как злость из людей прет! Так шутить. А сейчас звоню опять… – Голос у Наташки сорвался на рыдания: – Та… Танечку похоронили-и-и…
Я молчала. И не потому, что стало болеть горло. Просто соображала. Результат меня обрадовал и заставил радостно заулыбаться. Рыдания над ухом прекратились. Прохладная рука подруги легла на лоб:
– Это у тебя нервное. И я тоже хороша. Надо успокоится, слышишь? Да перестань ты ржать. Совсем перегрелась!
– Танюшка же тебе утром на работу звонила.
– Ну, звонила…
– С того света? – В шепоте моем торжество было не очень заметно, а жаль. Я свое отбоялась.
Наташка нахмурилась, откинулась в кресле и ахнула:
– Не может быть! Это ее душа мается…
– Мается, – подтвердила я. – Вместе с телом. Это тело мне тоже звонило, сделало выговор за отсутствие на похоронах.
– Как это? – прошептала Наталья. – Из гроба восстала? Чем-то он ее не устроил…
– Она туда и не ложилась. Вопрос: кто ее там заменил?
Подруга недоверчиво посмотрела на меня, потом расцепила сжатые в замок руки и торжественно перекрестилась:
– Может быть, ты и права. И… что теперь делать?
Я почувствовала себя сильной и бесстрашной.
– Будем ждать очередного звонка. Боюсь только, не смогу ответить. Горло дерет все ощутимее. А в субботу поедем к ней домой – девять дней с момента этой нелепицы. Если она будет отсутствовать, начнем разбираться. Лучше бы, конечно, еще позвонила…
Она и позвонила. Буквально минут через пять. Ответила ей Наталья. Поняв, кто на проводе, подруга моментально включила громкую связь. Я услышала взволнованный голос Танюшки:
– Наташенька, ты? Я Ирине звонила. Наверное, ошиблась номером. Ты тоже не была на моих похоронах! Обидно. Ладно, у меня мало времени. И связь все время прерывается… Девчонки, помогите! Я ничего не понимаю. Меня похоронили. Заживо. Давайте встретимся в субботу на Домодедовском кладбище. После скорбного митинга откажитесь ехать со всеми. Скажите… Ну, сами что-нибудь придумаете. У могилы и встретимся. Я к вам подойду.
– Танюша, – заорала Наталья, – где ты?! А место встречи изменить нельзя? Приезжай к нам.
– Я пока устроилась. К вам не поеду. Боюсь. Если хотите помочь – встретимся там, где я сказала. И, если не трудно, выручите меня хотя бы сотней долларов. Я потом отдам…
Связь оборвалась.
– Слушай, она, точно, живая! – Лицо Натальи лучилось радостью. – Сотню долларов попросила… Ну ты уникум! Был момент, когда я чуть тапки со страху не откинула.
Мне удалось скромно промолчать. У меня такой момент несколько растянулся во времени – прихватил пару часов.
Следующие три дня прошли в болезненном угаре. Я себя даже ни разу не пожалела. Было так плохо, что за меня это делали муж и дети. К вечеру четверга появились первые признаки выздоровления: температура спала, проснулся интерес к количеству накопившейся в мойке посуды и белью, мужественно сохнувшему на балконе. Члены семьи успели между собой перессорится и по очереди бегали ко мне клепать доносы друг на друга и доказывать свою правоту в семейных разборках. Так, выяснилось, что сын, не выдержав вахты по уборке кухни, сослался на внезапно возникшую потребность выполнять завет В. И. Ленина: «Учиться, учиться и учиться!» С отрывом от любого производственного процесса. Короче, удрал к бабушке, а ей, любимой, сообщил, что по месту прежнего его жительства в ее помощи не нуждаются – справятся сами. Надо уметь преодолевать трудности, с которыми ни родная сестра Алена, ни отец раньше не сталкивались.
Муж и отец, купив продукты, забыл их по месту работы. Дочь, чтобы не помереть с голоду, была вынуждена в этот поздний вечер просить подаяния у Натальи Николаевны. Зато на следующий день, возвращаясь из института и не полагаясь на родителя, Аленка купила продукты сама. Родитель забыл было покупки в очередной раз, но вовремя о них вспомнил, буквально на выходе из больницы. В результате притащил пару весомых пакетов. Ну а чуть ранее с продуктовым набором приехала свекровь, обеспокоенная непомерным аппетитом внучка, приготовила обед, а заодно и ужин. Все было в порядке.
Шпионскую деятельность пришлось временно приостановить. Сопровождать «коварного изменщика» Степана Ивановича в Апрелевку втайне от него самого Наталья в одиночку не решалась. Я при всем желании составить ей компанию не могла. Посовещавшись, решили ограничиться приведением личности Анастаса Ивановича в соответствие со стандартом обманутой, но не сломленной этим обстоятельством жены. На относительное выздоровление оставался один день – пятница: в субботу надлежало явиться на кладбище. Была еще одна проблема – избавиться в этот день от заботы мужа и дочери, но она легко решалась с помощью дачи. Отметив мужество Димки, с которым он не хотел туда ехать (на самом деле наоборот), я повздыхала и упросила сделать это ради Алены – дочь вообще не бывает на свежем воздухе. С Аленкой разговор состоялся почти в том же духе, только она сопротивлялась больше. Окончательным доводом, сломившим сопротивление, была необходимость срочно высадить луковицы тюльпанов. Подозрительно поглядывая в мои честные глаза, дочь предупредила, что к вечеру может вернуться.
Субботним утром Димка с Аленкой отвратительно долго копались. Стоило большого труда делать равнодушный вид. Уехали сердитые и только в начале десятого. С наказом не трезвонить мне и не отвлекать от процесса выздоровления. Я демонстративно отключила телефон. Едва за ними закрылась дверь, как я мигом оделась и уже готова была выскочить в коридор, как услышала громкие голоса. Один был Наташкин, второй – Димкин. Муж что-то забыл. Пришлось спешно нырнуть под одеяло прямо в куртке и кроссовках.
– Это я! – донеслось из прихожей. «Кто бы сомневался!» – Забыли ключ от дачи.
Я что-то промычала про удивительную несобранность, создающую кучу проблем. И зря. Димка, остановившись на пороге комнаты, устроил импровизированное утро воспоминаний моих почти ежедневных ляпов. Я не на шутку обиделась. Муж подошел мириться и… Я поняла, что допустила самый крупный из мелких промахов.
– Да у тебя испарина! – воскликнул он, коснувшись губами моего лба.
Полежал бы сам в свитере, куртке, теплых колготках, шерстяных брюках и кроссовках на ногах под одеялом…
