– Сережа, это Ирина, жена Дмитрия…
– Да. Теперь понял. А что, он еще не приехал? – в вопросе звучало удивление.
– Нет-нет. Приехал. Уже дрыхнет без задних ног. (Интересно, где у него задние ноги?) Нам с тобой надо встретиться. Лучше на нейтральной территории.
– А на завтра это нельзя перенести? И, если не трудно, объясни, что случилось? Завтра тоже очень напряженный день. Может быть, решим все по телефону?
– Завтра у тебя не будет напряженного дня. После двенадцати покинешь рабочее место. Этот вопрос почти решен. По телефону обсуждать ничего не могу. Димка узнает – мало не покажется. Мне и так надоело его обманывать. Да и тебя тоже. – В трубке воцарилось молчание, и я добавила: – В двенадцать буду у дверей твоего офиса.
Вполне довольная собой, я развернулась, чтобы покинуть кухню. В дверном проеме стоял муж и молча смотрел на меня… Мне сразу захотелось уменьшиться. Хотя бы до размера таракана. Это во-первых. А во-вторых – сказать что-нибудь очень умное. Но тараканы, кажется, не говорят. Они действуют.
Видя мои мучительные попытки заговорить, Димка пришел на помощь:
– И долго ты меня обманываешь?
Наверное, он хотел спросить это сурово. Но получилось очень жалобно. По привычке, сложившейся за последние часы, я ответила чистую правду:
– Десять дней. Нет, меньше – девять. Но я врала не все время. Иногда просто скрывала…
Димка развернулся и ушел. Выход был свободен, однако покидать кухню уже не хотелось. Постепенно до меня стало доходить, в чем меня подозревают, и я понеслась к мужу доказывать, что он все неправильно истолковал.
Димка в спальне швырял свои шмотки в спортивную сумку, недавно приехавшую из Таложни.
– Это мое нижнее белье, – тихо сказала я, заметив, что он перепутал полки.
Муж молча вытряхнул на кровать все, что успел зашвырнуть в сумку, и принялся опустошать другую полку.
– Димочка, ты все не так понял.
Движения мужа стали еще более резкими.
– Дима, ты хватаешь полотенца и салфетки…
Сумка опять перевернулась вверх дном.
– Дима, я тебя люблю, – продолжила я сеанс психотерапии и на всякий случай добавила: – И не могу без тебя жить.
Движения рук несколько замедлились, но продолжали запихивать в сумку постельное белье. Это меня окончательно привело в чувство. Я все это гладила, перед тем как сложить на полки. Следовало срочно прекращать это безобразие. В конце концов, сам себе срежиссировал мыльную оперу, а я расплачиваюсь за навязанную мне роль главной героини.
– Дима, потом тебе будет очень стыдно за свое поведение…
Муж отшвырнул сумку, прошел к окну, резко отдернул занавеску и застыл. Спиной ко мне.
– Скажи, что было не так? Что тебя не устраивает?
Голос звучал глухо и напряженно, что естественно, ведь разговаривал-то он с окном, меня там не было.
Я чуть было не сказала чистую правду: он брал вещи не с той полки. Ему принадлежит третья сверху. Он выше меня. У него рост метр восемьдесят. Я на двадцать сантиметров короче. Моя полка следующая. Но, пожалуй, сейчас спорить не стоило.
– Меня в тебе устраивает все! – Ну вынудил-таки соврать!
– Я ухожу. Пусть… – Он не договорил. Звонок его мобильного прозвучал предостережением против продолжения. – Вот, – облегченно сказал муж, направляясь к телефону, – на работе и переночую. А оттуда к матери.
Я молча хлопала глазами. Ну как можно оправдываться в том, в чем не виновата? На душе было пусто и горько. Смахнула на пол кучу белья и зарылась в подушку.
– Слушаю… Я… Что?.. Повтори, не понял? Зачем?
Продолжения не слышала. Димка вышел из спальни. Ну и пусть. Пусть уходит. Заподозрить меня в измене! Меня! Которая, кроме работы и дома, ничего не видит. Спасибо, тетка в Тамбове сошла с ума и умерла – неделя для отдыха выпала. Так ведь и то не отдыхаю! И что я теперь без него буду делать? Найдет мне назло какую-нибудь вертихвостку. Может, пойти ему еще картошки пожарить? Нет. Пусть так уходит. Пусть за ним другая ухаживает. А я без него прекрасно обойдусь. Он еще пожалеет…
Димка тихо вернулся в спальню, прикрыл за собой дверь и стал собирать разбросанные по комнате вещи. Надо же! Не хочет оставлять после себя беспорядок. Педант! Вся беда в том, что я его люблю. Но помогать не буду.
– Ты зачем Серегу среди ночи в офис послала? – раздался тихий вопрос.
Надо же! Ему бы о себе думать, а не о Сереге. Демонстрирует широту души.
– Не можешь придумать что-нибудь более умное? Или решил выдвинуть против меня очередное надуманное обвинение?
Огрызаться не хотелось. Злости в моем голосе не было. Я вдруг почувствовала себя страшно уставшей. Хотелось спать. Не было сил даже раздеться.
– Но разве не ты позвонила ему и назначила встречу в двенадцать часов у дверей его конторы?
– Я. Ты же сам прекрасно все слышал. Только мне не могло прийти в голову, что у него болезнь Альцгеймера…
Димка еще что-то говорил, но я его не слушала. Все козлы… Перед глазами расстилался туман. Он был плотным и осязаемым – как постельное белье, укладываемое Димкой в сумку. Сумка мне была нужна. Я хотела положить туда вешенки, но отнимать ее у Димки не решилась. Из тумана выплыло печальное лицо свекрови. Она шепотом уговаривала меня не рушить семейную жизнь, а поехать с ней в Крым и обещала купить мне соломенную шляпку. Потом появилась Оксана и хорошо поставленным голосом руководителя заявила, что правды о смерти Михаила никто и никогда не узнает. Последней нарисовалась Наташка. Она щедрой рукой сеятеля разбрасывала ошметки моих грибов и приговаривала: «Мы не будем больше пить. Будем денежки копить». Мне надоело всех слушать, и я ушла. Прямо в густую пелену тумана…
Проснулась я от сильной жажды. Вставать не хотелось, но призрак холодной воды в запотевшем стакане манил к себе со страшной силой. Я открыла глаза – тумана не было. Муж был. Рядом – на другой половине кровати. Значит, все-таки не ушел. И к моменту моего возвращения с кухни ляжет по диагонали. Подумала – и положила в ноги настольную лампу. Включать свет на кухне не стала – боялась проснуться окончательно. Выпив стакан воды разом, решила прихватить еще один с собой. В спальне порадовалась, что лампа сослужила мне верную службу, да, видно, сглазила. Димка взбрыкнул, и она шмякнулась мне под ноги. От неожиданности я вздрогнула и ливанула добрую часть стакана на кровать. В ту же секунду зажегся ночник на тумбочке, Димка вскочил.
– Ты решила вырастить кровать до большего размера? – морщась от света, спросил он. – Поливай не поливай – толку не будет. И почему лампа на полу?
Я не ответила. Сложно объяснять. Вдруг подумает, что я его выгоняю…
Он взял у меня из рук стакан и выпил остатки воды.
– Ложись на ту сторону. Здесь мокро – не заснешь. А я привык спать в любых условиях. Давай… Давай… – слегка подтолкнул он меня. – Завтра у меня сложная операция. Выспаться надо. С ног валюсь.
– Я думала, ты от меня ушел, – жалобно пропищала я.
– Не дождешься!
Он чмокнул меня в щеку, зевнул, брякнулся на мокрую простыню и моментально уснул. Будить его, чтобы перестелить кровать, не решилась.
Утром я проспала. Вскочила в начале десятого и испуганно заметалась по комнате, разыскивая свою одежду. Не нашла. В квартире было тихо. Все уже разбежались. На кухонном столе среди живописно раскиданных крошек лежала записка: «До трех на операции. Никуда из дома не выходить!!! Убью! Люблю, целую. Димка». Кивнув в знак согласия, я тут же перезвонила Сергею и сообщила, что место встречи меняется. Подъехать к нему на работу в двенадцать не смогу. Меня убьют. У меня есть вещественное доказательство. Он попытался меня успокоить, но я, вспомнив положительный опыт Наташки, рявкнула:
– Молчать! Речь идет о твоей жене. К двенадцати изволь быть у меня дома. Дня! А не ночи. И не думай, что я сбрендила! Если не приедешь, Татьяна тебе не простит. – Потом перезвонила Наташке, дала наказ связаться с Павлом Петровичем и приказать вытолкать Королькова С. А с работы в шею до двенадцати часов и забыть о его существовании на последующие два дня. Тем более что они выходные.
Наташка пришла довольная. Ее поблагодарили за бдительность и обещали увеличить заработную плату. За вредность.
– Надо бросать одну работу, – наливая себе кофе, рассуждала она. – Что я, лошадь? На двух работах вкалываешь да еще дома… А почему ты в пижаме бегаешь?
Я коротко посвятила ее в подробности своей измены.
– Надо же! – удивилась подруга. – И пяти минут не погуляла от мужа. По телефону. А скандал на полночи. И зачем он твою одежду убрал? Не говори! Знаю. Это чтобы ты из дома никуда не выходила. Боится тебя потерять. Все мужики – козлы.
– Нет. Он не козел. Просто сам белье раскидал, я только немножко помогла, сам решил и убрать. А заодно мой домашний прикид куда-нибудь в кучу пристроил. Пойду поищу…
Искала я долго. Почему-то он оказался на вешалке в прихожей. Наташка отправилась домой. Я поручила ей связаться с Татьяной и сообщить радостную новость о полной непричастности мужа к гибели похожей на нее женщины. Вдобавок строго-настрого наказала не допустить возвращения супругов в Москву раньше воскресного дня. Решила пока никому не раскрывать имя убийцы. Пусть погуляет на свободе. Недолго осталось…
