себе непростительную дерзость:
— Ну, так что же вы, папенька, все эти вещи не выбросили, ежели они так опасны? Знаю, сжечь их вы опасались, ну, так закопали бы их где-нибудь — и вся недолга! Отчего ж вы не удосужились этого сделать — оставили их в доме?
Из её отца при этих словах будто выпустили весь воздух. Плечи его поникли, углы губ опустились книзу, и даже его чёрная борода словно бы обвисла — стала походить на грязную паклю.
— Да, верно, есть и на мне грех... — Теперь он уже не кричал — шептал едва слышно, как что Зина даже сделала к нему полшага, чтобы разбирать его слова. — Матушка твоя всегда говорила, что Агриппина её предупреждала — дескать, она и с того света вернётся, если кто-то решит уничтожить её имущество. Вернётся — и покарает расхитителя. Вот я и малодушничал... И справедливо, дочка, ты меня пристыдила. Но теперь моему малодушию конец.
И с этими словами он пошагал к приставкой лестнице, которая так и стояла, упершись верхней частью в край распахнутого чердачного люка.
3
Валерьян чуть не завопил в голос: "Положи на место!", когда увидел в руках Ивана красный гримуар. Однако сумел сдержать крик — понимал, что это ничему не поможет. Все свои надежды он возлагал теперь на иное. А потому только процедил сквозь зубы:
— Ну, вот, братец Иванушка — ты хотел изучить эту книгу, так давай, изучай!
Между тем Софья Эзопова тоже страшно заинтересовалась находкой Ивана. Она встала со стула (поморщившись — явно от боли, — но не издав ни малейшего стона), и, продолжая придерживать поврежденную правую руку, подошла к своему племяннику вплотную. Встала так, чтобы и ей видеть страницы книги, которую тот раскрыл на оглавлении.
И тут Валерьяна ожидал очередной сюрприз. Хотя уж к ним-то он мог бы и привыкнуть. Взять хотя бы маменькино заявление насчёт того, что кумушек Живогорска ожидает известие о двух мнимых покойниках — не об одной только Татьяне Дмитриевне Алтыновой. Валерьян-то решил: вторым возвращенцем с того света окажется его отец, Петр Филиппович Эзопов. А теперь всё указывало на то, что тот и не отец ему был, и в Живогорск приезжать не собирался. По крайней мере — завтра. Так что хоть в этом смысле можно было ненадолго перевести дух.
Но вот сюрпризец, который он наблюдал теперь, представлялся уже куда менее приятным. Иван Алтынов не просто разглядывал оглавление книги, отнюдь нет! Валерьян даже с полу мог видеть: зрачки его мнимого двоюродного брата быстро движутся вправо-влево, как будто он пробегает глазами строки. И это выглядело не просто странным — по мнению Валерьяна, это выглядело невозможным.
— Нашёл! — воскликнул вдруг Иван, ткнув пальцем в страницу латинской книги. — Полагаю, это именно то, что нужно!
И он моментально пролистал гримуар — отыскал страницу с тем номером, который ему требовался.
— Что там, дружочек? — Софья Эзопова даже на цыпочки при встала, чтобы заглянуть в книгу поверх локтя своего высокорослого племянника. — Там сказано, как обратить вспять то, что он вчера натворил? — И она кивнула в сторону Валерьяна, даже не поглядев на него при этом.
— Сейчас узнаем, — сказал Иван.
И дальше произошла уже не просто невозможная вещь. Начало твориться нечто, вообще недоступное пониманию: Иван Алтынов, которого выперли за дурость еще из начальной гимназии, принялся с листа переводить латинский текст.
— Дабы обратить вспять два взаимосвязанных заклятья, — громко говорил Иван, — заклинатель должен вернуться на то место, где было наложено первое из них. И вернуть себе все те атрибуты, которые он для этого использовал.
— Ничего не понимаю!.. — воскликнула приёмная мать Валерьяна. — Что же — заклятий было два?..
И — что бы вы думали: Иванушка-дурачок ответил ей так, словно он лично при наложении обоих заклятий присутствовал:
— Несомненно — два. Первым из них мой дядя Валерьян Петрович поднял из могил мертвецов Духовского погоста. Я догадываюсь, для чего именно он это сделал, но сейчас не о том речь. А при помощи второго заклятья он каким-то образом удалил с Губернской улицы тех её обитателей, которые жили близ погоста. И вот этого я уж точно понять не могу. Ну, то есть: ясно, что он не желал попасться на глаза свидетелям. Но вот вопрос: где сейчас все эти люди? — И он глянул на Валерьяна так, будто ожидал, что тот на его вопрос ответит.
Однако Валерьян не сумел бы ответить, даже если бы пожелал это сделать. Изнанка заклятий — механизмы их действия — были ему неведомы. Либо в красном гримуаре ничего об этом не говорилось, либо у Валерьяна не хватало познаний, чтобы вникнуть в суть сделанных разъяснений.
А вот Иван, похоже, пожаловаться на недостаток познаний теперь не мог. По крайней мере — познаний в классической латыни.
— Ладно, — сказал он, отвернувшись от Валерьяна и снова устремив взгляд на страницы книги, — посмотрим, что здесь говорится об этом. — И он снова начал переводить: — Вернув предметы, нужно произнести изначальное заклятье задом наперед — vice versa, как тут сказано. Но обратить его вспять удастся только после того, как подобным образом заклинатель поступит и со вторым заклятьем. И его обратное произнесение также должно быть в точности сопряжено с тем местом, где было наложено заклятье изначальное. Причём сделать все перечисленные нужно... — И тут Иван внезапно осекся, ахнул и захлопнул книгу.
А потом, выхватив из кармана возвращенные часы, отщелкнул их крышку и глянул на них. После чего в его голубых глазах словно бы вспыхнуло пламя. Не глядя, он положил часы обратно в карман пиджака и опять воззрился на Валерьяна.
— Что? — забеспокоилась Софья Эзопова. — Что ты там вычитал, дружочек?
Вместо ответа Иван быстро шагнул к Валерьяну, подхватил его за связанные полотенцем запястья и рывком поднял с пола.
— Придётся нам, — сказал он, глядя Валерьяну куда-то в переносицу, — пойти прогуляться, не дожидаясь рассвета.
— Да что ты там прочел-то?.. — снова вопросила приемная мать Валерьяна, уже сбиваясь на крик — а ведь она не кричала, даже когда стул сломал ей ключицу!
— Я прочёл, — Иван наконец-то повернулся к ней, — что для обращения обоих заклятий существует императивное условие. Прочесть их vice versa нужно до восхода солнца следующего дня. Иначе будет поздно.
— В каком смысле?
