Ознакомительная версия.
– А у меня, друг мой, голова кругом идет от Елизаветы Сечиной-Ледянской. Поэтесса оказалась столь терпелива и упорна, что решила подключить тяжелую артиллерию. Заявила, что явится завтра ко мне на прием по причине болезни, неизвестной еще медицинской науке. Скорее всего вымышленной.
– И какая тебе охота с ней связываться? С такими женщинами не сладишь, у них семь пятниц на неделе и восьмая тоже пятница, – хохотнул Юсупов, направляясь в сторону своего кабинета. – Сегодня она – богиня поэзии, а завтра – капризная девочка с бантиками. Впрочем, ты у нас муж благородный. Найдешь, чем даму утешить. Ну, ступай. И спасибо за солитера! Может, придешь еще ко мне под крыло?
Родин ухмыльнулся, покачав головой, проворно сбежал по ступенькам и запрыгнул в коляску. По дороге долго думал про мадам Ледянскую. Голос с хрипотцой, низкий и приятный, а сама какая-то вся угловатая, нескладная. Одевается в черное, что только подчеркивает ее изможденную худобу, а выдающую возраст шею прячет под затейливым разноцветным боа.
«Что же ее может беспокоить? Снова депрессия, если только она всерьез заболела, а не просто внимание привлекает, – думал он, поймав себя на мысли, что ему почему-то стало ее немного жаль. – Судя по резким сменам настроения и густой вуали, под которой без труда угадываются красные от слез глаза, дело может быть в кокаиновой зависимости или мигренях. Впрочем, одно другого не исключает. Как непросто, должно быть, ходить в старых девах: душа еще цветет, как яблонька по весне, а тело уже огорчает первыми признаками старения…»
Родин еще посокрушался немного по слегка навязчивой и, по-видимому, очень несчастной Елизавете и принял решение оказать ей самый теплый прием, задействовав все свои душевные и профессиональные ресурсы.
Раннее утреннее солнце заглядывало в высокие окна докторского дома. Родин, усевшись за свой стол и изучая список дел на день, допивал ароматный кофе. Сегодня к нему записалась на прием Ледянская – причем время ей было назначено непривычно раннее. Родин хмыкнул.
Елизавета Николаевна Ледянская была известной в Старокузнецке персоной. Уже не юная, зато с возрастом не просто узнавшая, а сама назначившая себе цену дама была местной поэтессой. Модные веяния доходили и до глухой провинции, поэтому Ледянская была в курсе всех последних тенденций и ваяла свой образ и стихи в сообразности с ними.
Последние несколько лет, после долгого увлечения темой тяжелой крестьянской жизни, закрепощенности простых женщин и освобождения простого народа от гнета тяжкой работы, поэтесса из демократки суфражистского толка эволюционировала в романтическую даму с примесью модного декаданса.
Теперь она воздыхала по рыцарским романам, одевалась в подчеркивающие ее в чем-то даже болезненную худобу платья, рассуждала о трагической судьбе женщины, склонной к тонким чувствам, страдала о несовершенстве, подлости и низости окружающего мира, а также интриговала весь город стихами о некой запретной и тайной любви.
Родин, исходя из общей картины, подозревал у нее алкогольную зависимость. Но внешность Елизаветы Николаевны была, стоило признать, более чем эффектной. Высокая, тонкая, с большими драматическими серыми глазами и длинными каштановыми волосами, уложенными на греческий манер, она умела показать себя. Особенно хорошо она владела актерским искусством и, выступая в салонах со своими стихами, неизменно вызывала взволнованные чувства у мужчин и зависть у женщин. Немудрено, что такая персона была одной из любимых героинь слухов Старокузнецка.
Ледянской было назначено на десять часов. Родин взглянул на часы, вздохнул и перешел в рабочий кабинет.
С опозданием на двадцать минут (приходить вовремя женщине, к тому же поэтессе, считалось и вовсе зазорным) Елизавета Николаевна появилась у дверей его кабинета.
– Доброе утро! – поздоровался Родин, поклонившись. Ледянская, по новой моде коротко кивнув, ответила:
– Чудесное утро! В нем есть тонкость начала жизни дня и печаль его увядания. Правда, в последнее время я слишком рано встаю. Знаете, не могу уснуть, страдаю от бессонницы…
Родин предложил гостье присесть и отведать кофе. Ледянская согласилась. Георгий позвонил и попросил горничную принести кофейник, воды и каких-нибудь сладостей полегче. Судя по настроению поэтессы, она была расположена к долгому разговору, вероятно, с падениями в обморок и другими красивыми жестами, потому было бы лучше ее сперва немного накормить.
– Ну что же, Елизавета Николаевна, как ваши дела? Что вас беспокоит? Рассказывайте все, не бойтесь, ведь я же врач, – улыбнулся Родин.
Ледянская кокетливо взглянула на него исподлобья, повернулась вполоборота и, периодически посматривая на врача в особенно важных моментах, начала рассказ:
– Знаете, Родин, в последнее время я себя чувствую совершенно кошмарно. Нет, правда, я даже не помню, когда мне было бы хуже! Я страдаю бессонницей. Каждую ночь не могу заснуть, весь вечер в голову лезут разные мысли… – она бросила взгляд на доктора. – Потом, едва заснув, тут же просыпаюсь от мигреней. Господи, какие страшные мигрени! Мне кажется, что моя голова просто разваливается на сотни маленьких кусочков, каждый из которых болит и тоже раскалывается! – поэтесса заломила руки в жесте, показывающем эту картину. – И до обеда я страдаю, а затем еще полдня мучаюсь оттого, что хочется спать и совсем не хочется жить! Невозможно!..
– Так-так… – пробормотал Родин. – А когда это началось?
– Несколько месяцев назад. Я не могла уснуть две ночи подряд и два дня мучилась головной болью. И, как назло, я выезжала… неважно куда, – добавила она, явно рассчитывая заинтриговать, но Георгий не отреагировал, продолжая делать неразборчивые пометки в блокноте. – Я пошла к первому попавшемуся аптекарю, я уже не знала, что делать, я готова была хоть из окна бросаться, лишь бы не болела голова. Он мне дал унцию кокаина, и мне немного помогло. Потом вроде бы все прекратилось, порошок помогал, но мигрени все равно возвращались. Сейчас без кокаина я вообще не могу существовать на этом свете. Это такая беда!.. Я не могу ни писать, ни читать, ничего!.. Помогите мне, доктор!
Ледянская несколько увлеклась и схватила Родина за руку. Тот нежно, но уверенно ее отнял.
– Успокойтесь, Елизавета Николаевна, все будет хорошо. Так, я уже немного понимаю вашу ситуацию. Выпейте воды, – он протянул ей стакан, – отсчитайте пятнадцать глубоких вдохов. Расслабьтесь, посмотрите в окно.
Ледянская в точности выполнила указания доктора.
– Теперь дайте мне вашу руку.
Родин измерил пульс. Он был вполне умеренным.
– Ну, Елизавета Николаевна, у меня есть некоторые подозрения. Как часто вы употребляете кокаин?
– Практически постоянно. Иначе моя голова не дает мне даже подумать.
– Понятно. Я сейчас скажу пугающую вещь, но вам нужно будет отказаться от кокаина.
– Как же так?.. – Ледянская сверкнула глазами на Родина.
– Мне кажется, у вас могла развиться зависимость от лекарства. Я вам сейчас выпишу рецепт – есть отличные заменяющие средства. И режим. Придется вам недельки две соблюдать строгий режим дня. Никакой жирной пищи и алкоголя, минимум сладкого, а еще свежий воздух и никаких волнений.
Ледянская вздохнула, изображая покорность.
– Но как же это все выдержать, доктор? У меня столько волнений, столько эмоций, столько проблем, которые не дают расслабиться!
– Придется на время отложить их. Ничего не поделаешь, иначе от мигреней, бессонницы и кокаиновой зависимости избавиться не получится. – Родин заговорил с поэтессой, как с маленьким ребенком. – Ваш режим – залог вашего здоровья.
– А, понимаю. Ах, но столько волнений, столько…
– Ну же, чем меньше вы о них думаете, тем лучше.
– Хорошо, – торжественно кивнула Ледянская.
Пока Родин дописывал рецепт, Елизавета Николаевна резко сменила тему:
– Ну, раз уж нельзя о моих переживаниях, давайте поговорим о чем-нибудь еще. Георгий, я совсем не знаю, чем вы живете! До меня доходили какие-то удивительные слухи о ваших загадочных находках…
– Иногда приходится, – коротко отреагировал Родин. – Ничего выдающегося тем не менее.
– Так не бывает. – Первый раз за утро дама улыбнулась, хитро и кокетливо поглядывая на Родина. – Мне рассказывали, сейчас вы занимаетесь какой-то страшно интересной восточной загадкой. Какие-то клады, ключи, приключения. Это все так захватывающе!
– Угу, – неопределенно хмыкнул Родин.
– Расскажите, ну прошу вас! – Елизавета Николаевна протянула руки к врачу. – Меня сейчас так интересует тема Востока! Я начала новую книгу стихов о Турции, о Крыме… Но из-за этих болей совсем в голову ничего не идет. Может, вы сможете меня вдохновить или подать какую-то идею? Расскажите, я вас очень прошу!
Неожиданное оживление Ледянской удивило и немного расстроило Родина. Было заметно, что дама не собирается так просто его отпускать, и планы на утро несколько менялись. К тому же меньше всего Родину хотелось говорить о непонятных историях и восточных сказках, с которыми он так внезапно связался.
Ознакомительная версия.
