— Помни, что сказал старпом, — наставляла дочку мать. — Мужчина он действительно странный. Почувствуешь опасность, не рискуй. Сворачивай игру. И второе: не спеши ронять сумочку раньше времени. Пусть это случится совсем нечаянно. Играючи.
Та чмокнула ее в щеку и заспешила к избраннику.
Сонька нырнула вниз, увидела в полутемном коридоре Михеля.
— Чего тебе?
— Какого фраера вы решили зажучить?
— Тебе нужно знать? — Сонька хотела пройти мимо Михеля, он крепко схватил ее за руку. — А ежели я сейчас развалю вашу затею?
Она выдернула руку:
— Что ты сказал?
— Подойду к тому баклану и зазвоню, что вы — воровки и хотите развести его!
— Гляди, как бы я не развалила тебе башку!
— Не развалишь, побоишься! — вор с силой прижал Соньку к стенке. — А я что сказал, то и сделаю!.. Я ведь могу рассказать такое, что мало не покажется!
Воровка зло смотрела на него в упор.
— Ну и чего ты добьешься?
— Скрутят, и из Одессы опять на Сахалин!.. Теперь уж точно на пожизненную!
— А тебя?
— И меня!.. Зато там мы будем наравне! Наравне и вместе!
Сонька приблизила к нему наполненное ненавистью лицо.
— Не будем вместе!.. Не дотянешь до Сахалина! Задушу! Ночью этими руками задушу! — протиснулась мимо, шагнула вниз.
Он перехватил ее, вдруг попросил:
— Соня… Подожди. Не могу я жить так!
— Не можешь — кидайся за борт!
— И кинусь! Меня ничего не держит на этом свете!
— Давай, вперед… Море уже не одного такого муфлона приняло!
Женщина двинулась дальше, Михель придержал ее снова.
— Что мне делать, Соня?
— Молиться, чтоб добрались до Одессы.
Сонька шла по коридору. Михель неуверенно шагал сзади. Воровка придержала шаг:
— И не вздумай мешать дочке. Пусть работает. Чтоб в той же Одессе было чего пожрать! Чтоб не подохнуть!
Крук услышал за спиной дробные шажки, оглянулся, приподнял шляпу.
— Здравствуйте, мадемуазель Ангелина.
— Бонжур, господин Ворон, — Михелина кивнула, кокетливо размахивая сумочкой. — Можно я буду вас так называть — Ворон?
— Как вам самой приятно, — тот поцеловал протянутую руку. — А я уже решил, что вы не придете.
— Я обладаю одним дурным и несовременным качеством — не люблю обманывать, — Миха вновь кокетливо рассмеялась. — Вот такая я дурочка!
Банкир снова поцеловал руку, покосился на девушку.
— Маменька с папенькой не возражали против нашего свидания?
— Свидания? — удивилась девушка. — Я полагала, что у нас просто маленькая прогулка.
— Пусть будет прогулка, — Юрий Петрович извлек из карманчика жилетки бархатный мешочек, протянул спутнице. — Скромный подарок к нашей прогулке, мадемуазель.
Она аккуратно вытряхнула содержимое мешочка, от неожиданности ахнула — на ладони лежало колечко, изящно усеянное бриллиантами.
— А не слишком ли вы расточительны, господин Ворон?
— Я счастлив, что вы не отказываетесь от этого скромного презента.
Михелина предусмотрительно сунула подарок в карманчик платья, и они двинулись вдоль палубы.
Девушка улыбалась морю, солнцу, мужчине.
— Знаете, Ворон, — с улыбкой произнесла она, — мы встречаемся всего лишь третий раз, а я уже начинаю привыкать к вам.
— Надеюсь, это не шутка?
— Разве такими вещами можно шутить?
— Можно. Особенно женщинам.
— Они вас обманывали?
— Слишком часто.
— В таком случае заберите свой подарок, и на этом наше свидание закончено. — Миха сунула в его ладонь мешочек с колечком, повернулась уходить.
— Простите, — банкир с трудом заставил Михелину взять подарок обратно. — Меня правда обманывали женщины. Я даже был женат, но жена ушла от меня, прихватив изрядную сумму денег. Видимо, боюсь в очередной раз обжечься.
— Может, вы сами в этом виноваты?
— Может быть.
Они двинулись дальше.
— Вы действительно начинаете привыкать ко мне? — осторожно спросил Крук.
— Нет, нет и нет! — капризно подняла головку Миха. — Я вас не знаю, вы чужой, мне от вас ничего не нужно! И вообще, почему я должна привыкать к вам? Что вы такого совершили и чем особенны?
— Хотя бы тем, что я каждый час, каждый миг думаю о вас. Я потерял покой.
— Так это ваши проблемы!
Банкир взял девушку за локоть, развернул к себе.
— Я недоверчивый, подозрительный… Таким меня сделала жизнь. Но с вашим появлением я становлюсь другим человеком. Я начинаю верить, понимать, любить. Я вижу только ваше лицо. Ваши волосы, ваши губы.
— Тс-с-с… — Миха приложила пальчик к его губам. — А вот дальше не надо. Дальше начинается опасная зона.
— Для вас?
— Почему только для меня?.. Для вас тоже. Начинается с малого, заканчивается большим.
— Для меня, Ангелина, нет малого. Оно проскочило, как молния. Осталось только что-то огромное, уводящее, обволакивающее.
В глазах Михелины горел неподдельный восторг.
— Сдерживайте себя и не забывайте, что я тоже человек. У меня ведь тоже есть сердце, Ворон, — пролепетала она.
— Я знаю.
— Не думаю. Оно слишком глубоко спрятано, чтобы слышать его.
— Я слышу его! — Он поймал ее пальчик, поцеловал. — Слышу и чувствую! — Неожиданно его состояние резко переменилось. — А почему я редко вижу вашего папеньку? Море, дивная погода, а он все время в каюте.
— Вам его не хватает? — искренно удивилась Миха.
— В какой-то степени. С маменькой я, по сути, знаком, а с папенькой — нет.
— Послушайте! — возмутилась воровка. — Вы — банкир?.. Или все в одном стакане — банкир-филер?
— Я хочу знать о вас все. Я должен поверить вам. Я не могу нормально жить, если что-то тревожит меня!
Михелина резко оттолкнула его:
— Знаете, мне все это надоело! Вы действительно странный, сумасшедший тип! От вас лучше держаться подальше!
Она, размахивая сумочкой, решительно пошла прочь. Банкир зашагал следом.
— Ангелина, подождите… Вы должны понять меня. Если ошибусь в очередной раз, то больше никому не поверю!.. Выслушайте же меня!
Он попытался резко остановить девушку, она оттолкнула его, взмахнула руками, и сумочка, вдруг взмыв ввысь, улетела за борт.
Михелина вскрикнула, бросилась к перилам.
— Боже! Что я наделала, боже?! — И стала плакать горько, безутешно.
Крук, не решаясь прикоснуться к ней, пробормотал:
— Я куплю вам другую сумочку. Стоит ли так из-за этого убиваться?
— Там деньги, — продолжала убиваться воровка. — Что скажут папенька с маменькой?
— Много денег?
— Все наши сбережения! Маменька запрещала брать с собой сумочку, я же не послушалась! И вот расплата!
В это время на трапе показалась Сонька, увидела плачущую дочку и стоявшего рядом банкира, быстро направилась к ним.
— Что случилось, Ангелина? Тебя кто-то обидел?
— Маменька, простите. Простите меня… — Миха уткнулась ей в плечо. — Пропали все наши деньги.
— Какие деньги?.. Как пропали?
— Вместе с сумочкой!.. Господин пытался остановить меня, я споткнулась, и она улетела за борт.
Воровка вопросительно посмотрела на банкира:
— Вы можете мне толком разъяснить, что произошло?
— Ваша дочь не удержалась на ногах, и ее сумочка упала в море.
Мать повернулась к дочке, лицо ее стало бледным от возмущения.
— Дрянь… Ты понимаешь, что наделала?
— Но я не виновата, маменька… Я случайно.
— Но это были все наши деньги!
— Что теперь я могу сделать? — принялась рыдать еще сильнее Михелина. — Ну, убейте меня! Или тоже бросьте в море!
— Минуточку, — вмешался Крук. — Сколько денег было в сумочке.
— Много, — коротко бросила Сонька.
— Сколько?
— Много!.. Все наши сбережения!
— Конкретную сумму можете назвать?
Женщина с иронией посмотрела на него:
— Вы намерены компенсировать утрату?
— Назовите сумму.
— Знаете, господин… забыла, как вас…
— Юрий Петрович Крук.
— Ваши вопросы, господин Крук, неуместны. У людей проблема, а вы с шутками.
— А если я действительно хочу вам помочь!
Воровка окинула его снисходительным взглядом, коротко бросила:
— Денег — двести тысяч. И золота примерно на столько же.
От такой суммы банкир даже поперхнулся.
— Сколько?
— Хотя вы и Ворон, но я не попка, чтобы повторять десять раз.
В другом конце палубы показался старший помощник капитана, издали наблюдающий за происходящим.
— Спасибо, Юрий Петрович, — вмешалась Михелина, вытирая глаза. — Вы поистине добрый и порядочный господин, но вряд ли вам стоит заниматься чужими проблемами. — Помолчала и, с трудом сдержав слезы, добавила: — Мы сами решим, как жить дальше.
— При себе у меня есть пятьдесят тысяч, — сказал Крук. — Я их отдам вам сразу по прибытии в Одессу.
