Святое копье.
Иоганн торопливо откидывает рогожу, чтобы в десятый раз проверить, не пострадало ли копье. Оно невредимо, хотя древка нет уже несколько столетий, сохранился только наконечник в локоть длиной. Лезвие когда-то надломилось, так что посередине проходит тонкая трещина. Позже ее запаяли серебряной проволокой и заключили в серебряную манжету.
В ней хранится гвоздь со Святого креста.
Иоганн сознает, что выкрал важнейшую реликвию христианского мира. Он шепчет молитву, и ветер уносит слова, как сухую листву. Остается надеяться, что Господь когда-нибудь простит ему этот проступок. Юный рыцарь пошел на это не из жадности, он хочет лишь защитить свою семью. Обменять копье на жизнь и свободу, жизнь жены и ребенка. Иоганн снова заворачивает копье и мрачно кивает, а ветер рвет мокрые волосы. Через несколько мгновений он доберется до места, где обретет защиту.
Места, где всякой вражде приходит конец.
Наконец впереди возникает небольшая дверца, увитая плющом и диким виноградом. Иоганн вполголоса называет пароль, который еще вчера узнал от друзей. Дверь со скрипом отворяется, и его молча впускает коренастый сторож. Здесь, за стенами, шторм кажется не таким сильным. Иоганн осторожно озирается. Стоит глубокая ночь. У стены, словно напуганная дворняга, примостилась маленькая церквушка. Где-то журчит ручей, грязные переулки совершенно безлюдны. И все-таки рыцарь не теряет бдительности. Он чувствует, что противник обо всем знает. Куда же еще ему бежать, как не в Шпейер, епископский город? Наверняка они где-нибудь подстерегают его. Вот только где?
Пригнувшись, Иоганн крадется по тесным зловонным проулкам. Стены домов порой едва не смыкаются. Он избегает открытых площадей, то и дело останавливается и прислушивается. Где-то мяукает кошка, доносится визгливый смех шлюхи, приглушенный звон соборного колокола. В остальном все спокойно. Сердце у Иоганна несется вскачь. Еще несколько часов, и он будет в безопасности! Неужели все так просто? Может, сам Господь простер над ним свою руку?
Вот впереди виднеется соборная площадь с колодцем. Поперек площади по обе стороны от соборной чаши натянута цепь. За ней начинается епархия, за ней он будет в безопасности, под покровительством епископа.
Иоганн вполголоса шепчет молитву, целует завернутое в рогожу святое копье и бежит. Дождь хлещет его по лицу, буря воет, как дикий зверь. Последний рывок — и рыцарь за цепью. Он не может поверить в собственное счастье. Все тревоги оказались напрасными. Никто его не подстерегает! Слева от собора располагается епископский дворец с господскими постройками. Осталось только достучаться до сторожа, попросить приюта, а утром епископ…
Он вдруг замирает, заметив возле одной из часовен трех всадников на конях. Четвертый мужчина выходит в сопровождении священника из епископского дома и спешит к остальным. Священник в красной мантии благословляет их с лестницы и снова скрывается в доме. За спиной звенит цепь на ветру. Почти одновременно четверо незнакомцев разворачиваются к нему, и в тот же миг рыцарь понимает, что его предали.
Иоганн вздрагивает. На незнакомцах черные плащи, но на камзолах в свете факелов можно разглядеть красно-белые гербы.
Это агенты Габсбургов, наемные убийцы, и посланы, чтобы убить его.
Иоганн мгновенно разворачивается и бежит к собору. Он неплохой боец, но их четверо. И вряд ли они станут биться честно. Это не рыцари, трусливые ищейки, посланные только затем, чтобы прикончить его и отобрать копье. Иоганн понимает, что обречен, но теперь он, по крайней мере, устроит так, чтобы впредь ни один Габсбург не занимал трон по праву.
Иоганн хочет спрятать святое копье. Вверить его рукам Господа.
Задыхаясь, он достигает собора, вваливается внутрь и торопливо оглядывается. Темные колонны, монумент мертвых правителей перед кафедрой, утопающие во мраке алтари… Куда ему спрятать копье? Куда? У него лишь несколько мгновений, потом преследователи ворвутся в собор.
Куда?
Иоганн прислоняется к колонне и снова осматривает центральный неф.
Куда?..
Подыскав наконец укрытие и спрятав копье, рыцарь делает глубокий вдох. Затем поднимается на монумент императорского склепа и вынимает из ножен меч. Встает грязными подошвами на надгробную плиту человека, род которого навеки очернил Гогенштауфенов. Теперь Иоганн, по крайней мере, оросит кровью его могилу. Могилу Рудольфа Габсбурга.
— Констанция, — шепчет Иоганн. — За тебя и нашего ребенка.
Он целует меч и дожидается противника.
Агнес открыла глаза и взглянула на монумент. На мгновение ей показалось, что там еще стоит Иоганн с молитвой на устах, с занесенным клинком. Но видение быстро рассеялось, и вместо рыцаря перед ней возникли три ландскнехта, которые принялись возвращать надгробные плиты на место. Фридрих, Мельхиор и Матис стояли у подножия монумента и внимательно на нее смотрели. У Агнес закружилась голова, и ей пришлось прислониться к колонне за спиной.
— Ну? — не унимался Фридрих. — Где копье? Отвечай, женщина!
— Он был здесь, — просипела Агнес. — Иоганн был в соборе. Я совершенно ясно видела его!
Мельхиор взволнованно размял руки. В глазах у него читалось едва ли не детское изумление.
— Вы видели это своими глазами? — пробормотал он. — У графини было видение! Как у мученицы, как у великой Хильдегарды Бингенской… Что за песня родилась бы после такого приключения! Жаль, что я никогда не смогу об этом поведать.
— Абракадабра! — ругнулся граф. — Лишь бы ей вспомнился возможный тайник, вот все, что мне нужно. У меня, в отличие от вас, нет никакого желания прочесывать половину города. Епархия простирается до восточной стены!
— Он спрятал копье где-то внутри! — упорствовала Агнес. — Где-то… где-то поблизости от склепа.
— Поблизости от склепа только скамьи да колонны, — возразил Фридрих. — Там ничего не спрячешь. Во всяком случае, на такое время.
Матис фыркнул и злобно глянул на графа с менестрелем.
— Если хотите, чтобы Агнес разыскала вам это копье, то хоть руки ей развяжите. Все равно не убежим.
Мельхиор молча вынул кинжал и разрезал веревки. Агнес потерла руки там, где кожа стерлась до крови.
— Спасибо, — сказала она тихо.
Фон Таннинген продолжал смотреть на нее, как на привидение.
— Мученица, — повторял он монотонно. — Настоящая мученица.
Казалось, лжеменестрель над чем-то раздумывал.
Агнес снова прислонилась к колонне и ощутила спиной холодный камень. У нее опять закружилась голова, как в темнице Трифельса и подземном зале. Она зажмурила глаза и попыталась еще раз представить, как Иоганн стоял здесь более двухсот лет назад. Возможно, прислонившись к этой самой колонне.
Лишь несколько мгновений, у него было лишь несколько мгновений…
Агнес скользнула взглядом по темным алтарям боковых нефов, витражам, многочисленным колоннам, уходящим к самой лестнице, что спускалась в крипту. Оттуда Агнес в прошлом году убежала сломя голову. У верхних ступеней, на уровне пояса, был небольшой рисунок, Агнес только теперь его заметила. То был торопливо набросанный женский контур. Должно быть, какой-нибудь зодчий много лет назад сделал этот набросок — возможно, дань любви к девушке, которая, как и он сам, давно обратилась в прах. Может, Иоганн тоже видел тогда этот рисунок и думал о своей жене? Агнес пробрала дрожь. Любила ли Констанция так же сильно Иоганна, как она любила Матиса?
Голова закружилась так сильно, что Агнес сползла вдоль колонны на пол. Прикосновение к холодному камню, казалось, успокаивало ее. Женщина вдруг почувствовала себя одним целым с собором. Как в Трифельсе, она ощущала его дыхание, слышала его голос.
Здравствуй, Агнес… Прими этот подарок…
В этот миг она нащупала пальцами зазор. Он находился в том самом месте, где колонна смыкалась по внешнему краю с каменным полом. Рука сама собой скользнула в щель, а Агнес по-прежнему смотрела на рисунок.
Всего несколько мгновений… Здесь… Он был здесь… Иоганн стоял возле этой колонны…
Агнес нашарила кусок материи, в котором было замотано что-то твердое. Она потянула его, но сверток застрял. Дернула сильнее, и тогда он медленно поддался.
— Что ты там делаешь? — спросил ее Фридрих, нетерпеливо расхаживая по центральному нефу. — Думаешь, ангелы помогут тебе своротить колонну? Бред про мучениц тебе, видимо, голову вскружил. Ну, подумай наконец, где…
Он вдруг замолчал. С криком облегчения Агнес наконец вытащила сверток. Он был грязным, покрытым пылью и плесенью, на пол сыпались мелкие камешки. Предмет, завернутый в материю, был в локоть длиной.
