Солодовник тер ладонями свой сверкающий, как бильярдный шар, череп. Кто, кто исхитрился его кинуть? Всего этого не должно было случиться! Все протестные движения и националистические организации были под строжайшим присмотром Службы, и она сносно справлялась со своей ролью, орудуя дезинформацией, умело организуя стычки на рынках, в переходах метро, тонко режиссируя провокации у посольств и митинги «националистов», изредка провоцируя прицельный «отстрел» цветных студентов с очередной шумихой по телевизору. В последнее время Служба сотрудничала с диаспорами настолько тесно, что, случись теракт или даже случайная катастрофа, народ привычно винил Службу и Власть, пригревших под своим крылом разноплеменный выводок. Гости щедро оплачивали дарованные квоты, и город мирно спал на пороховой бочке, изредка почесываясь от точечных уколов терактов.
А может быть, та самая пресловутая «чаша терпения» переполнилась или отупляющая телевизионная болтовня и гипнотическое умерщвление мыслей и чувств через эфир потеряли действенность? Неужели проснулся «русский медведь»?
Однажды генерал был на медвежьей охоте, в тайге под Минусинском, и видел, как из снежного сугроба, вздымая облака снежной пыли, поднялся огромный горбатый зверь. Он раскидал визжащую собачью стаю и встал на дыбы. Пули не брали его, застревая в дубленной морозами шкуре. И пока его не свалили из шести карабинов, он успел сделать несколько прыжков прямо к номеру, где сидел ни живой ни мертвый Солодовник.
Сообщения о том, что мусульманские сепаратисты хотят взорвать Москву, подложив в подземелья под Кремлем бомбу с дистанционным управлением, изредка ложились на стол Солодовника. Он вспомнил красивую журналистку, принесшую ему сообщение о складе. Он дал знать о полученной информации самому Аилову, посоветовав срочно разобраться и намекнув, что журналистке необходимо заткнуть рот. В те дни Аилов через своих доверенных людей вошел в руководство медиа холдинга, где на злачных нивах паслась эта журналистка. Что с ней сталось, Солодовника уже не интересовало, но на всякий случай он подстраховался. Задействовав личные каналы и связи, он заранее убедил своих высших кураторов, что любое сообщение об оружейном складе – это очередная «деза» местных экстремистов, он успокоил диаспору, балансируя как канатоходец между «теми и этими» на узком лезвии личной выгоды.
По данным разведки, стычка началась после полуночи, вблизи складских терминалов подземного супермаркета, и быстро переместилась на верхние этажи. Через час под купол супермаркета закачали нервно-паралитический газ, и бой продолжился в подземных коммуникациях, откуда выкурить экстремистов и боевиков не было никакой возможности. Выходы со стороны Китай-города и Балчуга были блокированы, но соваться в подземелье силовики не решались, ожидая приказа.
Что будет, если в подземельях грянет мощный взрыв? Куда пойдет волна? Подобные исследования уже давно не финансировались, и эта неизвестность была готова обрушиться на город лавиной страха.
Город замер, переводя дыхание от сводки до сводки. Все телевизионные каналы и станции радиовещания испуганно смолкли до общей команды. Час за часом по эфирным волнам плыл «Умирающий лебедь» Сен-Санса.
К утру взрывы и раскаты автоматных очередей утихли, в небе беззвучно барражировали и зависали вертолеты, разом смолкли все рации и транслирующие станции, впившиеся, как кровососы, в «место событий». Очевидцы из бойцов спецподразделений, многократно проверенные детекторами и тестами психологов, утверждали, что на рассвете, поверх кучевых облаков, видели нечто похожее на ангела. В нежно розовеющем небе четко обрисовался силуэт всадника с золотым лучом в руке. Сопоставив время, комиссия по расследованию происшествия выяснила, что примерно в это время самопроизвольно вспыхнули электрические подстанции при телецентре «Апломб», и обесточенная империя лжи забилась в судорогах. Гигантский экран фабрики чудовищных грез зашипел и погас. В нереальной звенящей тишине одна за другой лопались струны стальной паутины, зубья, шестерни, крючки, цапфы и рычаги утратили сцепление и омертвели. В душегубных глубинах ползли, сталкивались и рушились базальтовые глыбы, дрожали хребты подземных массивов, и с ревом уходил в пучины Тартара древний зверь, Зверь Бездны, неправомерно выпущенный на солнечный уровень. И вместе с ним погружалось в бездну «вечное вчера», обрывки цветистой лжи, гипнотический сон и нагромождения хлама, и обновленный день дышал грозовым озоном.
Серые ангелы уходили в чрево подземелья в полночь. Солнечный круг из двенадцати рыцарей разбился на четыре группы, по три бойца в каждой. Это были новички, призванные уже после пожара в Камелоте. В главной группе проводником шел Кобальт, за ним – Отшельник. Он нес чашу в руках, не решаясь спрятать ее в рюкзак за спиной. Он лишь обвязал ее и закрепил на груди, на случай падения. Замыкающим должен был идти Алексей. Но все получилось наоборот. Алексей проверял коридоры: искал мины-растяжки и объективы камер слежения, чутко вслушивался в тишину, чтобы вовремя отсечь постороннее передвижение в подземелье.
Перед заброской Отшельник напутствовал воинов:
«Чаша Мира – воинская реликвия. В эту ночь она вернется туда, откуда она была изъята. Ее престол – подземелье, потому что еще не пришло время подняться к небесам и свету. Излучение талисмана столетиями армировало защитное поле города. После изъятия чаши прошло двадцать пять лет – крайний срок. Если не вернуть талисман на место, последует удар, взрыв, сдвиг платформы и Москва провалится в гигантскую карстовую воронку, как это случилось с Китежем. Защитное поле чаши охватит не только столицу, но и священные города России. Золотое кольцо засияет, как витязи в сверкающих латах. Тверь – могучая Твердь. Тула – Кузница чудо-оружия, боевой тыл. Смоленск – Слово Молитвы, Кострома – Северная Богиня-Матерь, Ярославль – Братская Любовь, Великий Новгород Славянский – Ключ северных путей, и Вологда – Воля Господня, и множество больших и малых градов замкнутся единой цепью Силы. Свет реликвии очистит и озарит Россию. После нашей победы мы построим храм из прозрачных кристаллов и водрузим чашу на высоком алтаре.
Эта чаша – наследие прошлого мира. Погибшая цивилизация обладала недостижимым волшебством и знанием Природы. Она оставила нам свои реликвии, магические алфавиты, загадочные изображения и стелы. Заветы нашего рода – наши питающие корни. По одному из этих заветов, всякое совершенное человеком, здесь на земле, вершится и на небесах: полях незримой битвы…
В подземных катакомбах под Москвой, в бункерах, в исторических руинах ворочается древний змей: Зверь Бездны. Зверю Бездны одинаково ненавистны и русские, и чеченцы. Он собрал их здесь, чтобы стравить, выждать их гибель и напиться теплой крови из чаши их страданий. Он уже давно царит над покатым, как Голгофа, лбом Кремля. Его мертвящее дыхание разносится в эфире, его жало мелькает в столбцах лживых газет, на потребу его похоти волокут из дальних глубин и весей синеоких русских полонянок, и он уже давно вывел в своей кровавой хартии, кому жить, а кому покорно сойти в могилу под усыпляющий дождь.
Грааль выбьет Зверя и сбросит его в колодец без дна, туда, где тысячелетиями удерживал его, не давая выпростать гнойные когти и осклизлый череп.
Слава России! В наших руках чаша Ее судьбы! »
Отшельник умолк. Но каждый из двенадцати воинов Света знал, о чем он молчит. О том, что в подземельях Кремля, под носом спецслужб, скрывается база боевиков, доносили разведчики, изучавшие подходы к Манежной. Им предстоит долгий кровавый бой, в котором не будет живых победителей.
Алексей был готов к броску, собран, как совершенная машина для убийства, но он больше не находил в себе полыхающей ярости, лишь сожаление и тяжелую печаль.
Красный кирпич исторических подземелий был влажным на ощупь, словно пропитан кровью. Гул шагов обгонял идущих. Больше часа рыцари пробирались в обход, вдоль тоннелей с правительственными коммуникациями, среди белых асбестовых труб теплоцентралей и свитых в жгуты проводов в экранирующих обмотках, мимо жгучих заклятий, написанных кровью на стенах и кем-то поставленных оберегов. Оружейный склад был уже рядом: на стене виднелся едва приметный опознавательный знак, начертанный Кобальтом. Здесь разведчики нашли тайный шурф, ведущий к Царской либерее. Им предстояло разобрать шурф, спуститься в либерею, оставить там чашу, а после снова замуровать все подходы к сокровищнице.
– Тише! – прошептал Алексей.
Группа замерла, вжавшись в стены. По торцевой стене, там, где коридор изгибался под прямым углом, скользнул фиолетовый луч.
– Запалились, – одними губами вывел Кобальт. – Ловушка!
