Через какое-то время Клодий намекнул, что ему предстоит устроить чрезвычайно важное собрание. В течение месяца он постоянно встречался с Гаем Юлием Цезарем и Марком Лицинием Крассом Дивом. Несколько раз я сопровождал его в лагерь Гнея Помпея Магнуса, где он беседовал с прославленным полководцем.
Все это время Клодий выказывал явные признаки радости и держал себя так, словно все те могущественные мужи, о которых здесь идет речь, полностью подчинены его воле и находятся в его власти. «Я верчу ими, как захочу», — эти слова я слышал от него неоднократно. Каким образом ему это удавалось, я не имею понятия.
После очередной встречи с Помпеем Клодий пришел в неописуемое беспокойство. Когда я осведомился, каковы причины его тревоги, он сообщил следующее. По его словам, Помпей требовал, чтобы он убил только что вернувшегося сына цензора Метелла. Прежде он несколько раз упоминал об этом человеке, причем говорил о нем с откровенной ненавистью. Я спросил его, почему подобное поручение столь сильно тяготит его. Он ответил, что ему досадно убивать своего заклятого врага по приказу Помпея, а не ради собственного удовольствия. К тому же Помпей потребовал, чтобы убийство было совершено при помощи яда, поскольку рассчитывал, что смерть сочтут следствием естественных причин.
— А я что говорил! — торжествующе воскликнул Гермес.
— Заткнись, — оборвал я и продолжал читать.
Клодий направил меня к травнице по имени Пурпурия, у которой я должен был купить отраву. Прежде он уже посылал меня к этой женщине, одолжить ее пурпурное платье, однако не счел нужным объяснить, для каких целей ему это платье понадобилось. Ты увидел меня, сенатор, как раз в тот момент, когда я, купив отраву, покидал палатку травницы. Когда я принес яд Клодию, тот привел меня в ужас, сообщив, что мне предстоит совершить убийство собственными руками. Он выяснил, что вечером ты приглашен на обед в дом Мамерция Капитона, и ухитрился получить приглашение на этот обед. Вместо него предстояло пойти мне, объяснив отсутствие Клодия тем, что он не может возлежать за одним столом с тобой, своим заклятым врагом.
Я воспротивился, но Клодий пришел в ярость. Сначала он осыпал меня ругательствами, потом чуть ли не на коленях умолял выполнить его просьбу. Он сказал, что выполнение всех его планов зависит сейчас от того, удастся ли ему сохранить расположение Помпея. Сказал, если я соглашусь ему помочь, то благодарность его не будет иметь границ, и со временем он сделает меня вторым человеком в Риме, лишь ему уступающим по могуществу. Наконец я согласился. К моему великому облегчению, попытка отравления оказалась неудачной.
— А все благодаря мне, — гордо сообщил Гермес, повернувшись к Юлии. — Я спас хозяину жизнь.
— Я это прекрасно помню, Гермес, — заметил я. — Может быть, новая плеть, которую я намерен купить, будет лишена бронзовых бляшек.
После того как ужин был прерван насильственной смертью Капитона, к которой, клянусь всеми римскими богами, я не имею ни малейшего отношения, я позвал своих рабов и отправился восвояси. Будучи уверен в том, что убил тебя, сенатор, я чувствовал, что не смогу вынести разговора с Клодием. Поэтому я отправился не к нему, а в дом Метелла Целера, женатого на моей родственнице Клодии.
Весь следующий день я, пожираемый сознанием собственной вины, провел в храмах и на Форуме. Ты не можешь себе представить, какое облегчение я испытал, увидав, как ты, живой и здоровый, беседуешь перед курией с Цицероном и Лукуллом. Я твердо решил в будущем отказаться от любого участия в делах Клодия и отправился в его дом, дабы сообщить ему это. Узнав, что попытка отравления провалилась, он не слишком огорчился и сказал лишь, что мы повторим ее в самом скором времени. Все его помыслы были поглощены собранием, намеченным на тот вечер, и думать о чем-либо другом он был не в состоянии. Когда я сообщил, что более не намерен оказывать ему услуги подобного рода, он попросту отмахнулся от меня, заявив, что все это ребяческие глупости, о которых я позабуду, как только наберусь опыта и узнаю тайные пружины римской политики.
Я пытался возражать, но в ответ Клодий лишь хохотал, называя меня своим лучшим другом и уверяя, что сегодня ночью он устроит отличную потеху. В конце концов он взвалил на меня новое поручение, приказав доставить в лагерь Помпея пурпурное платье травницы и еще одно женское одеяние. К моему великому изумлению, Помпей и его ближайший сторонник Фауст Сулла облачились в эти наряды и после заката возвратились в город вместе со мной. Мне было приказано сообщить караульному, стоявшему у ворот, что я сопровождаю двух знатных матрон, проживающих в загородном поместье и желающих принять участие в ритуале, посвященном Доброй Богине.
Я пребывал в полном недоумении, однако беспрекословно выполнил приказ. На Форуме к нам присоединился Клодий, также в женском наряде, и еще двое мужчин, одетых сходным образом. Смешавшись с толпой высокородных матрон, они вошли в дом верховного понтифика.
Я же слонялся по Форуму до тех пор, пока в доме не поднялся переполох. Из дверей выбежал Клодий, раздетый почти догола. Его преследовала целая стая женщин, визжавших, точно разъяренные фурии. Я набросил на него свою тогу, мы скрылись в одном из переулков и вернулись в его дом. По пути Клодий хохотал, как безумный, так, что из глаз у него текли слезы.
Оказавшись дома, он первым делом потребовал вина и осушил несколько кубков, не разбавляя вино водой. Разумеется, после этого он опьянел и принялся хвастаться своими подвигами так громко, что я из предосторожности отпустил всех слуг. Клодий заявил, что вскоре все его амбиции будут удовлетворены, и он получит то, чего долго добивался. Я, все еще считая события минувшей ночи чем-то вроде невинной шалости, попросил его объяснить, что произошло.
Клодий сообщил, что благодаря его стараниям в доме Цезаря встретились три самых могущественных человека в Риме и определили тот курс, которым предстоит идти Республике. По его словам, двое из этой троицы, Помпей и Красс, терпеть не могут друг друга, и их взаимные претензии способны довести Рим до гражданской войны. Цезарь куда прозорливее и мудрее, чем эти двое, заявил Клодий. На тайном собрании, которое состоялась в его доме, Цезарь сумел внушить своим собеседникам, что ради общей выгоды они должны, отказаться от взаимной вражды.
Все это показалось мне невероятным, и я спросил, как, по его мнению, будут развиваться события дальше. Он ответил, что Красс и Помпей слишком упрямы и прямолинейны, дабы разрешить свои противоречия каким-либо иным способом, кроме открытого столкновения; а Цезарь, несмотря на свой блестящий ум и бешеную жажду власти, слишком ленив, дабы постоянно нести миссию миротворца. К тому же все трое, подобно Сулле, являются приверженцами традиционных форм правления. Кончится все тем, что они отменят конституцию, со смехом заявил Клодий.
Потом он рассказал, что во время судьбоносной встречи верховный понтифик заставил всех принести торжественную клятву в том, что они будут хранить верность условиям заключенного между собой соглашения. Условия эти таковы…
— Наконец-то мы добрались до самой сути, — заметил я, поднимая глаза от пергамента.
— Читай, комментировать будешь потом! — воскликнула Юлия.
Она явно была взволнована, и я не стал ей перечить.
Во-первых, так как в ближайшее время Цезарю предстоит отправиться в Испанию, куда он назначен проконсулом, и он не сможет восстанавливать мир между Помпеем и Крассом, то они обязуются в его отсутствие вести себя как подобает верным союзникам. После возращения Цезаря коалиция начнет активную деятельность, целью которой является удовлетворение политических амбиций всех участников. В знак своей верности интересам коалиции Красс поручился за Цезаря перед кредиторами, предоставив тому возможность покинуть Рим и приступить к выполнению своих служебных обязанностей. Помпей напомнил, что согласно менее официальной договоренности, заключенной меж ними ранее, двое других должны непременно присутствовать на его триумфе, тем самым засвидетельствовав свою поддержку перед лицом всего Рима.
Цезарь по возвращении из Испании получит должность консула, а впоследствии, по истечении срока своих полномочий, станет единовластно управлять всей Галлией. Все трое будут способствовать тому, чтобы Рим объявил войну Парфии, ибо это соответствует желаниям Красса. Помпей может рассчитывать на любую должность, какую захочет, в любой провинции, за исключением Галлии и Парфии.
Так как исполнение подобных честолюбивых планов требует, чтобы все трое длительное время находились за пределами Рима, Клодий станет их полновластным представителем в городе. Союзники помогут ему осуществить свое намерение перейти в плебейское сословие и получить должность трибуна. В оном качестве он будет способствовать принятию законов, которые соответствуют стремлениям его могущественных покровителей. Клодий не сомневался в том, что ему удастся стяжать любовь простонародья и стать некоронованным правителем Рима. Если сенат попытается этому воспротивиться, союзники Клодия встанут на его защиту. Помпей, убежденный в своем непревзойденном величии, выдвинул условие, согласно которому Фауст Сулла должен стать коллегой Клодия, чтобы контролировать соблюдение интересов своего патрона. Клодий, хотя и без особого желания, был вынужден на это согласиться. После того как соглашение было заключено, встреча завершилась.
