Ознакомительная версия.
– Неужели это растение настолько ядовито? – не сдержал удивления полицмейстер.
– Да. Это действительно так, Ипполит Константинович. Самое опасное действующее вещество – алкалоид токсин содержится почти во всех частях дерева, а особенно в семенах и хвое. Токсин поражает нервную систему и органы пищеварения. Еще Юлий Цезарь в своих сочинениях упоминал о его смертоносном свойстве. Конечно, проще было бы воспользоваться, например, цианистым калием. Но для этого пришлось бы зарегистрироваться в аптечном журнале продажи ядовитых препаратов. Этого, по понятным причинам, Васильчиков сделать не мог. Естественно, алкалоид токсин по сравнению с цианидом более слабое вещество, но в комбинации со снотворным эта коварная отрава завоевывает человеческий организм очень быстро. О странном священнике нам, если помните, рассказывал и начальник акцизного управления Гайваронский, и Пейхович, и господин Доршт. Наблюдательный немец, будучи превосходным ювелиром, подметил одну очень важную деталь – у батюшки на груди висел не наперсный крест, а панагия. Из этого следовало, что он не простой приходской священник, а самый настоящий архиерей, и это вполне обоснованно вызвало подозрения. Во-первых, для такого сана он был слишком молод; во-вторых, несмотря на строжайший пост, столовался в вагоне-ресторане, прилюдно нарушая православный запрет; ну и, в-третьих, священнослужителя такого уровня на вокзале после прибытия поезда никто не встречал, что, согласитесь, очень странно. А когда на съемной квартире убитого актера мы нашли весь этот гардероб, то все стало на свои места.
– Позвольте, Клим Пантелеевич, но ведь мы считали, что именно Абрашкин и был тем самым переодетым батюшкой. При чем здесь Васильчиков? – задал вполне закономерный вопрос Чебышев.
– В самом деле, такой вывод напрашивался сам собой, если бы не ряд других обстоятельств, полностью исключающих данную версию. Если вы помните, сам артист был уже далеко не молодой человек, и в таком случае его возраст по отношению к церковному сану не вызвал бы недоумения ни у Гайваронского, ни у Доршта. Не забывайте также, что по средам Абрашкин исполнял роль Добчинского в «Ревизоре». Нападение на поезд имело место как раз в среду, так что участвовать в театральной постановке и одновременно оказаться в том злосчастном поезде он попросту не мог. Знаете, меня насторожил запомнившийся всем большой кожаный чемодан, с которым вояжировал церковнослужитель. Согласитесь, мало кому приходилось видеть владыку с громоздкой ношей. Ведь для этого у него всегда найдутся помощники… Да и почему-то он не сдал его в багажное отделение, а оставил в купе. Некоторое время я не мог найти логичного объяснения этому факту, но, встретив сегодня на вокзале штабс-ротмистра в форме и со скромным чемоданчиком, я все понял. Его большой собрат был необходим для того, чтобы уместить в нем военную форму с ее обязательным атрибутом – драгунской шашкой. Туда же можно было при необходимости спрятать и украденный саквояж французских курьеров. В любой момент события могли развернуться таким образом, что Васильчикову пришлось бы поменять обличье, и вот тогда из купе вместо церковного сановника вышел бы бравый офицер 15-го драгунского Переяславского полка. Брильянты могли легко поместиться в потайном отделении ножен, а саквояж, в случае опасности, можно было просто выбросить в окно. Но в дело вмешался «его величество случай» – на поезд был совершен налет, и грабители тем самым отвели подозрения от пассажиров кавказского скорого. Теперь из материалов следствия нам известно, что Полина Воротынцева также ехала в одном из вагонов и сорвала тормоз Вестингауза на условленном участке дороги, чем помогла сообщникам проникнуть в купе № 8. Да только они опоздали и остались ни с чем. «Наводка» господина Расстегаева не помогла. Еще в поезде, сразу после налета Евсеева и Тавлоева, Васильчикову стало ясно, что при таких обстоятельствах не имеет смысла уничтожать саквояж и сопроводительную бумагу торгового дома «Бушерон», адресованную Соломону Моисеевичу, а также своеобразный пароль – письмо господина Жиха, посланное в Париж некоторое время назад. Они могли ему очень пригодиться. Поручик ясно понимал, что продажа такого количества ценностей вряд ли будет возможна, особенно после того, как о разбойном нападении раструбят во всех газетах, да и значительной прибыли эта сделка уже не принесет. И только один человек мог заплатить за них хорошую цену – тот, кому они предназначались, – Соломон Моисеевич Жих. Вот тогда и возник у Бронислава Арнольдовича дерзкий план с использованием давнего приятеля из Варшавского театра, находившегося в Ставрополе на гастролях – Апполона Абрашкина. Кстати, именно он ранее и одолжил Васильчикову театральный костюм священника. Выполняя указание поручика, артист, представившись французом и курьером Торгового дома «Бушерон», продал господину Жиху украденные драгоценности, получив за это от Васильчикова небольшое вознаграждение в виде ювелирного украшения – известной вам бабочки и еще некоторого количества камней. Деньги поручик отправил посылкой в Варшаву на центральный почтамт с указанием «до востребования» на свое имя. Об этом свидетельствует запись в почтовой книге, откуда я и переписал номер квитанции с любезного согласия господина Расстегаева – нашего недавнего почтмейстера. Я думаю, господа полицейские, вам будет не сложно телеграфировать в Варшаву, с тем чтобы содержимое упомянутой посылки было проверено. И если там окажутся наличные деньги, то вы немедленно получите еще одно неопровержимое доказательство вины штабс-ротмистра в убийстве двух курьеров Торгового дома «Бушерон». Хотя не исключаю, что вместо денег вы можете обнаружить там старые журналы или подшивку давнишних газет. Кто знает?
Васильчиков вскинул на присяжного поверенного удивленный взгляд.
– Как прикажете понимать ваше сомнение, Клим Пантелеевич? – спросил полицмейстер.
– А где гарантия, что, допустим, покойный Тюлькин или Расстегаев не вскрыли посылку еще здесь? – парировал Ардашев. – Итак, все складывалось по разработанному преступником плану, но опять в стройный ряд запланированных событий вмешался слепой случай – в театре Соломон Моисеевич узнал в актере мнимого француза, накануне продавшего ему камни. Аполлон Абрашкин сообщает о неприятном разговоре поручику, после чего тот и принимает дерзкое решение – вторично завладеть драгоценностями. Осуществить этот план можно было только при одном условии – убрать Жиха, другого выбора и не могло быть.
– Выходит, если бы Жих тогда не побоялся и обратился бы в полицию, поведав нам об артисте, то он остался бы цел? – расправляя напомаженные усы, спросил Поляничко.
– Несомненно! Более того, он тем самым спас бы и Абрашкина. Ведь в операции по устранению коммерсанта он играл роль наживки, и ему в дальнейшем была уготована та же печальная участь, что и Соломону Моисеевичу, поскольку артист – единственная ниточка, ведущая к преступнику. И если бы впоследствии актера не убили бандиты, то его обязательно прикончил бы Васильчиков. А полиция, найдя церковное облачение на его квартире, приняла бы Абрашкина за главаря шайки. Если бы, конечно, смогла определить, что французы были мертвы задолго до вооруженного налета, – разъяснил присяжный поверенный.
– Складно излагаете, Клим Пантелеевич. Вам бы романы писать, а не сутяжничеством заниматься. Правда, намудрили несколько, но сюжетец, скажу я вам, занятный получился, – иронизировал штабс-ротмистр.
– А дальше будет еще интересней, Бронислав Арнольдович… Итак, следует заметить, что Жих был очень осторожным человеком, но пойти в полицию по понятным причинам не мог и поэтому был вынужден сам отправиться на встречу. Тем ранним утром он навестил меня, изъяснялся туманно и казался очень обеспокоенным. – Ардашев повернулся к присутствующим, достал коробочку монпансье, открыл ее и продолжил: – Кстати, я предложил ему угоститься вот такими же конфетками, он отказался, заявив, что бережет зубы. Понятно, что я был несказанно удивлен, когда узнал от вдовы, что ей передали монпансье «Георг Ландрин», найденное у ее мужа. А лоточница, обнаружившая убитого, как вы помните, также свидетельствовала, что покойный купил у нее леденцы «Москва» в круглой коробке. Их у него не нашли. Как позже удалось установить, Соломон Моисеевич пришел на встречу, имея во внутреннем кармане сюртука одну коробочку монпансье «Георг Ландрин», где драгоценные камни, все, кроме брильянтов, были залиты карамелью и по внешнему виду почти не отличались от настоящих леденцов. А в купленную у торговки перед встречей круглую коробку монпансье «Москва» он положил всего три аналогично замаскированных рубина. Абрашкин, подойдя к Жиху, видимо, поинтересовался наличием камней. Можно предположить, что осторожный Жих достал из саквояжа монпансье «Москва» и передал ему как раз эту круглую коробку, сказав, что в ней все драгоценности залиты карамелью. А в доказательство своих слов он указал на эти три рубина, облитые уже застывшим сиропом. Затем, скорее всего, он убрал леденцы в саквояж. Вполне возможно, что после этого Абрашкин ушел якобы за деньгами, а на самом деле рассказал Васильчикову, что в саквояже Жиха под видом монпансье находятся драгоценные камни. Поручик подкрался сзади и, накинув удавку, задушил несчастного негоцианта, после чего забрал круглую коробку леденцов, наивно полагая, что она полна драгоценностей. Это потом Бронислав Арнольдович понял, что его жестоко обманули и ему досталось лишь три рубина, но было уже поздно. На следующее утро он был препровожден в острог по подозрению в убийстве мужа своей любовницы. Полицию ничуть не насторожило наличие в кармане трупа пузырька с каплями от головной боли, на котором сохранился ярлычок «Красной аптеки» – ближайшей от места роковой встречи. Согласитесь, учитывая, что Жих имел собственные аптеки, приобретать микстуру в чужом заведении было, по меньшей мере, странно. Да и почему он не положил их в саквояж, а оставил в сюртуке? Но загадка, как вам уже известно, объяснялась просто. Соломон Моисеевич, зная, что алмазы в бесцветной прозрачной жидкости становятся невидимыми, наполнил водой пузырек с брильянтами и закупорил его. Драгоценности стали прозрачными и незаметными для человеческого глаза. Позднее, зайдя в аптеку, он купил микстуру в такой же точно бутылочке и, подменив ее, попросил провизора оставить «лекарство» у него, поскольку он якобы собирался на деловую встречу и держать эту склянку при себе ему было неудобно. Итак, алмазы остались в «Красной аптеке». Их позднее обнаружит Савелов, не подозревая, что эта находка станет для него роковой. Забегая вперед, скажу, что на его квартире я оставил пузырек с мнимыми брильянтами из горного хрусталя, искусно выполненные по моей просьбе господином Дорштом. Но вместо воды я залил туда слабый раствор соляной кислоты. Мой расчет оправдался – преступник после убийства Савелова открыл «Капли от мигрени» и, ничего не опасаясь, вылил в руку содержимое вместе со стекляшками. Кислота обожгла ему левую руку. – Ардашев указал на штабс-ротмистра. – Приняв подделку за настоящие драгоценности, он добавил к ним и те три камня, которые были в круглой коробочке монпансье. Так что среди двадцати девяти стеклянных «брильянтов» вы найдете и три настоящих рубина. На столе я их отделил от кусочков горного хрусталя. – Присяжный поверенный тяжело опустился на свободный стул.
Ознакомительная версия.
