Шорохи становились все отчетливее, похоже, по парку кто-то шел. Анино сердце гулко забилось, а на лбу у нее выступили капельки пота.
Валентин велел в случае опасности стрелять, но не сказал, как стрелять – в воздух или на поражение. И что же? Вот так взять и выстрелить в человека, может быть, совершенно случайно забредшего в парк? И стать убийцей? Или выстрелить в воздух в надежде, что Валентин придет на помощь? А если из парка выйдет тот изверг, который убивает женщин, и набросится на нее? Прежде чем появится Валентин, с ней все будет кончено… Что же делать?
Аня так и не успела прийти ни к какому выводу, когда из-за деревьев к костру вышел поручик Кривицкий. Вздохнув было с облегчением при виде знакомого лица, юная вдова тут же вновь затряслась от страха – Леля ведь подозревала в совершении жестоких убийств именно Кривицкого. Зачем он бродит тут один в темноте?
– О, Анна Афанасьевна, доброй ночи! Я вам не помешаю? Позволите погреться у вашего огонька?
И Кривицкий пропел своим сладким голосом:
Мой костер в тумане светит,
Искры гаснут на лету.
Ночью нас никто не встретит…
А я-то понять не мог, кто зажег костер в вашем парке. Дай-ка, думаю, подойду и гляну. Вы тут охраняете свои владения или ловите в ручье рыбу?
– Да я тут… как-то… вот вышла… сама не знаю, – растерявшись залепетала Аня, пряча револьвер под шинелью, но на всякий случай не слишком далеко.
– Мне тоже обычно не спится по ночам, вот и пристрастился к поздним прогулкам, – продолжал Кривицкий самым дружеским тоном. – А сегодня к тому же заметил кое-что, сильно меня заинтриговавшее, так что напрочь лишился сна. Представьте, сначала из гиреевского дома выскользнул наш милый Степанчиков и направился в сторону Привольного, а потом за ним по пятам, стараясь держаться в тени, как средневековые наемные убийцы, побрели доктор и этот дурацкий сыскной, выписанный Еленой Сергеевной из Москвы. Я тоже пошел было за ними, надеясь на интересное зрелище, но дорогой отстал… Степанчиков хоть и ранен в ногу, а по лесу чуть ли не бегом бежал. Я даже, грешным делом, подумал, что поручик на свидание торопится, он вроде бы собрался за вашей гостьей приволокнуться. Как издали костер заметил, так и решил, что тут Елена Сергеевна со Степанчиковым полуночничают у огонька.
Аня, которой начисто отказал дар речи, издала в ответ несколько невнятных звуков.
– А где же бравый штабс-капитан Салтыков, возложивший на себя обязанности цербера при вашей особе? – нахально поинтересовался Кривицкий, словно бы и не заметивший состояния хозяйки усадьбы.
– Он ненадолго отошел. Сейчас вернется. – Аня наконец смогла настолько справиться с волнением, что произнесла это уже вполне членораздельно.
– Ну что ж, остается только порадоваться, что я улучил минутку и застал вас в одиночестве. Мне давно хотелось поговорить с вами по душам, милая Анна Афанасьевна. Ваш покойный муж, поручик Чигарев, очень много о вас рассказывал. Знаете ли, во фронтовых блиндажах, за стаканчиком спиртного под звуки дальных разрывов, разговоры ведутся не просто откровенные, а я бы даже сказал, за гранью обычной откровенности. Алексей часто о вас вспоминал. У меня задолго до встречи с вами сложился некий образ Прекрасной Дамы, сродни блоковскому… Но, надо признать, действительность превзошла все мои смелые фантазии. Вы как сказочная фея, живущая в очарованном замке… Это первое, что пришло мне в голову при нашей встрече.
Возможно, Кривицкий настроился на долгую беседу и припас для Анны множество комплиментов, но к костру, как и было обещано, вернулся Салтыков. Появление поручика рядом с Анной, наверное, не было для Валентина приятным сюрпризом, но он вполне доброжелательно поздоровался с Кривицким и даже перекинулся парой фраз. Аня же, взглянув в лицо штабс-капитана, поняла, что он чем-то безумно расстроен.
– Валентин, что там случилось? – прервала она светский обмен любезностями. – Ты что-нибудь узнал?
Салтыков горько вздохнул.
– Случилось несчастье, господа! Поручик Степанчиков сошел с ума и в приступе безумия напал на Елену Сергеевну, пытаясь ее убить.
– Боже мой! – закричала Аня, мгновенно впадая в отчаяние. – Что с Лелей? Она жива? Или… Не молчи же! Он погубил ее? Я никогда себе этого не прощу…
– Жива, жива, не волнуйся. Как ни странно, полиция в этот раз оказалась на высоте.
Господин Стукалин выследил Степанчикова и сумел скрутить его в момент нападения.
– Вот это да! – воскликнул Кривицкий. – Значит, наш Степанчиков – тот самый кровавый убийца женщин? Кто бы мог подумать? Криминальная драма в подмосковных лесах! А с виду Степанчиков такой тихий, кажется, и мухи не обидит. Впрочем, пожалуй, я тоже замечал в нем некую ненормальность, хотя и не давал себе в этом отчета до конца… Оказывается, несчастные девчонки с перерезанными глотками – его рук дело. Проклятье!
– Борис, а ты не мог бы помочь сыскному агенту и доктору увезти отсюда Степанчикова? Полагаю, такое сопровождение не покажется им лишним. Экипаж уже готовят.
– Ну, конечно, давай поедем вместе с ними, – согласился Кривицкий. – Наши два старичка могут и не совладать с буйнопомешанным. Говорят, у сумасшедших проявляется в такие моменты невероятная физическая сила.
– Извини, но я бы предпочел задержаться в Привольном. Не хочу оставлять женщин без защиты и помощи, – ответил Салтыков.
– Понимаю. Понимаю и разделяю… – Кривицкий хмыкнул и добавил: – Тем паче вы с милой Анной Афанасьевной, похоже, уже вполне подружились. Ладно, где там наш помешавшийся собрат? Пойду окажу ему посильную помощь.
И Кривицкий удалился в сторону дома.
– Мне, наверное, нужно пойти к Леле? – спросила Анна. – Валентин, ты не будешь возражать, если теперь я ненадолго оставлю тебя одного?
– Возражать я не буду, но Леночку лучше не беспокоить. Она, по словам няни, вернулась в свою комнату, чтобы отдохнуть и, может быть, уже спит.
– Неужели после такого она сразу же уснет? – удивилась Аня. – Я бы не спала как минимум неделю.
– Леночка – человек здравомыслящий и с крепкими нервами. Она прекрасно понимает, что сон – лучшее лекарство. Пусть отдохнет. Не буди ее. Как-никак ей здорово досталось.
Не могу сказать, что мое пробуждение было чудесным. Голова раскалывалась от боли, общая слабость не давала пошевелить ни рукой ни ногой, ибо все конечности словно бы налились свинцом и всячески доказывали свою чужеродность моему организму. К тому же ночные кошмары не располагали к хорошему настроению, а стоило мне только вспомнить вчерашнее, перед глазами вообще замелькали картины одна ужаснее другой.
Нервы ни к черту, что, впрочем, и неудивительно – этот отдых в деревне меня совершенно доконал. Находить трупы – занятие не из приятных, но я чуть было и сама не выступила в роли жертвы… А это не то амплуа, которое я обычно предпочитаю!
Боже, как же мне сегодня плохо! Впору брызгать на саму себя заговоренной водой… Но после тех корч, в которых забился Степанчиков, я не рискну.
Может быть, станет легче, если что-нибудь съесть? Еда способна скрасить самое горькое отчаяние. К тому же нужно хоть как-то взять себя в руки и пойти подменить Аню и Валентина у ручья. Посижу на травке у воды, это успокаивает…
Хотя, может, это вообще глупая идея – держать золото в проточной воде неизвестно зачем? Мистическое зло смывать? Если рассудить на холодную голову, никакой мистики тут и не было – дедушка, отправляясь на войну и оставляя имение на чужих людей, зарыл дорогие вещи в собственном погребе, а внучка с друзями нашла дедов клад много лет спустя. История вполне житейская.
А что до привидений – наверное, Степанчиков с больной головой дурил. Мало ли что сумасшедший может выкинуть… Ну вот, слава богу, все встало на места и опять поддается объяснениям с позиций здравого смысла.
Я спустилась вниз, преисполненная решимости позавтракать, прежде чем снова что-нибудь помешает, например новое нападение какого-нибудь психопата или еще что-то в этом роде…
– Еленушка, милка ты моя, радость-то какая! – улыбкой встретила меня няня, возившаяся у самовара. – Вот и ты дождалась!
Неужели радость? Я уж и не помню, когда новый день сулил мне что-то приятное.
Няня вытерла руки о передник и горячо зашептала мне на ухо:
– Муженек твой, Михаил Павлович, под утро с первым поездом приехал. В Гиреево вернулась хозяйка тамошняя, ну и его привезла. Они ведь вроде в родстве? Он по первости-то со станции в Гиреево отправился, думал, ты там проживаешь, а как узнал, что ты здесь, – сразу скок в экипаж и к нам в Привольное примчался. Будить, правда, не велел, сказал, дождется, пока встанешь. Я его в комнату к Валентину Петровичу отвела, пущай тоже соснет с дороги часок-другой, поди замаялся. Валентин-то с Нюточкой все одно у ручья всю ночь куковали…
