ж не какой-нибудь мошенник, чтоб в собственной гостинице такое иметь и наблюдать. – Хозяин снова захихикал. – Кстати хотел узнать, достаточно ли тепло в вашем номере. Может, ещё дров надо?
В обеденной зале показался Тайницкий, который (очевидно, из-за вчерашнего маскарада) этим утром позволил себе поспать подольше, а не отправился спозаранку на службу.
– Александр Аполлонович! – воскликнул чиновник. – Я хотел зайти к вам в номер, а ваш слуга сказал, что вы уже внизу.
– Что случилось? Мне надо ещё задержаться в городе? – с надеждой спросил Ржевский.
Он ещё яснее, чем вчера, перед маскарадом, сознавал, что настал конец сказки, а хотелось, чтобы она не заканчивалась, но ответ Тайницкого был неутешителен:
– Разве что на день, – сказал чиновник. – Нам надо оформить ваши письменные показания, а после можете возвращаться в деревню. Суд будет нескоро. Предлагаю вам поехать со мной в полицейскую часть. Закончите завтракать и поедем.
– А может, позже? Или вообще не сегодня? – спросил Ржевский, которому хотелось потянуть время.
– А давайте всё же сегодня,– в голосе Тайницкого промелькнули особые, следовательские нотки, сразу дающие понять, что просьба на самом деле является приказом. – Оформим всё по горячим следам. И сделать это надо с утра, ведь сегодня суббота, поэтому присутственные места работают до часу.
– Здравствуйте, господин Тайницкий, – низко кланяясь, проговорил хозяин гостиницы. – Вам завтрак, как обычно?
– Да, – небрежно бросил ему чиновник.
– Я вот тут как раз рассказывал господину Ржевскому, – продолжал хозяин гостиницы, – что у меня всё по совести. Я ж не какой-нибудь мошенник.
– У меня к вам претензий нет, – сухо ответил Тайницкий, усаживаясь почти рядом с Ржевским, за соседний стол.
– Вот! – обрадовано воскликнул хозяин гостиницы и снова обратился к поручику. – Я ж всегда стараюсь ради постояльцев, особенно если они с полицией связаны. А если в вашем номере, господин Ржевский, разок было холодно, то это чистое недоразумение. Прошу не сердиться и не думать, что я какой-нибудь мошенник. А если нужно больше дров…
– Это ты слугу моего спроси, – ответил поручик.
– И вот ещё что… – Хозяин оглянулся, метнулся в угол зала – к своему прилавку, а затем вернулся к столу, за которым сидел Ржевский. – Вам корреспонденция-с. Только что принесли.
Ржевский быстро просмотрел оба письма. Одно было от губернатора с приглашением на обед. К трём часам. «Опять?!!» – подумал поручик и даже вздрогнул, но зато второе письмо оказалось совсем не страшное. Генерал Ветвисторогов звал к часу дня «чаёвничать» и даже указал причину: «Хотелось бы с Вами обменяться впечатлениями о вчерашнем маскараде. А ещё надеюсь, что уважите меня и расскажете хоть самую малость о Вашем участии в деле с отравлением. А то весь город об этом судачит. Жена упросила меня, чтобы я Вас пригласил и расспросил».
Ржевский взглянул на домик с кукушкой, висевший на стене неподалёку. Ещё десяти не пробило, а город уже изнемогает в ожидании подробностей вчерашнего происшествия на маскараде!
* * *
В полицейской части, сидя в кабинете Тайницкого, Ржевский думал не столько о показаниях, сколько о предстоящем обеде у губернатора. «Может, снова напиться и хамить всем подряд? Нет, удивить и обескуражить противника неожиданным манёвром можно только один раз». Второй раз эффект был бы не тот, ведь губернатор и его супруга уже успели обдумать всё случившееся и ответить себе на вопрос: что бы они сделали, случись такое снова. «А может, просто не ходить? » – думал Ржевский.
Меж тем Тайницкий передал поручику исписанный лист.
– Вам больше нечего добавить?
– Нечего, – задумчиво ответил Ржевский, даже не глядя на бумагу. «Совсем не прийти, когда в гости зовут, это как-то не по совести, – думал он, – но если другого выхода нет…»
– Тогда подпишите, – велел Тайницкий.
Ржевский повиновался и пробормотал:
– Вот и конец совести…
– Что? – не понял Тайницкий.
– Конец повести, – поправился Ржевский. – Герой уезжает в деревню. Истории конец.
– А при чём тут совесть? – спросил чиновник.
– Да я… Не обращайте внимания, – попытался отмахнуться Ржевский, но Тайницкий как истинный следователь после такого ответа лишь пристальнее воззрился на собеседника.
– И всё-таки скажите, – произнёс Тайницкий, а портрет государя Николая Павловича, всё так же висевший на стене кабинета, казалось, тоже воззрился на Ржевского с особым вниманием.
– Меня снова хотят женить, – признался поручик. – На племяннице губернатора. Один раз я уже отвязался – явился в дом к губернатору пьяным. Ну, я вам рассказывал.
Это «вам» можно было отнести и к портрету, ведь в гостиничном номере, где несколько дней назад Ржевский рассказывал Тайницкому о том, как избежал женитьбы, тоже был портрет государя.
Чиновник кивнул, портрет остался неподвижным, а поручик продолжал:
– Но теперь губернатор решил забыть об этом и снова зовёт на обед. И там меня опять сведут с прежней невестой. Вот я и решил, чтобы этого избежать, ещё до обеда покинуть город, пусть мне и совестно.
– Совестно перед кем? Перед губернатором? – Тайницкий смотрел испытующе, а портрет будто повелевал: «А ну отвечай перед лицом государя честно, как на духу!»
– Да чёрт бы с этим губернатором! – в сердцах воскликнул Ржевский. – А вот перед его племянницей совестно. Она ведь мне помогла уличить преступников на маскараде.
Тайницкий нахмурился.
– Вы посвятили её в план?
– Ну да. Вы же сами сказали, что она умна. Не знаю, осведомлены вы или нет, но племянница губернатора – это та самая Сесиль, чьё письмо я вам давал читать.
– Да, письмо сочинила очень неглупая девушка, – повторил чиновник своё давнишнее наблюдение.
– Вот я и решил, что она может помочь, – продолжал Ржевский. – И она помогла. Мы с ней на маскараде, пока искали Бенского, стали вроде как товарищи. – Он пожал плечами. – Не знаю, может ли девица быть товарищем, но что-то в этом роде. А теперь я уеду, не простившись… Совестно.
– Значит, невеста вам небезразлична? – спросил Тайницкий, а портрет будто снова повелевал: «Не лги перед лицом государя!»
Ржевский задумался:
– Да как сказать. – Он ещё сильнее задумался. – Она милая… по-своему. И не дура – в этом, Иван Иванович, вы правы, но…
– Что «но»? – спросил чиновник.
– Вы в
