Остаток этого дня Акитада бродил по улицам города. Выйдя из храма богини милосердия, он направился к нищенскому пустырю, а оттуда в гарнизон. Там он издали наблюдал, как маршируют на плацу солдаты под надзором Юкинари. Завтра капитан обязательно придет их провожать, поэтому Акитада не стал отвлекать его и ушел.
Путь его лежал в богатые жилые кварталы; там он нашел переулок, куда выходили задворки опустевших владений Татибаны. Распахнутая калитка болталась на ветру, и он вошел взглянуть на сад. Павильон, где располагался кабинет, был укутан снежным одеялом. В прудике рыбы поднялись из черной толщи воды, все еще надеясь получить из рук хозяина вкусных крошек. Но только снег падал на воду и растворялся на ее темной поверхности. Так и не дождавшись угощения, рыбки уплыли обратно на дно. Уходя, Акитада еще раз оглянулся. Его следы пятнали первозданную белизну дорожек — возможно, больше их никто не будет мести. Калитку он закрыл на задвижку.
В сгущающихся сумерках Акитада брел к расцвеченному разноцветными огнями рынку, не замечая, что ноги немеют от холода. Он шел по улочкам веселого квартала, не обращая внимания на густо беленные липа, кокетливые взгляды, манящие пальчики и призывный шепот здешних обитательниц. Из домов доносились музыка, пронзительные голоса женщин и грубый хохот их клиентов. Прошел он и по самым бедным улицам, где жались по углам влюбленные парочки, словно призрак, тайно наблюдающий чужую полноценную жизнь.
Уже совсем стемнело, когда он вернулся в гостиницу — промокший, продрогший и усталый.
Тора с Сэймэем укладывали в ящики вещи. На жаровне пыхтел чайник, на столе ожидал накрытый салфеткой поднос с ужином. Увидев его, Акитада вспомнил, что не ел с утра.
— Давно ждете? — спросил он у Торы.
— Да ладно, пустяки! Сэймэй рассказал мне про вашу матушку и сестер.
Акитада поморщился. В столице его ждала жизнь, от которой он так хотел убежать. Жизнь в семье, где всем заправляла его вдовая матушка. Железная рука и острый язык.
— Усталый у вас вид, — сочувственно заметил Сэймэй. — Прощальные визиты всегда нагоняют уныние. Я на всякий случай приберег для вас ужин.
— Попозже, Сэймэй. Сначала я разберусь с Торой. — Он печально посмотрел на слугу и заметил, как тот выправился, похорошел и, оказывается, снова начал носить свое синее платье. — А я думал, ты его продал, — кивнул он на Торину одежду.
Тора оглядел себя.
— Вот, решил вернуть это платье. И цвет подходит, и сидит как влитое. Надо же производить впечатление на людей. — Он подмигнул Сэймэю, и тот усмехнулся.
— Понятно, — печально проговорил Акитада. — У тебя, Тора, и так все получится, что бы ты ни делал и что бы ни носил. Мне будет не хватать тебя. — Он отвернулся, скрывая чувства. Открыл коробку с документами и пробормотал: — Здесь то, что ты заработал. И еще кое-что я прибавил в награду за твои старания и мудрые советы в деле ограбления караванов. А еще вот подарок — пригодится, чтобы начать новую жизнь. — Он протянул Торе сверток.
Парень удивленно смотрел, не двигаясь с места.
— Разве я вам больше не нужен? — бесстрастно спросил он.
— Я же ведь однажды сказал тебе, что ты можешь свободно уйти в любое время. Теперь, когда у тебя появились планы на жизнь, а моя работа здесь завершена, я не стану больше тебя удерживать.
— Какие еще планы? — начат сердиться Тора. — Вы до сих пор злитесь на меня за те слова, что я сказал про чиновников? А я-то думал, вы решили дать мне еще один шанс! — Он выхватил у Акитады деньги и вскрыл сверток. — Очень щедро, — усмехнулся он и бросил золотой слиток и связку серебряных монет к ногам Акитады. — Ну и живи как знаешь, старикашка! — крикнул он Сэймэю и бросился вон из комнаты.
Акитада изумленно смотрел ему вслед.
— Что за?.. — начал было он.
— Тора надеялся, что вы возьмете его с собой, — объяснил Сэймэй, растерянно опускаясь на подушку. — Только об этом и говорил, все расспрашивал меня про столицу, про вашу семью, про дом и работу, которую ему предстоит выполнять. Он, правда, опасался, что вы можете отказаться от его услуг, но я ему сказал, что вы никогда этого не сделаете и обязательно найдете способ его оставить. Теперь жалею, что ошибся, обнадежив его. — Сэймэй утирал рукавом глаза. — Как мало мы прожили вместе! Вот уж верно говорят: «Любая встреча — начало расставания». Мне будет не хватать этого мальчишки.
Окончательно сбитый с толку, Акитада в полной растерянности качал головой. Как же так? Неужели он чего-то не понял? Окрыленный надеждой, он бросился догонять Тору.
За воротами, ссутулившись на холодном ветру, Тора изучал объявления на заборе.
— Тора, я же не знал, что ты хотел поехать со мной! — воскликнул Акитада.
— Да что вы так переживаете? — не оборачиваясь бросил тот. — О-о, вижу, я больше не в розыске! Значит, удастся найти другую работу. Бойцы везде нужны. А может, вернусь в армию.
— А разве ты не женишься на Отоми?
Тора резко повернулся.
— Я?! Женюсь?!
Какое счастье! Акитада почувствовал невероятное облегчение.
— В таком случае, — сказал он, — может, поедешь со мной в столицу? Боюсь, правда, работа будет не очень интересная и платить я много не смогу, зато там полно хорошеньких девчонок.
В строгой обстановке управления по надзору два человека средних лет сидели за столом напротив друг друга над стопками ровно сложенных документов. И стол, и кабинет этот принадлежали Минамото Ютаке, грозному начальнику управления, чье влияние и могущество казались беспредельными. Это был долговязый, худущий как скелет человек с реденькими седеющими волосенками, острым носом и тонкими губами, опускающимися книзу двумя унылыми складками. Он сидел, строго выпрямив спину, спрятав руки в широкие рукава своего темно-зеленого парчового кимоно, и, прищурив глазки, наблюдал за человеком напротив.
Министр юстиции Сога Йетада был одет в платье более светлого зеленого оттенка и являлся полной противоположностью Минамото. Не просто толстый, а скорее тучный, он весь был покрыт обильной растительностью — густые волосы, кустистые брови, пышные усы: даже на тыльной стороне его ладоней чернел пушок. Обе руки в данный момент были заняты — одна веером, другая чашкой чая.
— Многие при дворе предсказывали совершенно иной исход этого дела, — заметил Сога, ставя на стол пустую чашку. Он слегка подвывал при разговоре и, казалось, все время жаловался. Унылые складки возле рта обозначились глубже, когда он продолжил: — Этот клан Фудзивара вообще пользуется благосклонностью Будды. Мотосукэ вышел чистеньким из скандального дела, не только не замарав своего имени, но еще и прославившись как герой, раскрывший опасный заговор.
Министр энергично замахал веером.
— Нам надо было вовремя остановить Мото… — Он запнулся на полуслове да так и застыл с открытым ртом.
Прищуренные глаза сухопарого вельможи широко раскрылись, и он предостерегающе поднял руку.
— Вы совсем запутались, Сога. Разумеется, мы с великим облегчением и радостью восприняли новость о возвращении Фудзивары Мотосукэ из Кацузы и о его назначении главным советником в Высшем государственном совете. Столь же приятным оказалось известие, что дочь его вошла в императорский дом.
Министр вновь обрел дар речи.
— Если она произведет на свет наследника, Мотосукэ может получить должность канцлера.
— Вполне возможно. — Тонкие губы начальника управления скривились в кислой улыбке. — А ваш подчиненный, мелкий чиновник Сугавара, в два счета, станет министром юстиции.
Министр побледнел.
— Кто же мог предвидеть такой поворот событий! Сугавара всегда был мелкой сошкой, а теперь все только и говорят о его блестящем будущем. Но хуже всего распространившееся мнение, будто мы поддерживаем сторонников клана Фудзивара. И все потому, что я в свое время порекомендовал вам этого Сугавару.
Неприятная улыбка заиграла на губах начальника управления.
— Если вы ожидали иного исхода, вам следовало выбрать другого человека. Как вы могли быть так слепы и не заметить за ним столь блестящих способностей? Я просмотрел послужной список Сугавары и прочитал его отчеты. Он с отличием окончил университет, получив самые высокие оценки по юриспруденции и китайской словесности, что уже само по себе являлось подвигом и обеспечивало ему хорошую должность в правительстве. А вместо этого он просиживает штаны в ваших пыльных архивах. Его отчеты обнаруживают человека более чем сведущего и высокопрофессионального: такого интеллекта вряд ли можно ожидать от других ваших подчиненных. За ним следовало приглядывать более тщательно.
— Но именно так я и делал! — заволновался министр. — А ему вдруг вздумалось вмешаться в какие-то убийства, всех взбаламутить, а себе заработать громкое имя. Вот тогда-то я в отчаянии и предложил его кандидатуру на это задание. Ведь вы, ваша светлость, сами мне сказали, что с этим делом никто не справится. После позорной неудачи он должен был навсегда сгинуть в какой-нибудь глуши.
