номер.
— Какого черта, Шерлок, мы сюда приехали? А если охрана позвонит Овсянко с вопросом, куда он делся и кто мы, собственно, такие? — тревожно зашептал Ватсон.
— Уверяю тебя, до него теперь будет непросто дозвониться, — тоже шепотом ответил Холмс, толкая прикрытую дверь в зал. — Нам сюда.
Холмс повертел головой и решительно направился к первому ряду. Знакомая им таксистка внимательно слушала песню, которую исполняла на сцене миловидная хрупкая девушка. В голубых джинсах и сером кашемировом свитере, Милена казалась расслабленной, мягкой и домашней.
«В прекрасное далеко я начинаю путь», — легко и чисто брала высокие ноты юная певица. Милена обернулась и, нисколько не удивившись, кивнула с улыбкой:
— Здесь не лучшее место для разговора. Пойдемте.
В коридоре девушка толкнула дверь в ближайший классный кабинет, привычным движением, не глядя, включила свет и уселась прямо на парту, непринужденно закинув ногу на ногу.
— На сцене выступала ваша младшая сестра? — Холмс присел на соседнюю парту.
Милена молча кивнула.
— А Катя, горничная Овсянко, была средней сестрой? — Шерлок покачал ногой. Ватсон переминался рядом, коротко взглядывая на девушку.
— Да. Три сестры. Как у Чехова. — Милена усмехнулась, но ее взгляд оставался жестким. — Мать одна, отцы разные. Ну, знаете, как это бывает в семьях алкоголичек. Хотя откуда вам… Мама умерла, когда мне исполнилось одиннадцать. Младшей Любе было всего два. Повезло, нас определили в один детский дом. А когда пришла пора выпускаться… Пока ты здесь, то не думаешь о том, что будет за воротами. Что придется как-то жить самим в чужом незнакомом мире, выбирать одежду, платить за коммуналку, где-то брать деньги. Перед выпуском у многих начиналась паника. Тогда появлялся Овсянко и предлагал выход — поступить в его службу элитного эскорта и жить как сыр в масле. Он приглашал к себе не всех, только особенных, у кого внешность сочеталась с талантом. Кого-то уговаривал, кого-то — запугивал, кто-то сразу соглашался сам. Воспитатели и руководство детского дома наверняка догадывались, но шума не поднимали. Наверное, считали, что Овсянко предлагал не самый плохой вариант. Мы же выходили из детского дома совсем дикие. А тут… Нас учили красиво есть, говорить, одеваться, ухаживать за собой. Обещали известных состоятельных клиентов. Катя, когда узнала, даже позавидовала мне, глупенькая. Ей-то, с ее родимым пятном, такая карьера точно не светила. Овсянко устроил ее к себе горничной, потому что…
— Потому что хотел держать ее под боком как гарантию ее и вашего молчания, — продолжил за Милену Холмс. — А потом она увидела сейф за картиной…
Милена судорожно вздохнула, задрав подбородок, будто с трудом смогла глотнуть воздуха, и Холмс замолчал.
— Это все из-за Любаши, нашей младшей, — глухо произнесла она. — Вы слышали, она поет как ангел. Ее ждет оперная сцена. Только не повезло — слишком хорошенькая. Догадываетесь, какую карьеру придумал ей Овсянко? На таких, как она, особый спрос. Ценится не просто красивая шлюха, а восходящая звезда. Певицы, балерины, танцовщицы, гимнастки, теннисистки, фигуристки… Чем больше известность, тем дороже шлюха. Мы с Катей попытались договориться с Овсянко, предложили за Любу выкуп — и он согласился на сделку. Назвал огромную сумму, чудовищную, я собирала ее почти три года! Мы не учли одного — у этой мрази нет ничего святого. Овсянко взял деньги, а потом рассмеялся нам в лицо. Он сказал: «Неужто вы решили, что я бы всерьез стал о чем-то договариваться с проституткой? Шлюх имеют, они для этого созданы. Все пацаны знают — если лох сладкий, не кинуть лоха западло. А проститутка даже не лох». Овсянко и не собирался отпускать Любу. Вот Катя и вспылила. Она всегда была слишком смелая, отчаянная. Соврала, что узнала код от сейфа, скопировала информацию и сольет ее в газеты. Дурочка.
В классе повисла тишина, которую прерывал только треск ламп на потолке.
— Вы заключили сделку с дьяволом, Милена, — после паузы тихо сказал Холмс. — Вы не знали, что любой исход такой сделки будет ужасен. Дьявол вне правил и вне морали. С ним нельзя договориться.
— Мы многого не знали, мистер Холмс. Мы ведь только начали жить… — Милена поймала взгляд Шерлока. — В полицию я обратиться не рискнула. Бесполезно, у него везде связи. Надежда была только на вас. Вы — моя гарантия, что дело не замнут. Эта тварь должна быть наказана за то, что… За то, что Кати больше нет. Я хотела быть уверенной, что вы этим займетесь.
— Поэтому подбросили Ватсону фото и устроили спектакль с такси? — губы Холмса дрогнули в улыбке. — Кстати, как вы узнали, что мы вызвали машину?
— У нас много клиентов айтишников. — Милена беззастенчиво разглядывала Холмса: глаза, скулы, губы. — Эти парни слишком замкнуты, чтобы общаться с обычными девушками. Один из моих постоянных… друзей — широко известный в узких кругах программист. Однажды я ему немного помогла. Сходила к его маме в качестве невесты, чтобы та от него отвязалась. Услуга за услугу. Он взломал базу данных мобильного оператора и получил доступ к распечатке ваших звонков. Так мы узнали, какой компанией такси вы предпочитаете пользоваться. Затем он как-то так наладил переадресацию звонков, что при вызове такси вы попали на мой мобильный. Я приняла ваш вызов, подала машину и отвезла к Овсянко. Так что, мистер Холмс, у вас получилось? Он сядет?
— Он будет наказан, — сдержанно заверил Ватсон. — Содержимым сейфа всерьез заинтересовалось ФСБ. Овсянко получит по заслугам. Получается, что девушки вашего… э-э-э… синдиката теперь свободны.
— Не думаю, друг мой, — пробормотал Холмс.
— Конечно, новых девчонок никто вербовать не будет, — Милена твердо посмотрела Ватсону в глаза, — но остальные… Зачем им что-то менять? У всех стабильная клиентура, привычный комфортный образ жизни. Большинство останется.
— И кто же будет этим управлять? — чувствуя, что уже знает ответ, тихо спросил Ватсон.
— Она и будет, — резко бросил Холмс. — Вы говорили, что Овсянко вербовал тех, кто выделялся среди прочих. Какой же талант он разглядел у вас?
— У меня? — Милена соскользнула с парты и оказалась в сантиметре от Шерлока. — Я умею угадывать желания, о которых вы не решились бы признаться даже самому себе. Думаю, я могла бы исполнить парочку. В качестве благодарности.
Ватсон замер, ожидая, что Шерлок скажет что-то язвительное, но тот молчал. Казалось, что люминесцентные лампы затрещали еще громче, а в воздухе сейчас проскочат электрические разряды. Рассмеявшись, Милена легко толкнула Холмса в грудь — и отвернулась.
— Ну, а вы, Ватсон? Что с вашими желаниями?
Мягко, как кошка, она сделала плавное движение и прижалась к Ватсону вплотную. Тот замер, неловко разведя руки. Джон вдруг осознал, как же он соскучился по женскому теплу. Ему захотелось снова немного
