в безопасности, – проговорил Лобанов. – Подумай, что она делала в семь часов вечера на этой улице?
– Не знаю, быть может, шла с работы или возвращалась домой, – высказал предположение Леонид.
– Вот именно. Она шла домой, значит, возможно, живет где-то поблизости и сейчас находится в безопасности и тепле, окружена заботой и вниманием. Ее травма оказалась не слишком серьезной и не требует вмешательства врачей. Вот почему ты не слышал сигнала скорой помощи и не видел толпы.
– Все равно ее надо найти, – стоял на своем Бибиков. – Она должна подать заявление о нападении на нее преступника, чтобы он не смог совершить подобное с кем-то другим.
– Пойми, Леонид, мы не можем ходить от квартиры к квартире и допытываться, не напал ли кто-то на одного из жильцов, – увещевал Лобанов. – Мы свое дело сделали, смирись.
Капитан похлопал Бибикова по плечу, махнул рукой стажеру, сел в машину и уехал. Бибиков еще пару минут постоял на тротуаре возле книжного магазина, затем развернулся и зашагал в сторону трамвайной линии. Идти к бабе Маше ему расхотелось, да и время было упущено.
Дежурство капитана Лобанова подходило к концу, еще двадцать минут, и можно сдавать оружие, ключи от кабинета и отправляться в теплую постель. Новое распоряжение начальника участкового отдела подполковника Тищенко о еженедельных планерках для всего офицерского состава двадцать четвертого отдела на тех, кто только закончил смену, не распространялось, чему Лобанов был весьма рад. Каждый понедельник на протяжении трех месяцев он приходил на общий сбор и выслушивал доклады коллег о том, над чем пришлось работать в течение недели.
Эти собрания наводили на Лобанова тоску: слушать, как кто-то прищучил мелкого карманника или предотвратил угон автомобиля, появившись в нужном месте в нужное время, занятие не слишком увлекательное, а то, что и самому Лобанову приходилось изливать душу перед коллегами, не сделав ровным счетом ничего не только героического, но и в принципе заслуживающего внимания, просто бесило. Оставалось надеяться на то, что скоро начальнику надоедят планерки и он их отменит. «Ничего, как-нибудь все образуется, – мысленно подбадривал себя капитан Лобанов, отсчитывая последние минуты смены. – Болото здесь, конечно, конкретное, и вряд ли здесь что-либо изменится, но не этого ли ты искал? Свободное время, четкие графики, никакой сверхурочной работы, никакого риска нарваться на финку или пулю схлопотать. Все тихо, чинно и размеренно. Живи да радуйся, но как же все это бесит! Аж до тошноты! Хоть бы какое-то движение, хоть минимальная работа для мозга».
– Товарищ капитан, вас товарищ подполковник вызывает.
Голос дежурного оторвал капитана от тягостных мыслей. Лобанов перевел взгляд на дежурного и спросил:
– Подполковник? Димыч, ты уверен, что он звал меня?
– Так точно, товарищ капитан. Он сказал: пригласи ко мне капитана Лобанова, и поживее. – Димыч бросил взгляд на часы.
– Поживее? Что-то случилось? Срочный вызов? – допытывался Лобанов, игнорируя просьбу подполковника поторопиться.
– Если и был вызов, мне о нем неизвестно. – Димыч вновь взглянул на часы. – Вы бы поторопились, товарищ капитан, а то ведь влетит-то мне.
– Почему тебе? Скажешь, долго меня искал. Может, я в сортире засел. – Лобанов улыбнулся одними губами, страх Димыча перед начальством его забавлял. – Так, говоришь, не было вызовов? И к подполковнику никто не приходил?
– Он сам пять минут назад пришел, принять никого не успел.
– Как пришел, так меня и затребовал? – уточнил Лобанов. – Или до кабинета успел дойти?
– Еще в дежурке, не доходя до кабинета. Товарищ капитан, может, вы уже пойдете и там все узнаете? – взмолился дежурный. – У меня дежурство тоже заканчивается, и оставаться здесь, чтобы в наказание драить сортир, мне совсем не хочется.
– Ладно, не тужи, Димыч. Иду я к подполковнику. – Лобанов встал с кресла и вышел из комнаты отдыха.
Поднявшись на второй этаж, он свернул к кабинету начальника отделения, постучал в дверь и сразу вошел.
– Здравия желаю, товарищ подполковник. Капитан Лобанов по вашему приказанию прибыл.
– Здравия желаю, товарищ капитан. Проходите, я вас уже заждался.
– Виноват, товарищ подполковник, естественные нужды задержали, – скрывая улыбку, заявил Лобанов. – Двенадцать часов на дежурстве, вот желудок и расстроился.
– Такие подробности мне ни к чему, – подполковник поморщился. – Надеюсь, теперь все в норме?
– Так точно, товарищ подполковник. Теперь все в норме.
Лобанов стоял перед начальником навытяжку и чеканил каждое слово. Подполковник Тищенко славился тем, что не терпел панибратства между подчиненными и начальством и слыл приверженцем всевозможных правил, уставов, распорядков и протоколов. Подчиненные называли данную особенность «пунктиком» и хоть и посмеивались над подполковником, но только за его спиной. В присутствии Тищенко подчиненные предпочитали пару минут постоять навытяжку, чем выслушивать получасовую лекцию о «чести и достоинстве советского милиционера».
– Рад это слышать, товарищ капитан, так как у меня для вас подготовлено ответственное поручение.
Тищенко выдержал короткую паузу, ожидая реплики от капитана, но тот молчал. Удовлетворенно кивнув, подполковник продолжил:
– Говоря о том, что поручение ответственное, я не преувеличиваю, товарищ капитан. Дело в том, что следователь Харитонов сегодня отсутствует по уважительной причине, а в Управлении в девять часов начнется еженедельная планерка, пропускать которую категорически не рекомендуется. Вы, товарищ капитан, в прошлом занимали должность следователя, даже следователя по особо важным делам, верно?
– Так точно, товарищ подполковник. – Голос Лобанова звучал уныло. Он уже понял, к чему клонит начальник, и радости ему это не прибавило.
– Отлично. Значит, сейчас вы отправляетесь в Управление в качестве замены майора Платонова. Посидите, послушаете доклады коллег из других отделов, а завтра сможете доложить обо всем услышанном майору Платонову. Все понятно, товарищ капитан?
– Так точно, товарищ подполковник.
– Тогда свободны.
Лобанов вышел из кабинета, настроение упало до нуля. Спускаясь по лестнице, он размышлял о превратностях судьбы. «Надо же было избежать одной планерки, чтобы попасть на другую, более нудную, да еще и ехать придется. Интересно, что стряслось с Платоновым? Реально обстоятельства или способ избавиться от нежелательной повинности?» По опыту Лобанов знал, что спорить с начальником отдела занятие неблагодарное, потому и не стал напоминать о том, что отстоял ночное дежурство и что по приказу самого же подполковника никто из отдежуривших ночью не остается даже на «домашнюю» планерку.
Выйдя на улицу, он огляделся: на автостоянке перед отделом расположились три автомобиля, один из которых, «ИЖ-Москвич 412», числился за отделом как дежурная машина. Водитель сидел за рулем, разогревал двигатель и дремал. Лобанов подошел к автомобилю, постучал по стеклу, привлекая внимание водителя. Тот открыл глаза, опустил стекло.
– Здорово, Геннадий, – поздоровался капитан Лобанов.
– Здравия, Алексей Николаевич, – приветливо откликнулся водитель.
– Едешь куда или просто греешься?
– Следователя Яценко на планерку везу. Хотите с нами? –
