– Нет, я знаю точно, марка все еще в журнале. Я чувствую. Нам нужно вернуться к полковнику и поговорить с ним.
– В каких журналах о чем ты. Это последние… Зачем говорить с полковником, если мы сами собственными руками листали его журнал. Марки там не было! Не было! Журнал был! А марки не было! Ты понимаешь… – почти орал крепыш.
Максиму оглянулся, Слава Богу! Филимон этого не слышал. Бедняга, нужно его как-то подготовить, все же удар…
– Сивухин, Костичка, спускайся вниз, я журналы еще раз посмотреть хочу? – снова заговорила Мерзеева, обращаясь к кому-то третьему.
– Не отдам, не слезу – завопил откуда-то сверху Сивухин.
Этих двоих нужно как-то выкурить из павильона, вот только как? Максим закрыл за собой дверь и посмотрел на потолок. Ага, вот они эти миленькие устройства пожарной безопасности.
– Фил, у тебя спички есть? – обратился он к Лоховскому, – или зажигалка?… Хотя нет, откуда, ты ведь не куришь… Филимон похлопал себя по карманам и вытащил спички и протянул коробок Максиму:
– На сдачу дали, в хлебном, я правда брать не хотел, пригодились.
– А я уж думал, ты втихомолку покуриваешь, – улыбнулся Максим, – Ты отойди в сторонку, за угол.
Филимон отошел. Максим зажег спичку и пристав на цыпочки поднес ее к маленькой штуковине на потоке. Спичка потухла, максим выругался. Он зажег сразу несколько и поднес минифакел к коробочке с проводами. Через пару секунд в коридоре раздался громкий звон, Максим подошел к дверям, опустил вниз рубильник, погрузив в темноту 13 павильон и часть коридора и крикнул:
– Пожар, приготовиться к эвакуации… Покинуть все павильоны…
Внутри павильона кто-то слабо взвизгнул, послышался топот, шум чего-то опрокидывающегося, из павильона выскочили Мерзеева и Нечитайло, подбадривая друг друга они устремились к выходу.
Максим включил свет и они вошли внутрь павильона. Сивухина разыскали не сразу. Он сидел под самым потолком в люльке, скрытой лианами, прижав журналы к себе и поскуливал. Как он туда забрался оставалось загадкой. Не по лианам же. Ни лестницы, не специальных приспособлений видно не было.
– Эй, любезный, – крикнул Максим, – вы что птица Феникс? Пожара не боитесь. Надеетесь восстать из пепла?…
– Они ушли? Снимите меня отсюда, – жалобно попросил Сивухин. – Я им не доверяю, вам конечно то же, но вы хоть бить не будете… Пожар…
– Ага, киньте мне журналы, бартер так сказать. Вы нам журналы, мы вам – спасение. Поделитесь, как это вы сюда забрались.
– Там в углу канатик висит, это по принципу жалюзи работает. Дерните за веревку…
– Ага, дерни за веревочку, дверь и откроется. Только я не Красная Шапочка, а вы – не моя бабушка. С какой стати я должен для вас что-то делать.
– Ага, ищи дурака. Я тебе журналы скину, а ты меня здесь бросишь.
Тут уже не выдержал Филимон Аркадьевич:
– Давай так Сивухин, ты будете бросать по одному номеру, а мы тебя будем спускать.
На этом и сошлись. Сивухин бросал номер, Максим чуть-чуть дергал веревку. Ему было больно смотреть на страдания Филимона, который листал страницы журналов. И Сивухин и Макс прекрасно знали, что там ничего нет, более того, они оба знали, что в последнем двенадцатом номере журнала тоже ничего нет. А Филимон Аркадьевич не знал, силы оставили его, ноги ослабели, он стоя на коленях продолжал поиск марок.
Сивухин, посмотрел на последний журнал. На обложке какие-то бородатые придурки обнимались, стоя по колено в снегу. Рядом стоял не то трактор, не то бульдозер на боку которого бледной краской было написано: «От советских трактористов – советским полярникам». Костик кинул журнал Лоховскому, люлька опустилась достаточно низко и выпрыгнул.
– Ну пока, я пошел. Разбогатеете, заходите… Сивухин не был бы Сивухиным, если бы напоследок не сказал какую-нибудь гадость:
– А вы журнальчики того, не выкидывайте. В мускулатуру сдадите, Чейза получите. Хороший писатель. У него то же вечно деньги ищут…
Максим отпустил цыкнул на него и, подошел к Филимону и молча поднял того с пола.
– Нету, Максим, представляешь, нету. Совсем нету… Ничего… Но ты не расстраивайся, у нас ведь есть еще один номер, последний, нам нужно поскорее отправиться туда и… – от возбуждения голос Филимона Аркадьевича все время срывался на какой-то сип.
– Да, да конечно. Мы обязательно пойдем туда. Я уверен, марка там, в том журнале, пойдем.
Максим старательно отводил глаза, боясь, что Фил прочитает в них всю правду, подталкивал друга к дверям.
– Погоди, – вырвался Филимон, – на память возьму. Будем потом вспоминать о приключениях наших…
Лоховский наклонился и подобрал с пола последний номер, брошенный Сивухиным в обмен на свое спасение.
* * *
Полковник оказался довольно симпатичным мужиком. Солидный дядька с нормальным чувством юмора.
– Ну, что ж, проходите мужики. Вы по делу или как? – поинтересовался полковник, приглашая Максима и Филимона в квартиру.
Узкий коридор был заставлен ящиками разного фасона и калибра. Макс и Филимон на минуту остановились, не зная куда проходить. На кухню, в недрах которой скрылся хозяин или в зал, откуда доносились звуки работающего телевизора. Филимон с любопытством огляделся. Квартира довольно уютненькая, но немного напоминающая вокзал. То тут, то там виднелись чемоданы, коробки, тюки.
В коридор из комнаты вышла маленькая черноглазая девчуха лет трех, она тащила за собой на шнурке рыжую лохматую игрушечную собаку. Девчуха с интересом уставилась на пришедших:
– Дяденьки, вы разбойники? – деловито поинтересовалась она.
Вопрос поставил в тупик. Филя растерянно взглянул на Макса и громким шепотом сказал:
– Ты у нас детей тренировал, у тебя опыт есть. Скажи что-нибудь ребенку.
Макс откашлялся и громким уверенным голосом ответил:
– Нет девочка, мы не разбойники, мы по делу пришли.
– Я не девочка, – серьезно ответила малышка, ковыряясь в носу, – Я Вика.
– Ну что, познакомились? – раздался голос полковника. – Это внучерь моя, Виктория, – и тут же закричал в глубину квартиры: – Мамаша, заберите ребенка.
На зов пришла молодая симпатичная женщина, смахивающая на полковника чертами лица. Она поздоровалась и потащила упирающуюся девочку за собой. Полковник шутливо посетовал:
– У меня тут бабье царство. Один я мужик на пятерых баб. Дочка, внучка, жена, мать моя и теща. Так сказать, все в одном флаконе. Пить будете? – поинтересовался он. – Компанию составите? А то мои женщины водку не пьют. А сегодня вроде как праздник.
Филимон Аркадьевич попытался было возразить:
– Да мы к вам, собственно, по делу…
Но полковник оборвал его командирским голосом:
– Марш к столу, по русскому обычаю примем и поговорим. Валентина! Валентина! – таким же зычным голосом позвал он кого-то из домочадцев, очевидно жену.
Жена полковника тоже оказалась очень милой симпатичной женщиной, средней комплекции и приятной наружности. Она поздоровалась с гостями и ушла на кухню. Макс услышал как хлопнула дверца холодильника, застучали крышки кастрюлек. Полковник широким жестом пригласил проследовать за хозяйкой# пришлось подчиниться.
– Рассаживайтесь, рассаживайтесь, – приказал полковник. Указывая на табуретки вокруг круглого стола. На столе уже была расставлена всякая снедь, стояла запотевшая бутылочка водочки. Он разлил напиток по рюмкам и сказал тост:
– За нас, за мужиков!
На кухне появилась бойкая старушка, принявшаяся с любопытством разглядывать присутствующих:
– Здрасьте, я тут водички зашла попить, – пояснила она. – Полковник, а где у нас программа на эту неделю? А вы, просите, кто будете? – все эти вопросы были заданы быстро и безо всякого перехода.
Полковник глянул на шуструю бабуську и дал ответ сразу на все вопросы:
– Программа на телевизоре. Это ко мне по делу. Попили?
Бабуся, не обращая внимания на полковника, присела а край стула и продолжила расспросы:
– Перекусываете? – она кивнула и произнесла: – Я, пожалуй, тоже кусну. Дайте-ка мне, молодые люди, кусочек сальца.
Филимон наколол вилкой пару кусочков и протянул женщине:
– Что вы, что вы! Мне много нельзя, у меня давление, – ответила старушка и ловко отправила все кусочки в рот. Затем она окинула стол глазами и обратилась к полковнику: – И мне рюмашечку налейте, врачи рекомендуют для стабилизации нервенной системы. Мне чуть-чуть. Полстопочки, много нельзя. Давление.
Полковник налил старушке полную стопку, бабуська, крякнув, опрокинула ее в рот. Выпив, старушка опять же закусила салом. По всей вероятности, женщина никуда уходить не собиралась. Она поудобнее устроилась на табурете, подперла рукою щеку и уставилась на пришедших, высвободив из-под платка ухо.
Полковник снова разлил, сказал витиеватый тост, выпил, закусил и спросил:
