Ознакомительная версия.
Дал ему тогда Захар Иванович 300 рублей золотом, послал через него письмо генералу. Прохиндеем оказался этот Степняк. Продуктишек подкинул, а из оружия - один японский карабин.
Потом второй визитер нарисовался - некий Петкевич из Верхнеудинска. Мол, согласен там сформировать отряд. Выдали ему 800 золотых рубликов. Ни слуху, ни духу.
В середине июня в отряд прибыл милиционер Фильшин, пожелал вступить в ряды. Стало ясно, что существование отряда в Чите уже не тайна. А Шильников молчал. Так и созрело решение из окрестностей Смоленского уходить.
ХРОНИКА ДЕЙСТВИЙ 1-го Западно-Забайкальского повстанческого отряда в 1922 году
20 июня - численность отряда 41 чел.: Начальник отряда - З.И. Гордеев начальник штаба - Г.Т.Васильев
1- й конный взвод - 11 чел. под команд.Ф.Л. Каргополова
2- й конный взвод штаба - 6 чел под команд.Н.И. Гордеева
Пеший взвод под команд.М.Г.Кондакова (21 чел.)
Обоз - 1 телега, 3 вьючных лошади (с патронами).
20 июня отряд двинулся после обеда (чтобы р.Читу переходить ночью). Река сильно разлилась. Переправились у пос.Каштак. Направление - на переселенческий пункт Телемба через перевал Тырбыктен по Витимскому тракту (переход 30 верст). Передвигались медленно, через каждые две версты конные менялись с пешими. В долине р.Конда (32-я верста) отряд кормил лошадей и отдыхал (1 чел.сбежал). прошли несколько верст, остановились на ночлег (1 чел.сбежал - бурят с винтовкой). Остановились на отдых примерно в 10 верстах от бурятского улуса (деревни) Могзон на несколько дней. В это время ГОРДЕЕВ ездил к какому-то большому ламе ворожить, а полковник ВАСИЛЬЕВ сделал налет на населенный пункт - было привезено несколько бердан, 5 лошадей, 2 коровы, 2 барана, 1 телега, сумы, седла, упряжь.
Затем отряд дошел до Верх-Кондинского, следуя болотами. Лесом вышел на Могзоно-Хилокский тракт и остановился в 15 верстах от ст.Могзон. Послана разведка - на предмет наличия деревянных мостов на ж/дороге. Встречен воинский разъезд из 2 н/армейцев (1 - убит, второй убежал)._____
«...Остановившись в районе Могзона, послал разведку на ст.Могзон, а также западнее и восточнее Могзона. Посланные на станцию Пепеляев и Бернис в назначенное время не возвратились. Как оказалось потом, попали в плен, но Пепеляев бежал.
Для наблюдения за трактом Могзон - Укыр выставлен был секрет. В скором времени секретом был захвачен молодой человек в военной форме, ехавший на ходке с жителем Могзона. Предположено было, что это секретный разведчик... Отпустить его было опасно для отряда. Ничего другого не оставалось как расстрелять. Исполнение было поручено хорунжему Мунгалову, вахмистру Кочмареву и еще кому-то из молодых партизан.
Вахмистр Кочмарев был взят мною в одном из улусов. Я узнал, что он коммунист. Брат мой одно время был под его начальством, а две его дочери служили в городской управе. Ввиду того, что он поступил в отряд, репрессий в отношении его не было. Хотя я ему и не доверял: расстрелом проверил на крови...
После обстрела разъезда стало ясно, что занять неожиданно ст. Могзон не удастся. После этого направился на запад, но потом поворотил обратно и пошел на восток вдоль линии дороги, держась Яблонового хребта.
Ночью на привал прибыл неизвестный бурят и через Цыденова сообщил, что следом со стороны Могзона идет сильный отряд. Я устроил засаду. В это время Кочмарев, оставшийся с коноводами, бежал. Не зная, куда он бежал, пришлось снять засаду и спешно отходить на восток через падь Сохондо. Рано утром была слышна перестрелка. Как потом, после занятия ст.Сохондо, выяснилось, перестрелку вели разъезды отрядов, двигавшихся навстречу: один - со стороны ст.Сохондо, другой - со стороны ст.Могзон.
Простояв до темноты, я перешел на южную сторону Сохондо. Разрушил телеграфный аппарат, срезал несколько телеграфных столбов и снял несколько рельсов. В момент занятия Сохондо на станции ночевал начальник участка жел.-дор.милиции с милиционером. Администрация станции и чины милиции привлечены были к разрушению, других каких-либо насилий над ними не было допущено.
После этого я перешел в долину реки Ингоды. Прошел вверх по Ингоде, перешел на противоположную сторону. В гористой местности этого района я простоял приблизительно неделю. В этот период посылал Кондакова в село Николаевское купить продовольствия. Табак, крупу и прочее он купил в селе, а мясо (1-2 гол.кр.рогат.скота) - в селении Ключи. Доложил, что ни слухов, ни газетных сведений о выступлении Шильникова нет.
Тогда, считая бесцельным оставаться в Забайкалье, я решил увести отряд в Маньчжурию. Пошел в долину Онона. Путь лежал через село Кулынгу, население которого много перетерпело от действий чинов Семенова и Унгерна, почему шел с большой осторожностью.
Через несколько дней следования разъезд обнаружил заставу. Создалось тяжелое положение. Предстояло проходить по низкой и каменистой горной лощине, занятой силами, неизвестными мне количественно, да к тому же люди у меня были в этот день абсолютно голодны за выходом продовольствия, поэтому не представлялось большой возможности предпринять большой обход. Я решил с наступлением темноты пробиться силою.
Благодаря туману, шуму реки и того, что место считалось непроходимым, обошел благополучно засаду. Утром - занятие Кулинчи. Далее - по направлению поселка Кыринский, далее - на пос. Алтан, где предполагалось перейти границу. На ночном привале в районе Кыринского был неожиданно обстрелян. Отбив нападение, скрылись. Затем у пос. Алтан - стычка с колонной чел. в 50. После стрельбы колонна поворотила в лес. Затем пошли на Усть-Бальзу, где простоял 10 дней и пошел вниз по реке Ульзе на ст. Маньчжурия, куда и прибыл 27 августа»
(Из протокола допроса З.И.Гордеева 18 апреля 1925 года)
Собственно, на этом рейд и закончился. В Маньчжурию с Гордеевым пришли двадцать человек. Рассредоточились на мелкие группы: по одному, по двое заезжали под покровом темноты в Зареченский поселок.
Тут-то и выяснилась причина молчания и бездействия генерала Шильникова. Китайские власти решили действовать превентивно: арестовали генерала за слишком уж активное сколачивание вооруженных отрядов для похода в Забайкалье. Нет, китайцы не пылали любовью к новой российской власти, но с красными зачались неплохие торговые отношения, поэтому никаких международных скандалов в этот момент китайцам не хотелось.
И Шильникова закинули на все лето в кутузку, а потом выслали в Приморье, под японское крылышко. При этом - убрана была всего одна, декоративная фигура - по-прежнему находившийся в Хайларе штаб Шильникова - полковники Куклин, Дмитрий и Евангел Трухины и генерал Мациевский - работал, оставшись без головы, крайне вяло, бессистемно, будучи слабо информированным об обстановке на территории ДВР.
Замещавший Шильникова Мациевский вообще отличался неспособностью к какому-либо труду, как тонко подметил ошивающийся при дохлом штабе один из давних, еще по былой казачьей службе, знакомцев Гордеева.
Разведсведения, собранные в Чите и за время рейда отряда по западному Забайкалью, оказались для штаба кладезем новостей!
Разочарованию Захара трудно было определить меру. Но, с другой стороны, бардак в управлении повстанческими силами, поостыв, размышлял Гордеев, ему на руку. Он не оставлял своего тайного намерения насчет роли военного правителя Забайкалья. Погодите, субчики с той и этой стороны! Разберемся, оглядимся, прикинем весь расклад сил и средств.
ПРИСМАТРИВАЛСЯ к новой для него закордонной жизни и вышедший в Маньчжурию вместе с Гордеевым хорунжий Михаил Мунгалов. Тот самый, которому было поручено казнить захваченного у Могзона «секретного разведчика» большевичков.
Мунгалов тогда снисходительно посмотрел на заробевших от приказа Гордеева обозначенных ему в подмогу казачков. «Хер с вами, коли кишка тонка», - буркнул он судорожно сжавшим трехлинейки Кочмареву и позеленевшему со страха молоденькому парню, которого в гордеевский отряд непонятно что привело.
Мунгалов самолично, один, увел приговоренного в заросли чепурыжника. Красного «шпиёна» расстреливать не стал. Патрон на заморыша тратить! Да и не разведчик это был, а уполномоченный местной власти, молодой еврей, из бывших студентов. Мунгалов прихватил с собой топор и, кхекая, изрубил еврейчика за кустами в куски, а после в родничке с песочком оттер и руки, и топор...
Хорунжий за последние два года сильно исстрадался по своей прежней кровавой работенке в. семеновской контрразведке. Его переполняла звериная ненависть к дэвээровским порядкам, бесила нарастающая тенденция соединения «буфера» с Советской Россией.
Ознакомительная версия.
