– Чаринг-Кросс.
Я догадывался, куда Вил мог вести Кэт. И молился, чтобы это оказалось не так.
– Я пошла за ними. – Лицо Хлорис, умное и серьезное, от света свечей стало красноватым; сейчас она была похожа на лисицу. – Священник повел ее в Уоллингфорд-хаус. – (Увы, моя догадка подтвердилась.) – Интересно, зачем?
Оставив ее вопрос без ответа, я спросил:
– А госпожа Хэксби шла добровольно?
У Хлорис дрогнули губы, и на миг она стала намного старше, чем была.
– Она не сопротивлялась, если вы об этом.
Глава 13
Долг жены перед мужем
Пасхальный понедельник, 23 марта 1668 года
Вечер праздничного дня заканчивается. Наступает ночь. Хозяин ушел пьянствовать.
Феррус лежит рядом с Пустобрехом в конуре. Феррус устал, но не может уснуть. Внезапно, словно бы кто-то со щелчком повернул ключ, в памяти возникает картина: добрая госпожа Крамл.
Может, это из-за той молодой леди сегодня днем. Которая дала ему пенни. Для нее у Ферруса просто нет слов.
Монетка новенькая и блестящая. Голова на ней другая, не та, что на пенни госпожи Крамл. Он положил новую монету рядом со старой. Теперь два пенни спрятаны в конуре между досками. Пустобрех их охраняет. Если протянуть руку над спящим псом, можно дотронуться до их холодных ребристых краев.
«Это все сточный коллектор, – думает Феррус, – это коллектор делает доброту».
Давным-давно, когда госпожа Крамл жила в Кокпите, крыша туннеля рухнула и преградила сток. Им пришлось все выкапывать, и хозяин ругался и пинал Ферруса. Госпожа Крамл пришла посмотреть на открытый туннель, пока они не починили крышу и снова не засыпали ее землей.
Один только Феррус был там.
Госпожа Крамл увидела камень с пометкой «хХх», вырезанной в кирпиче зубилом, и спросила:
– Что это?
А Феррус ответил (он тогда еще говорил):
– Может, госпожа, метка мастера тех давних лет. Смотрите, за кирпичом есть тайник.
Феррус хорошо помнит, что было дальше.
Госпожа Крамл прикладывает палец к губам.
– Это будет наш с тобой секрет, – говорит она, – твой и мой. – И улыбается ему.
Три кирпича вперед, а потом еще два вверх. Вот где секретное место.
– Положи это в тайник, – говорит она и дает ему то, что надо туда положить. – И пусть лежит там, пока я за ним не пришлю. Как тебя зовут?
– Феррус, – отвечает он.
Госпожа Крамл прикладывает палец к губам:
– Храни наш маленький секрет, Феррус. Никому не говори. Вот тебе пенни, держи монетку. Однажды наступит день, когда их будет больше.
Назавтра приходят солдаты, а госпожа Крамл и ее люди уходят навсегда.
В тот день все напились до беспамятства, радовались тому, что скоро вернется король. Хозяин с друзьями потребовали, чтобы Феррус рассказал, что хотела от него госпожа Крамл. Что они делали вместе.
Но Феррус ничего им не сказал.
«Нет, нет, нет. Госпожа Крамл добрая и дала ему пенни. Она велела беречь ее секрет, и он будет беречь. Никому не скажет».
Хозяин становится все злее и пьянее, краснее и пьянее.
– Ну если не хочешь сказать мне, – говорит он, – то, Богом клянусь, я устрою так, что ты никому уже ничего никогда не скажешь!
Хозяин велит принести его инструменты и еще вина.
– Дайте мне клещи и нож! – приказывает он.
Пять человек держат Ферруса, прижав к земле. Они смеются и плюют на него.
А потом хозяин отрезает Феррусу язык.
И теперь у Ферруса больше нет слов. Он замолчал навсегда.
Вечер Пасхального понедельника тянулся медленно. Фибс послал своего мальчишку за кувшином эля, чтобы скоротать время. Когда в дверь постучали, он подумал, что это вернулся мальчик. Однако, открыв, обнаружил на пороге дрожащую госпожу Хэксби. Привратник уставился на нее и изумленно заморгал:
– Господи боже мой! Хозяйка, что это с вами стряслось?
Какое удовольствие видеть хорошенькую женщину, похожую на утопшую крысу, в особенности такую недоступную высокомерную суку, которая только что тебе в рожу не плюет.
– Поскользнулась и упала в канаву, – сказала она и поспешила на лестницу.
– Боже, храни нас всех! – произнес Фибс. «Господи, – подумал он, – ну от нее и воняет!» – Могу я чем-нибудь помочь?
«К примеру, раздеть тебя, но не раньше, чем поставлю тебя под насос во дворе, чтобы смыть все это дерьмо. Дерьмо, в котором ты по уши».
Она оглянулась:
– Наверху кто-нибудь есть?
– Нет. Господин Бреннан сегодня не приходил, а ваша служанка отправилась навестить свою мать в Боу.
– А господин Хэксби?
– Еще не вернулся.
«Странно, – подумал Фибс, – обычно старый дурень ее далеко от себя не отпускает, в особенности когда куда-нибудь идет. Как бы красавица с перепугу любовника себе не завела».
Госпожа Хэксби остановилась, нахмурившись и держась за перила:
– Он должен вернуться с минуты на минуту. Велите мальчику принести мне воды. Тотчас! Можно холодной, я не могу ждать, пока нагреется. Два ведра.
И она удалилась, перепрыгивая сразу через две ступеньки, в очередной раз подарив Фибсу возможность полюбоваться своими стройными ножками.
Наверху Кэт разожгла огонь в гостиной и поставила греться кастрюлю с водой. И только потом достала сверток, который вручил ей Феррус. Она потрогала его. До чего же грязный; впрочем, как и она сама.
Сверху жированная парусина, покрытая коркой грязи. Под ней что-то мягкое, вероятно внутренняя обертка, скрывающая нечто вроде узкого ящичка около восьми-девяти дюймов длиной.
По всей длине шел шов. Его концы были закреплены еще более надежными стежками. Человек, который упаковал сверток, явно знал толк в шитье.
Значит, из-за этого свертка и возник весь сыр-бор? Или это было нечто другое, не относящееся к делу, какая-нибудь ерунда, на которую Феррус наткнулся там, внизу, и прихватил, чтобы не возвращаться с пустыми руками? Бедняга явно был не в себе. С другой стороны, очевидно, что кто-то упаковал сверток весьма тщательно. Ладно, будем надеяться, что там и впрямь ценности.
Услышав, как мальчик поднимается по лестнице с водой, Кэтрин сунула сверток за решетку камина. Мальчик постучался и, увидев, в каком плачевном состоянии пребывает госпожа, уставился на нее круглыми глазами.
– Оставь ведра здесь, – распорядилась Кэт. – И ступай прочь.
Она заперлась в чулане, смежном со спальней, разделась и стала приводить себя в порядок. Сперва она нагнулась и сунула голову в одно из ведер, стала скрести кожу под волосами. Когда волосы были вымыты, Кэтрин быстро их вытерла и сделала из полотенца тюрбан. Затем, сильно дрожа, она встала между ведрами и стала безжалостно тереть себя щеткой. После чего ополоснулась и вытерлась насухо. Кожа горела.
Затем Кэт надела старую одежду, которую носила дома. Грязная кучей лежала на полу. Она сложила ее в мешок, морща нос. Слава богу, стиркой займется служанка!
На все это ушло время, и уже начало темнеть. Кэтрин зажгла свечу, поставила греться еще воды и присела отдохнуть. Где же муж? Ее беспокойство росло. Она не понимала, почему Ривс и Вил до сих пор еще не привезли господина Хэксби на Генриетта-стрит. Он был им больше не нужен и мог служить только обузой.
Время ползло еле-еле. Кэт не привыкла сидеть без дела, и взгляд ее снова и снова возвращался к тщательно упакованному свертку в камине, частично скрытому за решеткой. Интересно, что там? Но это было чужое имущество – она не могла вскрыть сверток. Да и, честно говоря, Кэтрин не хотела к нему прикасаться.
Она вручит его Кромвелям целым и невредимым. И Бог даст, на этом история закончится. Она больше не хотела иметь ничего общего с этим проклятым семейством.
На Кэтрин навалилась усталость. Она наполовину спала, наполовину бодрствовала, прокручивая в голове события минувшего дня.
«Так, значит, это и был король? Надо же, а выглядит совсем как обычный человек». Трудно было поверить, что этот весьма заурядного вида, потрепанный джентльмен в Кокпите, гораздо больше интересовавшийся своим пропавшим спаниелем, чем скандалисткой-любовницей, и есть могущественный монарх, от одного слова которого зависит жизнь и смерть его подданных.
