— Не все так плохо, как кажется, — вмешался Кит. — Всегда остается надежда.
Наступило долгое напряженное молчание. Дейви Лоу отвел взгляд от монитора и в первый раз посмотрел на постель. Его глаза заметно покраснели. Даже курдский загар не мог скрыть желтизны кожи. Руки у него тряслись — то ли от никотинового голода, то ли из-за несчастья, случившегося с его матерью, то ли из-за присутствия Кита.
— Я слышал о том, что произошло в пещере. Я сожалею, — сказал Дейви.
— Я тоже, — ответил Кит. — Но предпочитаю быть здесь в качестве объекта всеобщей жалости, чем не быть вовсе.
Стелла вдруг ощутила близость колена Кита; только по одной этой причине она хранила молчание. Стелла наблюдала, как Дейви Лоу втянул в себя воздух, а потом медленно выдохнул и потряс головой.
— Пожалуй, я бы предпочел, чтобы меня ненавидели, а не жалели, — заметил он. — Но труднее всего бывает в тех случаях, когда эти чувства смешиваются.
— Я никогда не жалел тебя, Дейви.
— Но ты меня ненавидел?
— А что еще мне оставалось?
И только после этого они посмотрели друг другу в глаза, так что прошлое — Стелла так и не смогла понять, что произошло когда-то, — вновь встало между ними в полный рост.
Их со всех сторон закрывал белый полог, мир казался далеким, а нечто сломанное становилось целым… или нет; Стелла не знала. Грудь Урсулы Уокер ритмично поднималась и опускалась, аппарат искусственного дыхания неустанно делал свою работу.
Стелла ощутила, как изменилось положение колена Кита, прижатого к ее бедру.
— Но почему мы не знали, что Урсула твоя мать?
Дейви Лоу криво улыбнулся, показывая испорченные зубы.
— Мы почти об этом не говорили, и ты не увидел семейного сходства.
— Его попросту нет.
— Оно есть. — Он наклонился над кроватью и повернулся так, что его голова оказалась рядом с головой Урсулы. С огромной осторожностью Дейви приоткрыл веко материнского глаза, чтобы они смогли увидеть сталь серо-голубой радужной оболочки. Теперь стало заметно, что у них одинаковые глаза. — Нас выдают глаза.
— Нам бы следовало догадаться, — заметила Стелла.
Дейви пожал плечами.
— Это никому еще не удавалось. Но если вы хотите упрекнуть себя еще и в этом, я не стану вам мешать. — Он вернулся к своему стулу и сел. — Но в остальном вы правы, я был кошмаром моей матери. Она хотела иметь красивого, замечательного, умного ребенка, продолжающего линию, которая не прерывалась с того момента, как здесь высадились римляне, а получила карлика с зубами как у нутрии, нажравшейся стероидов, и волосами, больше похожими на крысиные хвостики.
Стелла посмотрела на него. Он состроил гримасу.
— Я сам все это выдумал. И если Кит тебе говорил нечто подобное, он занимался плагиатом.
— Виноват, — отозвался Кит.
Дейви махнул рукой.
— Однако она разрешила мне вернуться в загородный дом, когда моя карьера в Кембридже была окончательно испорчена и я больше не мог заниматься медициной. Она открыла для меня двери в антропологию, и все кончилось тем, что я пошел по ее стопам.
Он протянул руку и осторожно провел пальцем по щеке Урсулы.
— Она взяла меня с собой в Лапландию. Пожалуй, это единственное место на земле, где не судят о книге по ее обложке. Моя мать и я обнаружили больше почвы для взаимного уважения, когда нас окружали лед, снег и моча северных оленей. Я бы очень не хотел, чтобы мы лишились его сейчас.
Теперь, когда ирония исчезла и осталась лишь скорбь, его профиль изменился.
— У меня живой камень, — глухо сказала Стелла. — Если есть хоть какая-то возможность…
Он покачал головой.
— Вы можете сделать только одно — найти сердце мира и вовремя положить туда камень. Вся ее жизнь была посвящена этому.
— Назначенное время наступает завтра на рассвете, но мы до сих пор не нашли места. Если кто-то не переведет последние две тетрадки дневников, все кончено. Ты можешь читать на языке майя?
Возле кровати находилось окно. Дейви выглянул наружу. Там царила темнота.
— Могу, но только при помощи словарей, а они сгорели в загородном доме. Такие словари есть в Бодлианской библиотеке, которая откроется только утром.
Резервуар с мочой наполнился почти до краев. Дейви заменил его, и в палате на несколько мгновений повис острый запах.
Он посмотрел на риску, отмечающую объем, и сделал запись в карте.
— Я пойду это вылью, а потом мы обдумаем наши дальнейшие планы… — Он замолчал, услышав звонок телефона. — Пожалуйста, скажите мне, что вы выключили мобильные телефоны. Вы не представляете себе, в какую ярость впадет медсестра отделения интенсивной терапии: она думает, будто мониторы подвергаются опасности. Она нас прикончит, впрочем, мы ничего другого и не заслуживаем… Стелла?
— Это не у меня, — ответила она. — Это твой телефон. Текстовое сообщение.
Его телефон лежал в кармане пиджака, который он повесил на спинку ее стула. Стелла вытащила телефон из кармана и протянула его Лоу, он посмотрел на него, и кровь отхлынула от его лица.
— Дейви? — Она потянулась к его руке.
Он тяжело опустился на стул.
— Это от матери. Я не знал, что у нее есть номер моего телефона.
— Кто-то другой воспользовался телефоном твоей матери?
— Нет, не похоже. — Он нажал на несколько клавиш. — Письмо отправлено в семь пятьдесят три сегодня вечером. Вы вызвали пожарных в семь сорок восемь, а они вытащили мою мать из дома в восемь часов восемь минут. Должно быть, она отправила послание, когда находилась на кухне.
Он говорил монотонно, не сводя взгляда с лица Урсулы, по которому скользили уродливые отсветы мониторов.
— Что в нем, Дейви? — мягко спросил Кит.
— «Пришло время открыть то, что было скрыто в сердце огня. Пожалуйста». — По его щекам текли слезы. Но Дейви этого не замечал. — Я должен вернуться в загородный дом.
— Это невозможно. Там настоящий ад. Все небо было оранжевым, когда мы уезжали. — И там полно пожарных.
— Они уже уехали. Я слушал радио по дороге сюда. — Дейви потянулся к своему пиджаку. — Я должен попасть туда.
— Тогда мы поедем с тобой, — заявила Стелла. — Ты должен узнать, что произошло с дневниками.
Когда они подъехали к загородному дому Урсулы Уокер, там действительно уже не было пожарных, оранжевого неба, да и огонь давно погасили. Вокруг царил ночной мрак, нарушаемый лишь светом звезд и половинки луны. Сильно пахло дымом и пеплом.
Стелла припарковала машину в том же месте, что и в первый день. Она и Дейви Лоу помогли Киту выбраться наружу, а потом все вместе спустились по склону холма. По мере того как они приближались к дому, воздух становился все более горячим и плотным.
Белая известковая побелка отливала серым сквозь сажу и пепел, но каркас здания сохранился. Они остановились у ворот; вход закрывала черно-желтая лента. Там, где прежде висели постеры с рекламой фестиваля, появилась новая надпись: «ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ, НЕ ВХОДИТЬ».
— Нам нужно попасть внутрь? — спросила Стелла.
— Я должен войти, — сказал Дейви. — А вы можете остаться здесь, наверное, так будет безопаснее.
Стелла видела, как сильно нервничает Дейви. Глядя в темноту, он спросил:
— Как вы думаете, за нами следили?
Кит стоял между ними, опираясь на их плечи.
— Нет, я смотрел по сторонам, — уверенно сказал он. — Урсула находилась на кухне, когда ее нашли пожарные.
— Тогда лучше попытаться войти через заднюю дверь. — Дейви вымученно улыбнулся. — В таком случае нам на головы рухнет меньшая часть дома.
Они медленно прошли по тропинке, мимо куч мусора, валявшегося вдоль ограды. Из темноты Дейви спросил:
— Никто не захватил фонарик?
— Воспользуйся телефоном, — посоветовала Стелла, включая свой мобильный.
Два слабых луча света озарили почерневшие от сажи розы и куски черепицы. Им удалось без особых проблем обойти дом. Задняя дверь исчезла. Дверной проем сильно обгорел.
Дейви Лоу провел ладонью по почерневшему дереву.
— Тот, кто устроил поджог, знал, что делает. — Он вытер руки о джинсы. Его лицо оставалось застывшей маской. — Старайтесь не дышать глубоко. Если почувствуете себя плохо, сразу же выходите наружу.
Стелла вслед за Дейви переступила порог, провела слабым лучом света и увидела остатки дубового столика, стульев, обгоревшие стены и развороченный камин.
Вслед за ними вошел Кит, он двигался медленно и осторожно, стараясь не оступиться, потом остановился в полосе лунного света.
— Дейви, тебе лучше этого не видеть. Почему бы тебе не объяснить нам, зачем ты приехал. А пока мы это будем искать, ты бы подождал нас в машине.
— Вот уж нет. Ты забыл, что я провел пять лет в зонах военных действий.
— Однако они не сжигали дом, в котором ты вырос.
— Все равно… Есть вещи, которые могу сделать только я. — Он прошел вперед и остановился возле стола. Потом тихо добавил: — Я провел здесь не так уж много времени. Мы слишком скоро поссорились. — Он развернулся, стараясь что-то найти. — Вы можете немного подождать, — рассеянно сказал он.
