Ознакомительная версия.
— Фью! - присвистнул Соколов.
— Убийца выше рослого Попова.
— Как Арчевский! — обрадовался Жеребцов.
Тебе, дитя природы, хотелось, бы, как во времена Тайной палаты, вздернуть тенора за ребро, - насмешливо сказал Соколов. — Тогда он принял бы на себя все убийства от сотворения мира. Негоже так! А если перед тобой невиновный? Что тогда? Я сам допрошу тенора. Привези его, но — смотри у меня! — вежливо.
Арчевский сразу же признался в амурных проказах:
— Вы, любезный граф, желаете регламентировать мою личную жизнь? Маргарита молода, красива и даже умна. Чувства у нас взаимные. Обманывали покойного мужа? Ах, можно подумать, что вы, граф, исповедуете монастырские нравы.
Кто, на ваш взгляд, убил Попова? Кому помешал этот безобидный человек?
Арчевский окончательно вспылил:
— Это ваша работа — выявлять преступников. А у меня, простите, для этого нет больше времени. Если не найдете убийцу, то обязательно напишу своему земляку и другу, а вашему министру Столыпину: “Петр Аркадьевич, в Москве убийц перестали ловить”. Адью!
...Жеребцов с извинениями отвез тенора к служебному входу в Большой театр — на репетицию. Сам же отправился опрашивать знакомых Попова.
Соколов до глубокой ночи встречался с осведомителями и разного рода бандюгами. Сыщик пошел на крайность:
Сдайте того, кто Попова “замочил”, вот — две тысячи! — отдам, из своих денег.
— Аполлинарий Николаевич, век свободы не видать, не знаем!
* * *
...Уже за полночь Соколов на сон грядущий, сидя за стаканом кефира, просматривал газеты. Вдруг глаз резануло сообщение в траурной рамке:
“Вдова и дочери коллежского советника Александра Порфиръевича Попова с глубоким прискорбием сообщают о безвременной кончине горячо любимого мужа и отца. Панихида и похороны 24 сентября в 12 часов утра на Ваганьковском кладбище ”.
“Надо съездить, — решил Соколов, — поддержать бедную женщину”.
На другой день, не заезжая в сыск, Соколов из дома отправился на Ваганьковское кладбище. Было начало двенадцатого. К своему удивлению, уже возле ворот он увидал вдову Попова. Вся в трауре, который весьма шел к ее белокурым волосам, она нервно сказала:
— Почему-то задерживается катафалк! Я вчера была в Екатерининской больнице, сдала погребальную одежду доктору Маркову — такой милый человек с бородкой. Он сказал, что в восемь утра можно забрать Александра Порфирьевича. Катафалк любезно согласился проводить мой сосед Арчевский. Но их все нет...
Вдруг, срывая с узды пену, подкатил лихач. Из коляски выпрыгнул Арчевский. Увидав Соколова, он отвел его в сторону:
— Как хорошо, что вы тут! Прямо не знаю, как Марго сообщить, да и вам это знать интересно. Видите ли... из морга, кажется, исчез труп Попова. Я думал, что шутка какая-то дурацкая. Все палаты больницы обшарили, чердаки. Нету трупа! Вместе с гробом пропал. Улетел, что ли?
Я уже сообщил по телефону господину Жеребцову. Он в больнице следствие ведет. Ах, тяжелая и неприятная миссия — сообщу Маргарите. ...Вдова, услыхав новость, грохнулась без чувств.
Три дня Соколов ни ел, ни спал, ходил как в воду опущенный. Он заявил Гартье: “Если это дело не раскрою, уйду в отставку!”
На четвертую ночь, наконец, усталость одолела его богатырскую натуру. Он забылся во сне — легком, поверхностном. Вдруг среди ночи вскочил как ошпаренный. Быстро-быстро оделся, выскочил на ночную улицу. Возле арки Красных ворот дремал какой-то "ванька". Соколов засунул в рот два пальца, оглушительно, по-разбойничьи свистнул:
— Эй, олух Царя Небесного, гони к Публичной библиотеке.
Библиотечный сторож, чей покой нарушил сыщик, долго не желал открывать. Тогда Соколов заорал:
— Я сейчас тебя, старый пень, арестую за пособничество убийцам и сопротивление законной власти! — и надавил с такой страшной силой, что громадная дверь затрещала.
После этой атаки сторож сдался.
Влетев в зал периодики, Соколов стал лихорадочно листать последние номера газет. Вдруг радостно гикнул:
— Вот оно! Думали Соколова обхитрить — не вышло! На, дед, тебе за удачу — четвертной билет. Вспоминай наших! А газетку, извини, возьму — для служебной надобности.
Положив перед Гартье “Московский листок”, Соколов, словно во время пушечной пальбы, громко говорил:
— Меня как молния озарила: я всю подлость этих мерзавцев враз раскусил! Я не знал, кто конкретно пошел на такое, но понял суть негодяйства. Все это сделано ради страховки! И точно, стал листать газеты, вижу знакомое имя — Санька Темчук! Вдова, вишь, некролог опубликовала: “Безутешное семейство со скорбью сообщает о невозвратимой утрате...” А сам этот Санька, аферист знаменитый, сейчас где-нибудь чай распивает. Он давно в розыске. А тут сразу захотел двух зайцев подстрелить: и нас с толку своей “смертью” сбить, и деньги по страховке заграбастать. Надо проверить эту версию, всех наличных агентов по страховым компаниям разослать. Ты, Жеребцов, давай в “Россию” на Солянке, Гусаковы пусть гонят на Неглинку — в “Нью-Йорк”, Новиков — в “Северное общество” на Никольской, а я направляю стопы в “Якорь”.
На втором этаже дома № 11 по Большой Лубянке управляющий Фейгин, чистенький, лысенький человечек, подтвердил:
— Да, Александр Борисович Темчук застрахован у нас на максимальную сумму — двести тысяч рублей. Две недели назад только застраховался — и вот вам, сюрприз! Но вчера была вдова, все документы у нее в порядке: и справка о смерти, и газетный некролог — это входит в правила страховки, давать некролог. Во избежание обманов.
* * *
...В ту же ночь на Лазаревском кладбище, где, согласно газетному извещению, был похоронен Темчук, провели эксгумацию. Гроб подняли из могилы, откинули крышку: в нос шибануло гнилостным запахом. Арчевский, которого Соколов попросил присутствовать на этой печальной процедуре, проявил мужество. При свете фонарей он вгляделся в лицо покойника:
— Да, это Попов... Только откуда громадные усы взялись?
Ирошников дернул за усы, и они... остались у него в руке.
Труп положили на приготовленный загодя стол, обнажили спину: под левой лопаткой виднелся шов, который наложил в морге Павловский.
Арчевский, который вел теперь себя вежливо, с удивлением сказал:
— Но как покойный похож на того афериста, которого, граф, вы показали сейчас мне на фото!
* * *
...За домиком “покойного” Темчука велась постоянная слежка. Гусаков-сын утром ворвался в кабинет Соколова:
— “Вдова” сегодня ночью спалила свой дом в Марьиной Роще. Мы с отцом дежурили и слыхали, как она ведром гремела. Оказывается, керосином поливала. Там теперь одни головешки. А сама села на извозчика и отправилась на 2-ю линию в Сокольниках. Она сейчас в доме, на воротах которого табличка — —Доктор Георгии Иванович Марков ”.
— Будем брать!
...Через час сыщики ворвались в дом Маркова. Вся троица сидела за столом и вкушала завтрак.
Темчук, двухметровый гориллообразный мужик, густо заросший волосом, нагло кипятился:
— Никого я не убивал! Труп, виноват, похитил — хотел урвать по страховке. Мокруху мне не докажете. Свидетели есть? Так и на суде скажу присяжным: “Безвинно страдаю!”
Соколов добродушно засмеялся:
— А кто тебя, подлеца, суду предаст? Я своими руками сегодня же ночью тебя в твою же могилу положу. Ведь ты все равно вроде покойника, только гораздо хуже: для людей опасный.
Санька презрительно сплюнул:
— На понт, начальник, берешь!
* * *
Около полуночи на Лазаревском кладбище показалась странная процессия. Несколько сыщиков, светя электрическими фонарями, двигались между могил, вели громадного мужика. Руки у него были связаны. Остановились возле разрытой могилы. Рядом валялась дощечка:
“А.Б. Темчук, скончался в 30 лет ”.
Соколов подтолкнул вперед Темчука:
— Видишь, и гроб от убитого тобою Попова освободили. Ложись, не бойся. Мы тебя хорошо закопаем. Ты живым в гробу часа четыре пролежишь. Обдумай свою поганую жизнь. Раскайся. Ну, давай...
Темчук откинулся всем телом назад:
— Нет, не надо! Не буду! Караул! По-мо-ги-те!..
Два агента затолкали его в гроб, прихлопнули крышку. На веревках гроб пополз в яму. Из гроба раздался жуткий глухой крик:
— Все, все расскажу! Это Марков меня научил! Задыхаюсь...
После некоторой паузы гроб вновь подняли. Смертельно побледневший и враз поседевший Темчук, захлебываясь и размазывая слезы, говорил:
— Доктор Марков этого самого Попова давно знал. Привязался ко мне: “Похож как две капли воды... Убей, никто в гробу не отличит, справку о смерти выдам, а страховку поделим”. Ну, я и того... И совсем повезло: Попова прямо в Екатерининскую больницу привезли, где Марков в морге доктором. Он труп без всяких яких выдал моей Маньке. Народ хоронить собрался, все поверили, что это я в гробу. Смешно прямо!
Ознакомительная версия.
