— От кого ты это слышал? — голос Куинна звучал очень спокойно и мягко, и Джейми внезапно понял, что от ответа может зависеть его жизнь.
— От Томаса Лалли, — ответил он так же спокойно, как Куинн. — Когда я видел его в Лондоне.
Куинн мог знать, что они встречались, верно было так же и то, что Лалли произнес эти слова, читая их с листа с озадаченным выражением лица.
— Он сказал? — голос Куинна был растерянным, возможно, немного испуганным, и Джейми затаил дыхание, поняв, что он сделал ошибку. Значит, Лалли не был посвящен. Но Куинн боится, что он знает об этом?
— Расскажи мне о Деле, если хочешь, — быстро сказал Джейми. — Дата выступления уже назначена?
Куинн подозрительно поколебался, но стремление рассказать и желание убедить Джейми взяло верх.
— В общем, да. Все, что я могу сказать, в этот день улицы будут переполнены, пиво в тавернах потечет рекой, народу на площадях будет не меньше, чем долгоносиков в мешке с зерном. Все полки пройдут парадом по Пэлл Мэлл, а затем направятся в казармы. Один из полков Ирландской бригады пойдет последним, но не вернется на квартиры, а обойдет дворец. После того, как Его Величество уйдет внутрь, они выдвинутся на территорию, снимут охрану с тыла и войдут во дворец. Охрана с фасада дворца будет наблюдать за толпой и не заметит движения, пока не станет слишком поздно, а потом второй полк выйдет в назначенное место. Все остальные полки буду заняты чисткой обмундирования и уборкой, даже если они узнают, что происходит, они не успеют собраться, чтобы остановить нас. Как только король будет арестован, наши люди отправятся в Шотландию и Уэльс с сигналом выступать и захватить Лондон.
Это предположительно могло сработать, хотя Бог знает, насколько безумным был этот замысел.
— Но они не смогут продержаться достаточно долго, даже взяв в заложники короля, — заметил Джейми. — Что делать, если с армией Чарльза Стюарта в Ирландии служится небольшая задержка?
Небольшая задержка, подумал он; Джейми слишком хорошо помнил, сколько времени ушло, чтобы собрать даже плохо вооруженный сброд, не говоря уже о том, чтобы кормить и перемещать такую армию. И это не считая того, что слабый, как тростинка, Красавчик Чарли совсем не годился в лидеры восстания. На что рассчитывали заговорщики?
— Мы подумали об этом, — важно сказал Куинн, и Джейми спросил себя, а кто такие были эти «мы»? Сможет ли он вытянуть из Куинна имена? — есть запасные варианты. Полки в Лондоне не выступят, пока не услышат пароль.
— Да? И что же это за пароль?
Куинн усмехнулся и покачал головой.
— Никогда не догадаешься, приятель. То, что я тебе открыл — это знак большого доверия. Но то, что я сказать не могу, стоит больше, чем моя жизнь. — он откинулся назад и с громким треском пустил ветры.
— Иисус, Мария и Иосиф!
Несмотря на ужасы недавних разоблачений, Джейми рассмеялся. Том вздрогнул от звука, слишком напоминавшего выстрел, и выглянул из-под мокрого плаща. Куинн посмотрел на Джейми, подняв бровь.
— Так и есть, тройка — счастливое число.
* * *
Джон Грей был знаком с тюрьмами не понаслышке, но никогда не был в них гостем. По сравнению с другими заведениями подобного рода, его камера была относительно комфортной: здесь не было других узников, параша была пустой и сухой, и даже имелось небольшое, пусть и зарешеченное, окно. Стены сочились сыростью — как и все вообще в Ирландии — но на полу не было луж; но ни кровати ни матраса не было, только шерстяное одеяло в углу. Грей был рад и ему, в камере было чертовски холодно, а его одежда была влажной, белье просто липло к телу; пришлось ехать не меньше часа под проливным дождем, пока не достигли Атлона.
Он измерил размеры камеры: восемь футов на десять. Придется прошагать по камере туда и обратно не меньше семисот раз, чтобы пройти милю. Он вытряхнул одеяло, выронив из него мертвого сверчка, пару бабочек моли и останки того, кто когда-то был большим тараканом. Кто мог съесть его, подумал он. Крысы?
Лорд Джон вдруг очень устал, он сел на пол и, дрожа, натянул одеяло на плечи. Он успел поразмыслить над ситуацией, пока его везли в Атлон. Он выиграл немного времени, но не думал, что это много ему даст.
Сэр Мельхиор уехал — это было и хорошо и плохо. Плохо, потому что сержант гарнизона запер Грея в камере, потому что помощник юстициария еще не прибыл, и сержант отказывался беспокоить городского судью до утра. Хорошо, потому что помощник сэра Мельхиора, скорее всего, поставит вину лорда Грея под сомнение, но он либо отправит его под домашний арест, либо потребует условно-досрочного освобождения; каждое из этих решений удержит его от возвращения в дом Сиверли и от расследования обстоятельств его смерти.
Но главной заботой был Эдуард Твелветри. Не было никаких признаков, что он был в «Гластвиге» в это утро, и никто из слуг не упомянул о нем. Если бы он находился в доме, то вышел бы на шум узнать, в чем дело. Ergo, его там не было, потому что он бежал сразу после убийства.
Это должен был быть Твелветри, потому что Грей слышал шум убегающего человека. Но, если тот человек не побежал на конюшню, он должен был хоть ненадолго вернуться в дом. Для чего?
Либо для того, чтобы что-то забрать, либо потому, что он действовал хладнокровно и понимал, что поспешное бегство будет принято за признание вины. Или вернулся за сундучком? Но он был слишком большой и тяжелый, его могли унести только два человека. Твелветри не мог просто взять и уехать с казной под мышкой.
Грей обнаружил тело Сиверли почти в полдень. А что, если Твелветри приехал тайно, спрятал свою лошадь, подкрался к беседке и ударил Сиверли по голове индейской дубинкой, той самой, с которой Сиверли набросился на Джейми Фрейзера?
И тогда Твелветри вообще никогда не вернется? Можно было еще предположить, что у Сиверли были другие враги, вернее, странно, если бы их не было. И то, что он не расставался с дубинкой, указывало на страх за свою жизнь, не так ли? С другой стороны, майор мог просто коллекционировать экзотическое оружие; его гостиная отражала обычные вкусы военного.
Грей вздохнул, закрыл глаза и постарался удобнее пристроить голову на согнутом локте. Черт! Он слишком мало знал. Но он точно знал только одно: он должен выбраться отсюда, он должен как можно скорее вернуться в «Гластвиг». Но сейчас все, что он мог сделать, это ждать Джейми Фрейзера.
* * *
Стук сапог по брусчатке разбудил его. Он зевнул и покосился на зарешеченное окно в попытке определить время. Небо было темным, и он решил, что уже хорошо за полночь, но шаги, что он услышал, не были шагами караульного. Прошло несколько человек.
Он вскочил, обулся и застегнул жилет, прежде чем ключ загремел в замке. Дверь распахнулась настежь, явив сержанта гарнизона с фонарем в руке и выражением апоплексической ярости на лице. За ним маячила фигура Джейми Фрейзера.
— Я вижу, нас тут ждут. — похоже, Фрейзера все происходящее забавляло. — У вас нет ничего успокоительного для гуморов {1}этого джентльмена? — Он ткнул пистолетом в спину сержанта и тот камнем влетел в камеру.
— Ты, грязная дворняжка! — при свете фонаря лицо сержанта приняло оттенок баклажана. — Дьявол заберет твою душу, паршивая шотландская собака! А вы… — Он повернулся к Грею, но только затем, чтобы замолчать с платком Грея во рту.
Том Берд влетел в камеру, схватил одеяло и, широко улыбнувшись Грею, выхватил из-за пояса кинжал и эффектно отхватил от одеяла несколько полос, чтобы упаковать буйного сержанта. Затем Том сунул кинжал в руки хозяина, хрипло прошептав:
— Рад видеть вас в добром здравии, милорд!
Затем выскочил снова, по-видимому, чтобы разведать обстановку снаружи.
— Спасибо, мистер Фрейзер, — пробормотал Грей, пожав ему руку, и в свою очередь направился вон из камеры. Честно говоря, он не ожидал спасения, только смутно надеялся на него, так что теперь его грудь разрывалась от волнения.
Фрейзер передал Грею фонарь и отсалютовал пистолетом, приветствуя его. Сердечно кивнув сержанту, он закрыл дверь и запер ее. Затем он забрал фонарь и повернул налево. На следующем повороте он остановился, соображая, каким путем идти.
— Я не должен был называть вас по имени, — сказал Грей тихо. — Мне очень жаль.
Фрейзер пожал плечами, всматриваясь во мрак на дворе. Дождь кончился, но камни мокро блестели в свете фонаря.
— Не беспокойтесь. По графству Роскоммон путешествует не так уж много шотландцев моих габаритов. У них не уйдет много времени, чтобы узнать мое имя, так что меня вычислят в любом случае. Ну, юный Берд, — прошептал он себе под нос, — где ты?
Словно ожидавшая этих слов тусклая фигура на противоположной стороне двора замахала руками. Фонарь Фрейзера давал небольшое пятно света, они быстро прошли к арке, где их ждал бледный от волнения Том.
