Муромцев бросил гневный взгляд на Барабанова. Тот вжал голову в плечи и плюхнулся на диван, смотря куда-то в сторону.
— На ручку? — крикнул Роман. — Откуда у вас взялась ручка в этой гостинице?! Она была подшита к делу и лежала в архиве полицейского управления!
Вопрос был адресован Лилии, но Роман смотрел на Барабанова, потирая лоб — боль пронзительно вернулась и в глазах привычно потемнело.
— Роман Мирославович, — начал негромко и виновато оправдываться Нестор, не поднимая глаз, — ручку я верну! Она, наверное, случайно оказалась в папке, которую я принес сюда. Но ведь она дала важные результаты! Все к лучшему!
Роман раздраженно сел на кресло, которое жалобно заскрипело под ним на все лады, и спросил устало:
— И каковы же результаты, позвольте поинтересоваться, этой… как ее… медитации?
Нестор оживился и ответил, закуривая:
— Ручка эта, как показал результат исследования, сделана из дуба и окрашена древесным лаком. Ее происхождение, то бишь какой мастер ее изготовил, мы и будем изучать!
— Это ты из медитации Лилии сделал вывод? — с сарказмом спросил Роман.
Нестор смутился и бросил страдальческий взгляд на Ансельм. Та посмотрела на Муромцева и тихо сказала:
— Мастер этот давно умер, Роман Мирославович. И это очень важно.
Глава 5
Муромцев, закрывшись в кабинете, временно пожалованном полицмейстером под нужды столичных сыщиков, уже долгое время бесплодно перелистывал толстую пачку рапортов, морщась от подступающей мигрени. Подчиненные Цеховского провернули огромную работу, но все было не то. Было во всем этом какое-то огромное упущение, какая-то важная, невидимая им всем деталь, вокруг которой они бродили, словно слепые, ощупывая ее руками, но не решаясь назвать. Сыщик со вздохом отодвинул в сторону документы, достал из внутреннего кармана жестяную коробочку и ак-куратно выложил на вытертое сукно стола маленькую кукольную ручку, рядом с ней еще одну и еще. Было что-то зловещее в этих маленьких деревянных предметах. Муромцев, сдерживая дыхание, словно опасаясь повредить хрупкую улику, медленно вынул из ящика стола массивную лупу в бронзовой оправе и принялся в сотый раз изучать находку, изредка моргая многократно увеличенным глазом.
В дверь кабинета постучали. Муромцев осторожно положил лупу на сукно и пригласил войти. Через порог, шаркая, переступил пожилой сыщик в поношенном сюртуке.
— А-а-а… Денис Трофимович! Рад вас видеть, с чем в этот раз пожаловали?!
Муромцев оживился, предлагая гостю одно из кресел напротив стола. Тот, бормоча слова приветствия, отодвинулся от двери, пропуская в кабинет хмурого старика с седыми вислыми усами, одетого в выгоревшую ситцевую вышиванку. Сыщик с необычной фамилией Спасибо обстоятельно прокашлялся и представил своего спутника:
— Вот, как и обещал. Осип Иванович, самый среди столяров-кукольников опытный, все другие мастера советовали к нему обратиться…
— Советовали! — сварливо перебил его столяр. — И насоветовали! Теперь я городового вижу чаще, чем свою старуху! Сколько ж можно одно и то же по кругу рассказывать? И сегодня что? Снова-здорово — волокут в управление! А працувати кто будет? У меня вторую неделю палисандровый гарнитур стоит недоделанный! Пан с меня шкуру спустить хочет из-за тех советчиков!
Выговорившись, старик еще пару раз недовольно пошевелил усами и уселся в предложенное кресло рядом с сыщиком. Заметив на столе лежащие рядком кукольные ручки, он поежился и машинально перекрестился, шевеля губами.
— Ну что ты, голубчик! Я уж по-всякому тебе втолковать пытался — то был наш сыщик, местный. А Роман Мирославович из самой столицы приехали, по специальному приказу министра, — укоризненно заметил Спасибо. — Потрудись уж еще раз осмотреть и рассказать все, может, что новое тебе на ум и придет.
— Из столицы? — Столяр, недоверчиво прищурившись, оглядел крупную фигуру Муромцева. — Ну чего делать… Делать нечего. Давайте…
Он еще какое-то время вздыхал и охал на разные лады, но все же в итоге взял любезно предложенную сыщиком лупу и, зажмурив глаз, склонился над разложенными на сукне деревянными детальками.
— Ничего нового я не вам не скажу, и не ждите! — пробурчал старик. Он брезгливо поднял со стола детальку, зажав ее между желтоватых толстых ногтей, словно гадкое насекомое, и медленно повертел перед лупой. — Работа, конечно, гарная. Но грубая. Мастерства никакого. Деревенский дурачок свистульку и то аккуратнее вырезает…
— А если бы мастер делал? — вкрадчиво поинтересовался Муромцев. — Вот вы, например, Осип Иванович, лучший в К. мастер. В деревянных куклах лучше всех разбираетесь, как бы вы такую вот ручку для куклы сделали? Чтобы все как положено было?
— Лучший… Ну лучший не лучший, а делал я когда-то неплохие куклы, марионетки. Но грошей на том много не заработаешь, приходится мебелями больше заниматься, а куклы да, было дело… — Мастер, явно польщенный, сменил гнев на милость. — Перво-наперво я бы на этой кукле пальчики сделал бы раздельно, так интереснее выглядит. Ладошка с пальчиками — она из-под рукава видна во время представления, поэтому это деталька важная, тут и постараться стоит. А эти… Эх…
Он с досадой покачал головой и поднес детальку к самому носу Муромцева, указывая ногтем на огрехи изделия:
— Вот, вот и вот. Смотрите сами, ваше высокоблагородие. Тут, где ладошка к руке крепится, нормальный мастер завсегда шарнирчик ставит, и тут в локте. Тогда ручка гнется по-разному и выглядит как живая. А это — просто крючок деревянный. Наверное, в плече шарнир все-таки был, да теперь не понять ничего, отломано как назло в этом месте…
— Что же, весьма занятно, — задумчиво ответил Муромцев, изо всех сил напрягая зрение. — А что вы скажете, давно ли была сделана эта работа?
— Давно? А кто же его знает? На глазок так и не скажешь точно. Хотя лак вроде свежий, царапин нет. Может, пару месяцев назад, а может, даже еще позже. Непонятно.
— Может быть, дерево может подсказать ответ на загадку?
— Дерево? Подсказать? — Столяр выпучил глаза, не понимая вопроса. — Дерево — дуб. Чего же оно, барин, нам подсказать-то может? Какая нам с него польза, окромя желудей?
— Я попробую спросить по-другому, — нахмурился Муромцев. — Может быть, по дереву, из которого изготовлена кукла, можно установить, когда мастер ее вырезал.
— А-а-а… Так бы и говорили, — протянул старик, почесав затылок. — Тут вот какое дело. Кабы мне всего этого Петрушку посмотреть, я бы тогда, может, и сказал бы — что за кукла, да когда сделана, да в какой губернии и даже для какого балагана. Раньше кукол проще делали, без затей, сейчас — больше марионеток со всякими хитростями, шарнирчиками, мелочами разными, по ним мастера узнать можно. А по одной детальке — что я вам скажу? Тем более такую ерундовину кто угодно может сделать, хоть гимназист, хоть дед-ложкорез. Да еще тут лаку столько, что ничего не видать! Петрушку лаком потемнее красят, потому как он лицом маленько бурый должен быть, так по задумке балаганной. Вот и не разглядеть теперь. Видать, что из дуба вырезано, да что с того? Ручки и голову завсегда из дуба делают, чтобы прочнее было, а тело из липы… Может быть, его год назад вырезали, может, и пять лет, а после только лаком покрыли.
— А может быть так, что ее покрывали несколькими слоями лака? — высказал неожиданную догадку Муромцев.
— Хе… Отчего же не может, сейчас посмотрим.
Прежде чем сыщики успели высказать какие-либо возражения, столяр вытащил из голенища шило и осторожным движением ковырнул ручку, вздыбливая лак и стружку. Полученный результат явно удовлетворил старого мастера. Он, увлекшись, перегнулся через стол и снова сунул детальку Муромцеву под нос.
— Хе-хе… А ты востроглазый, пан сыщик! И вправду, слой тут не один. Вот, гляди, тут еще несколько слоев под первым, постарше и даже цвета немного другого. Вот тут, даже отковырять можно!
Денис Трофимович Спасибо, который, как казалось, задремал в кресле, неожиданно громко прокашлялся, возмущенный фамильярностью, и на-летел на столяра, как старая ворона:
