Более важным было то обстоятельство, что постоянные «стоп-приказы» снизили темп наступления и дали союзникам возможность создать новую линию обороны по реке Сомма. Немцам пришлось потерять время на перегруппировку войск и подготовку новой наступательной операции. Сама эта операция («Рот») развивалась неожиданно тяжело, но немцы теперь, после вывода из войны Бельгии и Голландии, эвакуации британского экспедиционного корпуса и разгрома 1-й группы армий, имели подавляющее превосходство в силах. 10 июня, когда все уже было кончено, Италия, наконец, решила «выполнить союзнический долг» и нанести Франции удар в спину. «Мне нужно несколько десятков убитых, чтобы сесть за стол переговоров», – цинично объявил Муссолини.
Отдадим французам должное: при полном развале обороны, в условиях уже наступившей военной катастрофы, цепочка солдат, оставшаяся в Альпах, остановила наступление итальянцев и отбросила их к границе. Воистину, не было в войне солдат хуже итальянцев и командования более бездарного, чем итальянское!
Первый этап Французской кампании
Началось «доигрывание» первого этапа мировой войны. 10 июня была оставлена Норвегия. 22 июня капитулировала Франция. Между этими датами Советский Союз закончил свою игру в Прибалтике: с 14 по 16 июня Литве, Латвии и Эстонии были предъявлены ультиматумы. Страны их приняли, и концу июня Прибалтика присоединилась к СССР. В конце следующего месяца наступила очередь Бесарабии и северной Буковины.
Сражения 1939-1940-х годов стерли с географической карты Польшу, Эстонию, Латвию, Литву, Норвегию, Данию, Голландию, Бельгию, Люксембург, две трети Франции, изменили границы Румынии и Финляндии. Вермахт одержал грандиозную победу, но, по существу, закончилась только дебютная стадия игры. Это может показаться парадоксальным, но произошедшие «размены» устраивали не только Германию, но и остальных «игроков», остающихся за международной «шахматной доской».
Сюжет четвертый: «Северный Гамбит» против «Морского Льва»
До сих пор события на всем огромном – от мыса Нордкап до Средиземного моря, от Ла-Манша до Буга – театре военных действий подчинялись логике двух великих давно уже мертвых стратегов. В соответствии с начертаниями фон Шлиффена вермахт сокрушил Францию, удержал за собой Восточную Пруссию, обеспечив целостность Восточного фронта, и сохранил Италию в качестве союзника. В согласии с замыслами сэра Джона Фишера Великобритания пожертвовала Польшей и Францией, чтобы, использовав свое безусловное преобладание на море, блокировать Германию на европейском континенте [18]. Теперь старые записи кончились, штабам и командующим надо было учиться импровизировать.
Позиция Франции никакого значения не имела. Германия достигла всех реальных и заявленных целей войны, нуждалась в мире и готова была за этот мир заплатить. Гитлеровское руководство искренне полагало, что Великобритания тоже заинтересована в скорейшем окончании войны и пойдет на мирные переговоры, если только предварительные условия не покажутся ей слишком жесткими. Германия не собиралась требовать от Англии ничего, кроме признания свершившегося положения дел.
Великобритания, представленная правительством У. Черчилля, находилась в очень сложном положении. Говоря языком предыдущей войны, «лучшая шпага» (французская армия) была выбита из ее рук. Британские войска потерпели жестокое поражение на континенте, и, конечно, «славная эвакуация» – операция «Динамо», когда на побережье была брошена вся тяжелая техника, всё спасающееся бегством гражданское население и почти все французские части, -настроение солдат не подняла. Десятилетия «экономии» урезали некогда Великий Флот Великобритании до такого состояния, что он, хотя и превосходил «Кригсмарине» [19], был не в состоянии прикрыть все уязвимые точки Империи, над которой по привычке не заходило Солнце.
Практически, У. Черчилль стоял перед выбором: мир с Германией, подчеркивающий позор поражения, ставящий Великобританию в унизительное положение младшего партнера Рейха, но позволяющий еще на какое-то время сохранить в целости Британскую империю, или институционализация войны, превращение ее из ограниченной в мировую, в борьбу до победного конца, где ставкой будет не только целостность Империи, но и физическое существование нации.
Потомок герцогов Мальборо не колебался. 3 июля 1940 года, когда немецкий командный состав только начал неспешное обсуждение грядущего вторжения в Англию, которое «возможно вообще не потребуется», адмирал Соммервилл потребовал от своего французского коллеги Жансуля либо немедленно присоединиться к его эскадре и поднять на кораблях британские флаги, либо взорвать флот. Ультиматум был отвергнут, и Соммервилл открыл огонь по кораблям бывшего союзника. В этом сражении Королевский флот достиг большого успеха: потопил линкор, разрушил линейный крейсер, убил 1 397 и искалечил 351 французских моряков. Еще несколько французских кораблей было захвачено в британских портах – как сейчас принято писать «почти без пролития крови».
Правительство У. Черчилля пошло на военное преступление и записало себе в актив акт неслыханного вероломства. Но французский флот перестал быть «неопределенной силой», способной оказать влияние на ход вооруженной борьбы на море [20]. У. Черчилль в прямом и в переносном смысле «сжег корабли»: теперь он обязан был победить в войне – под угрозой приговора людей и суда истории.
Акция в Оране («Катапульта») определила готовность Великобритании сражаться до конца. Выявилась и истинная позиция США – невоюющего союзника Англии. С началом войны США объявили о своем нейтралитете, однако, это был довольно необычный нейтралитет. Администрация Рузвельта провела через Конгресс решение, позволяющее в огромных масштабах снабжать оружием (и притом, бесплатно) одну из воюющих сторон. Американские военные корабли организовали патрулирование западной Атлантики. США постепенно наращивали военное присутствие в Исландии (в 1941 году американские оккупационные войска сменят там английские, а в 1944 году на организованном под присмотром США референдуме будет расторгнута датско-исландская уния). Для юридического обоснования этой политики, не совместимой даже с самыми «либеральными» представлениями о нейтралитете, Ф. Рузвельт изобрел новый термин «невоюющее государство». Теперь из всех великих держав не определил свою позицию в мировом конфликте лишь Советский Союз.
Германия оказалась неготовой к столь быстрому и не отвечающему ее замыслам развитию политических событий. Гитлер 19 июля зачем-то выступил с мирными предложениями, которые на следующий день были холодно, с презрением отвергнуты Великобританией – причем даже не У. Черчиллем, а лордом Галифаксом.
После поражения в Западной Европе Великобритания могла действовать только в политическом пространстве, да еще совершать редкие, бессмысленные и в то время по большей части неудачные террористические налеты на германскую территорию. Рейх, получивший преимущество в войне, был обязан атаковать под угрозой потери этого преимущества.
В принципе, было три способа борьбы с Англией.
Во-первых, прямое вторжение на Острова. Такую операцию за всю историю удалось осуществить лишь однажды, когда норманны Вильгельма Завоевателя разгромили англосаксов при Гастингсе и захватили королевство. Провалов было гораздо больше: высадку в Англии планировали, всерьез готовили, но так и не осуществили Филипп II Испанский, Людовик XV французский, Наполеон Великий.
Во-вторых, «периферийная стратегия» – нанесение удара по опорным пунктам Британской Империи, прежде всего, по Средиземному морю. Этот план также связывают с именем Наполеона, хотя целью Египетского и Сирийского походов была не столько Великобритания, сколько трехсотмиллионный Восток. «Периферийную стратегию» имел в виду и А. Шлиффен.
Наконец, третьей возможностью была изоляция Британии от союзников, хотя бы и потенциальных, и континентальная экономическая блокада. Этот замысел принадлежал Наполеону, который двенадцать лет с похвальной настойчивостью и с катастрофическими результатами проводил его в жизнь.
Немцы честно попытались использовать все три схемы, начав с первой.
До первых чисел июля 1940 года высшее немецкое руководство вообще не было озабочено проблемой войны с Англией. Соответственно, не было подготовлено никаких планов ведения операций, и все пришлось делать с нуля. Только 2 июля Ф. Гальдер записывает в своем дневнике: «…характер операции – форсирование большой реки…» и именно в окрестности этой даты находится первая «критическая точка», в которой соприкасаются два совершенно различных последовательных события – Текущая Реальность и одна из ее Альтернатив.
