— Это вас и спасло, — напомнил Уэмори. — В отсутствие козней со стороны Хосины, настраивавшего правителя Мацудаиру против вас, тот готов признать предателем правителя Мори, а не вас.
— Хоть вы на самом деле так и не доказали это, — сказал Огами, имея в виду то обстоятельство, что у Сано в конце расследования солидных свидетельств было не больше, чем в начале. — Признание медиума не в счет. Вы могли силой заставить ее заявить о том, что сеанс медитации был сфабрикован.
Таким образом, было лишь заявление Сано против заявлений его врагов. Сано понимал, что многие, включая этих троих, не до конца уверены в его невиновности. Однако никто не смеет объявлять об этом в открытую.
— Вы думаете, что правитель Мацудаира действительно считает, что канцлер Сано невиновен? — обратился Уэмори к Огами и генералу Исогаи.
Генерал пожал плечами:
— Не имеет значения. Такова должна быть его официальная позиция.
Поскольку теперь Сано был силен, как никогда, и с ликвидацией фракции Хосины ему практически ничто не угрожало, многие из бывших приспешников Хосины поспешили перейти на его сторону. После правителя Мацудаиры Сано был самой крупной фигурой в Японии. Всякий должен был очень хорошо подумать, прежде чем снова обвинять его в чем-либо. Сначала Сано разозлило, что тень подозрения все еще витает вокруг него, однако жаловаться ему было не на что; это все же лучше, чем принудительное ритуальное самоубийство.
— Все для вас складывается лучше, чем до убийства правителя Мори, — сказал Огами.
— Это старые новости, — мягко возразил Сано. — Простите меня за нетерпеливость, но не могли бы вы перейти к делу?
Старейшины посмотрели на генерала Исогаи. Генерал огляделся, удостоверяясь, что вокруг нет никого, кто бы мог их подслушать.
— Не слишком-то благодушничайте! — сказал он. — Правитель Мацудаира все еще для вас опасен.
— Вы полагаете, мне это неизвестно? — спросил Сано, прекрасно понимая, что является уязвимой мишенью, а его позиции более шатки, чем когда-либо.
— Конечно, известно, — сказал генерал Исогаи. — Чего вы, по-моему, пока не поняли, так это того, что вам пора выступить против правителя Мацудаиры.
Сано не следовало удивляться, но какое-то мгновение он был не в состоянии ответить.
— Тот, кто наносит удар первым и застает противника врасплох, получает преимущество. — Уэмори изрекал мудрость, усвоенную за десятилетия, которые он провел в качестве главного военного советника режима Токугавы.
— Лучшего шанса у вас не будет, — сказал Огами.
— Вы хотите, чтобы я сверг правителя Мацудаиру? — спросил Сано, обретя дар речи.
— Совершенно верно, — ответил генерал Исогаи. — Мы и ваши другие союзники с вами до конца.
— Мы понимаем, что все изменилось так внезапно, а вы были настолько заняты, что не имели возможности подготовить какие-то планы, — вступил Уэмори. — Мы дадим вам время, чтобы подумать над нашим предложением. — Но не тратьте время попусту, — предупредил генерал Исогаи. — Колебание вас погубит.
С тех пор как Хирата покинул храм, там ничего не изменилось. Дымка по-прежнему укрывала горы Ёсино; над пагодой по-прежнему парили орлы; колокольный звон по-прежнему разносился эхом над сосновыми лесами. Однако когда Хирата взбирался по вырубленным в скале ступеням, его сознание впитывало в себя весь окружающий мир — с его птицами, насекомыми и растениями, планетами, звездами и бесконечным космосом наверху. Душа его балансировала в этой целостности. Циркулировавшая в нем энергия смягчала усталость от пятнадцатидневной езды от Эдо.
Он прошел в ворота храма и остановился, его обострившееся чутье уловило присутствие Озуно.
Пульсация щита учителя привела Хирату на славную территорию, где во дворе высился павильон для служб. Озуно, опираясь на посох, хромал по брусчатке в его сторону. Хирата встретился с ним посреди двора.
— Не думал, что ты вернешься, — как всегда раздраженно бросил Озуно. — Что случилось? Режим Токугавы дал тебе пинок? Тебе больше некуда податься?
— Нет, — ответил Хирата. — Случилось чудо.
— Что за чепуху ты несешь?
— До меня наконец дошло, чему вы пытались меня учить, — сказал Хирата. — Я применил это, чтобы победить врагов. Я спас жизнь своему господину.
Во время рассказа самое большое удовольствие ему доставило выражение изумления, застывшее на лице учителя. Озуно открыл рот, поскреб в голове и опустился на корточки, словно новость совершенно его подкосила.
— Пусть космические ветра сдуют меня в ад! — пробормотал он.
Этот момент стоил всех трудов и разочарований, испытанных Хиратой, всех обид со стороны Озуно.
— В прошлый раз вы сказали, что если случится чудо, то вы возобновите занятия со мной.
— В самом деле? Полагаю, ты считаешь, что я должен держать слово, — сказал Озуно, снова став язвительным.
Хирата развел руками.
— Когда приступим?
— Нет времени лучше настоящего. — Поднимаясь, Озуно испытующе посмотрел на Хирату, словно ожидал, что тот начнет возражать.
— Отлично, — сказал Хирата.
Сано дал ему отпуск на неопределенное время в награду за проявленный героизм. Сёгун и правитель Мацудаира с этим согласились. Впервые у Хираты было сколько угодно времени для занятий своими тренировками. Единственной проблемой для него было покинуть Мидори и детей. Однако его прежнее барахтанье в мистических боевых искусствах положило начало чему-то, что он должен был отполировать во что бы то ни стало. Тот день в поселке эта поставил его на путь, с которого нельзя было вернуться.
— Хорошо, — уступил Озуно. — Начнем с десяти дней медитации и дыхательных упражнений.
— Только не это, — замахал руками Хирата. — Разве я не доказал, что это уже пройденный этап?
Озуно свирепо нахмурился.
— Ты доказал, что изменился не так сильно, как думаешь. Ты все тот же безмозглый дурак. Ты не понимаешь, что воин никогда не должен забывать о базовых тренировках.
— Но я уже готов к чему-то более сложному, — возразил Хирата.
— Правда?
Озуно резко взмахнул посохом. Хирата даже не заметил этого движения. Удар пришелся ему поперек живота. Когда он вскрикнул от неожиданности и боли, Озуно пнул его под зад. Хирата вдруг оказался на земле, лицом вниз.
— Если ты считаешь себя таким продвинутым бойцом, то должен был почувствовать, что я собираюсь напасть, и предпринять контрмеры, — сказал Озуно.
Хирата перевернулся на спину и тяжело вздохнул.
— Твоя победа — это просто везение новичка, — добавил Озуно. — Поднимайся же, дурак! Тебе еще многому нужно учиться.
— Тебе, конечно же, не следует делать того, что хотят генерал Исогаи и старейшины, — с тревогой сказала Рэйко. — Ведь ты же не собираешься бросать вызов правителю Мацудаире?
— Это то, над чем мне придется подумать, — ответил Сано.
Они с Рэйко сидели в беседке в своем саду, наслаждаясь вечерней прохладой. Они переговаривались шепотом — на тот случай, если в тени могут притаиться шпионы. Окна дома светились. Рядом с ними, отгоняя комаров, курились ароматные палочки. На другой стороне сада Масахиро с фонарем собирал червей: он готовился к рыбалке. Рэйко недоверчиво посмотрела на Сано.
— Ты хочешь сказать, что мог бы на самом деле совершить то, в чем тебя облыжно обвиняли — изменить правителю Мацудаире? — Она была настолько потрясена, что несколько раз непроизвольно открыла и закрыла рот.
Сано сидел с мрачным, смущенным видом.
— Я понимаю, как это звучит.
— Ты станешь пытаться захватить власть после того, как едва не был казнен за измену?
— Это вопрос не столько амбиций, сколько выживания.
— Это генерал Исогаи и старейшины заставили тебя в это поверить? — недоверчиво проговорила Рэйко.
Он поднялся и встал спиной к ней у перил, ограждавших беседку.
— Нет. Меня удивило, что они настолько увлечены этим, но я начал размышлять над тем, чтобы выступить против правителя Мацудаиры, еще до того, как они предложили мне это сделать.
— Да? — А Рэйко думала, что больше уже ничто не способно удивить ее.
— Это приходит мне в голову каждый раз, когда я вспоминаю, как мне осточертело защищаться от Мацудаиры, — подтвердил Сано, — каждый раз, когда я ломаю голову, как предотвратить новые напасти вроде той, что мы только что пережили. Каждый раз, когда я представляю, насколько лучше была бы жизнь без него, и свергнуть его мне кажется логичным решением проблемы.
Злость, с которой он говорил это, не на шутку обеспокоила Рэйко, хоть и она была сердита на правителя Мацудаиру за то, что тот едва не приговорил ее к смерти за преступление, которого она не совершала. И все же она не могла заставить себя согласиться с Сано.
— Это опасно, — сказала она. — Ты можешь проиграть.
