Акитада кивнул.
— По-моему, только ищут. Возможно, мы вовремя.
Они продолжали обследовать стену, но та, как назло, была в отличном состоянии — даже ногу не на что поставить, чтобы вскарабкаться; к тому же Акитада не имел ни малейшего желания еще раз подставлять Торе свои плечи. Сейчас он не выдержал бы и ребенка, не то что крепкого молодого парня.
— Давай-ка попробуем через главный вход, — предложил он.
В этот момент безмятежную тишину прорезал пронзительный женский крик.
— Они добрались до девушек! — крикнул Тора, беспомощно поглядывая на стену.
— Это кричала Аяко! — Акитада уже сломя голову несся к сторожке.
Ее воротца были распахнуты настежь. Они вбежали во двор — пустынный, тихий и зловещий. Справа высилась пагода, крыльями раскинув широкие карнизы; слева приютилась какая-то гробница, а прямо перед ними возвышался главный храм, который они видели с дороги. Его раскрытые двери, черневшие пустотой, напоминали разверстую пасть смерти.
— Крик был на заднем дворе! — на бегу бросил Акитада. — Давай через храм. Так быстрее.
Они взбежали по ступенькам — печати сломаны, дверь нараспашку. С улицы проникал слабый свет. У входа, справа, стояла будочка церковного служки, принимавшего подношения у паломников и продававшего благовония и свечи. Впереди чернел молельный зал. Они остановились и прислушались — никаких звуков.
— Пошли! Они, видимо, на заднем дворе, — сказал Акитада.
— Да разве мы что увидим без фонаря? — возразил Тора. — Я поищу вон в той будке.
— Не надо. И времени нет, и свет нас выдаст.
Они осторожно ступали по темному залу, выставив вперед руки. Вдруг что-то с грохотом упало.
— Что это? — спросил Акитада.
— Ногой зацепился за что-то и уронил пачку.
Было слышно, как Тора шарит руками по полу.
— Да черт с ней!
Тора бросил поиски и догнал Акитаду. Когда тот уже коснулся руками задней стены. Тора вдруг выругался, послышался гулкий удар, после чего воцарилась тишина.
— Ну а теперь-то что?!
Ответа не последовало, только приближающийся шорох. Акитада безрассудно двинулся на этот звук. Вдруг кто-то вцепился в его колени мертвой хваткой, резко дернул, и Акитада упал плашмя, в последний миг пригнув голову, чтобы не удариться об пол затылком.
Нападавший навалился на него всем телом, хватая за руки и пытаясь добраться до горла. Это был стандартный борцовский прием. И хотя Акитада вряд ли мог выдержать схватку с матерым головорезом, борцовские навыки пришли на выручку. Он защищался инстинктивно, но противник, хоть и худой, боролся отчаянно и двигался проворнее. Они беззвучно катались по дощатому полу.
К счастью, сопернику тоже мешала темнота. Благодаря этому Акитада успевал уворачиваться и в конце концов умудрился нанести увесистый удар ногой. Противник с глухим звуком врезался в столб и затих. Стоя на коленях, Акитада позвал Тору. Ответа не последовало. Он проверил, на месте ли поверженный враг, и пошарил вокруг руками в поисках Горы. Наконец он нашел его и принялся трясти. Тот застонал, сел и, не разобравшись, со всей силы лягнул Акитаду, так что тот отлетел и ударился в стену.
— Фух!.. Да это ж я!
— Что-о?! — прохрипел в ответ Тора. — Ох, ну простите! Кто-то схватил меня за ногу! — пришел он в ярость. — Где эти ублюдки? Я оторву им башку и размажу по стенам!
Несмотря на опасность, Акитаду пробрал смех.
— Да успокойся ты, — сказал он, потирая больное плечо. — Тут и был-то всего один. Он и со мной пытался проделать такую же штуку, но мне повезло, и я его отключил. Значит, снаружи осталось всего четверо. Только этого надо связать и заткнуть ему рот. Дай-ка мне свой пояс.
Но, пошарив в темноте там, где лежал поверженный враг, они обнаружили, что тот исчез. Поискав вокруг еще немного, Акитада сжал Торе плечо. Они прислушались. Тихий шорох удалялся в направлении главного входа. Напрягая зрение, Акитада разглядел на фоне дверного проема движущуюся тень и бросился на нее сзади. Обхватив противника обеими руками, он повалил его наземь.
Но раздавшийся крик боли принадлежал женщине, да и руки Акитады, державшие хрупкое тело, тоже чувствовали это. Он скатился в сторону и тут же понял: Аяко!
Он уже хотел окликнуть ее по имени, радуясь, что нашел живой и здоровой, уже протянул руки, чтобы обнять, как вдруг какой-то тяжелый предмет обрушился ему на голову. Темнота вспыхнула ярким светом, и все померкло.
Тора, услышав крик Аяко и падение Акитады, бросился на помощь и вступил в схватку с кем-то очень большим и сильным. Ругаясь последними словами, он уже занес кулак, чтобы пригвоздить к земле нового врага, как вдруг услышал голос Хидэсато:
— Тора! Это ты?
— Хидэсато! — опешил тот. — Что ты здесь делаешь?
— Я пошел за вами следом. И правильно сделал. Я подумал, что какой-то ублюдок, схватил Аяко. Аяко! Где ты? Вот чертова темень! Разве можно тут что-нибудь, разглядеть?
Тора чиркнул кремнем. В коротенькой вспышке света он увидел Хидэсато с длинной бамбуковой палкой в руке и Аяко, склонившуюся над распростертым телом Акитады.
Дурак! — прошипела Аяко. — Ты же ударил Акитаду! Может, даже убил!
Тора ощупью пробрался к выходу и вскоре вернулся с мерцающим фонарем.
— Ну как он там? Плохо?
— Дышит. — Аяко подняла с пола окровавленную руку Акитады.
— А где Отоми? — спросил Тора.
— Я ее спрятала. Смотри, сколько крови!
Тора опустился на колени и принялся рвать на полоски рубашку.
— Не надо было ему сюда идти, — вздохнул он, глядя на бледное лицо Акитады.
— Ну я же не знал! — жалобно оправдывался Хидэсато.
— Ты болван! Тупой болван! Что ни сделаешь, все некстати, — с горечью и презрением проговорила Аяко.
Хидэсато горестно опустился на пол и закрыл лицо руками. Они не обращали на него внимания. Вокруг высились тяжелые колонны, уходившие втемную пустоту сводов. Огромная настенная роспись с изображением богини милосердия переливалась в мерцающем свете фонаря всеми оттенками красного и розового.
— Побудь с ним, пока он не придет в себя, — сказал Тора, когда они перевязали голову Акитаде. — А мы с Хидэсато сходим и навешаем этим проклятым ублюдкам, пока они не нашли Отоми.
Он ожидал, что Аяко станет спорить, но она только кивнула.
Хидэсато виновато смотрел на нее.
— Прости, Аяко. Я же не хотел, чтобы так получилось. Просто было темно. Я понимаю, что только все испортил. Но клянусь, что заглажу свою вину перед тобой! Пусть мне даже придется умереть! — Он отвернулся и пошел к выходу.
Тора подобрал с пола свою палку и побежал догонять Хидэсато. Аяко хмуро смотрела им вслед, потом снова склонилась над Акитадой.
Снаружи темнота казалась не такой непроглядной. Из дальнего конца сада донеслись шум и чьи-то ругательства.
— Слава Богу, они еще не нашли ее, — сказал Тора и прислонил палку к перильцам крыльца. — И без того деревьев полно. А по мне, так лучше свободные руки.
Хидэсато тоже положил свою палку.
Они уже наделали столько шума, что таиться не приходилось. Монахи явно разделились, чтобы получше обыскать территорию. Двоих Тора с Хидэсато вскоре обнаружили. Своего противника Тора огрел подвернувшимся под руку куском черепицы, а Хидэсато извлек из-под одежды обрывок металлической цепи и метнул ее в другого. Удар пришелся в цель — они с Торой услышали, как хрустнула шея. Монах рухнул наземь без единого звука.
— Ну вот, этого допрашивать уже не придется, — усмехнулся Хидэсато. — А как твой?
— Я своего тоже угрохал.
Убитые оказались бритоголовыми и носили короткие мечи, которые Тора с Хидэсато забрали себе.
Свою следующую жертву они обнаружили по звуку — мерзавец громко чертыхался, пытаясь выбраться из запутанных плетей колючей лианы, но моментально притих, когда перед ним возник Тора с обнаженным мечом в руке.
В тот же миг послышался другой голос:
— Даиси! Что там такое? Ты нашел ее?
Тора приставил ему к горлу острый клинок и ответил:
— Нет! Я ногу подвернул. А кто с тобой?
— Хотан. А где остальные?
— Сейчас подойдут. — И одним ударом вышиб из пленника дух.
— Еще двое? Это уж, наверно, последние, — подошел к нему Хидэсато.
Тора кивнул.
— Я сказал им, что мы сейчас придем.
Они побежали по заросшей тропинке и вскоре столкнулись лицом к лицу с двумя головорезами. Одеты те были как остальные и тоже носили на головах повязки, только на этот раз противники обнажили мечи и приготовились к бою.
Торе еще никогда не доводилось пользоваться в бою мечом. Ему удалось выжить только благодаря собственному проворству — он прыгал как обезьяна и махал мечом во всех направлениях. Хидэсато же хоть и был знаком с правилами такого боя, мечом владел плохо, поэтому вскоре отбросил его в сторону и взялся за свою цепь. Метнув ее, он обвил меч противника и рванул на себя, полностью обезоружив бритоголовою. Тора тоже наконец добился преимущества в схватке, лягнув монаха в пах. Тот заорал от боли и бросил меч, когда Тора подскочил к нему.
