Ознакомительная версия.
«Андерсу, копию передайте Альпову
Рокоссовского не сменять. Он не виноват, что трудна операция. Ватману оставаться на бригаде. Уборевич. 17. VI.24 г.»
Не обращая внимания на создаваемую сверху нервозность, Клиндер и Рокоссовский методично обкладывали бандитов. Через десять дней в Кокуе близ Сретенска обнаруживают раненого Мыльникова. Теперь уж никто не сомневается: подстрелил его Рокоссовский, не выдумка. И уничтожены основные силы Мыльникова и Деревцова.
Ясно и другое: отряд Гордеева с самого начала действует сам по себе. И маршрут у него свой - на прииски. Разобщенно, выходит, ударили беляки! Самонадеянны: не рассчитывали на отпор населения.
Красные командиры не ошиблись.
Гордеев, с первых дней рейда натолкнулся на откровенную враждебность местных жителей. Прятали лошадей, продовольствие, сообщали о движении отряда пограничникам и чоновцам. А на пути в поселок Лоншаковский гордеевское воинство настиг уже целый отряд сельчан, вооруженных берданами, винтовками и обычными охотничьими ружьями. Завязалась перестрелка, отряд нес потери.
Огрызаясь огнем, на какое-то время оторвались, сделали бросок к Ивановскому прииску, но и оттуда вскоре пришлось уходить к линии Амурской железной дороги. При переходе на ее северную сторону опять разгорелась перестрелка с местными. Под шумок Дуганов со своими людьми сбежал!
У Гордеева осталось три десятка штыков - грязных и голодных, злых оборванцев, деморализованных откровенными неудачами похода. На ночном привале перед Ушумуном, сговорившись, сбежала половина оставшегося отряда. Ее увел нерчинец Анохов. Эта группу через три дня уничтожат вооруженные крестьяне села Усть-Начин.
С Гордеевым остались шестнадцать. Настроение подавленное, усталость смертельная. Безразлично тащились по тайге, часто прятались в чаще, подолгу отдыхая, но нервы так и оставались на взводе, неизвестность и постоянное чувство опасности изматывали напрочь. В пади Желтуга снова напоролись на регулярный отряд красных. Пришлось улепетывать врассыпную, а потом долго собираться в поредевшую кучку. Решили уходить к границе.
Из разведоперсводки от 8 июля 1924 г.:
Отряд 20 чел. конных 5-й Кубанской бригады под командованием Юшкова 5. VII в 9 часов внезапным налетом окружил группу бандитов числом 5 чел. во главе с ГОРДЕЕВЫМ в районе селения Ново-Оловское в пади Горбица. В результате короткой перестрелки захвачены все лошади и вещи означенной группы. Убит один бандит и другой тяжело ранен. Три оставшихся бандита во главе с ГОРДЕЕВЫМ пешими бежали в тайгу, преследование коих продолжается отрядами ЧОН.
По донесению Кащеева разбежавшиеся бандиты-одиночки из группы во главе с АНОХОВЫМ из банды ГОРДЕЕВА в ночь с 7 на 8 июля полностью ликвидированы в районе Ключи - Комаково - Нерея отрядами ЧОН совместно с отрядом Короткова, в перестрелке с коими убито 6 бандитов. По показанию пленного, сам АНОХОВ с тремя бандитами, будучи тяжело ранены при перестрелке 30. VI в районе селения Усть-Начин в пади Мульдай, умерли. Гоуппа АНОХОВА ликвидирована полностью, вместе с ней банда ГОРДЕЕВА. С ликвидацией банды ГОРДЕЕВА считаю операцию по борьбе с бандитизмом в вверенном мне участке конченной...
Нач. Заб.ГО ОГПУ Клиндер Нач. Боеучастка Рокоссовский Нач. штаба Арсентьев»
ЭТО было поистине дьявольское везение! Тайга укрыла, спасла! Но теперь он - один. Николашу наповал уложили. Не знать отныне ему, Захару, никогда покою: где могилы-то родные искать? Закопали красные. И его закопают, как собаку.
- Однаха, совсем плохо дело, - тяжело дыша, прохрипел, крутя головой по сторонам, вымазанный запекшейся кровью бурят. Как его кличут, Гордеев не помнил. В отряде бадмаха откликался на прозвище «Лама».
- Не ной, и так тошно, - подал голос второй из оставшихся с Гордеевым, бывший полковник Васильев, отрывая зубами полосу от подола грязной рубахи (Куда былой лоск делся!). - Херня война, главное - маневры! Ты, бадмаха, подмогни лучше руку замотать, зацепила-таки коммунячья пуля.
Затрещали кусты, Гордеев и «Лама» вскинули оружие.
- Свои! Свои! - раздался громкий шепот, и из-за веток выглянула исцарапанная физиономия Ильина. Как и Васильев, держался в отряде с самого начала, из-под Читы.
- Один? - спросил Гордеев, не опуская револьвера.
- Втроем вышли, Захар Иваныч. Еще новеньких со мной двое.
Следом за Ильиным из зарослей показались сумрачные братья
Леоновы.
- Ангелом укрытые, - выдавил кривую улыбку Гордеев. - Повезло вам, братцы-акробатцы. А что Мунгалов? Вроде уходил.
- Куда, Захар Иваныч? - Ильин сокрушенно мотнул головой. - С кишками наружу далеко не убежишь. Сам видел: залепили ему в живот, там, в пади.
- Так. - Гордеев ладонью обтер потное лицо, размазывая по щекам грязь. - Повоевали. Ну, что, други? Как будем?
- За кордон уходить надо, - проговорил Ильин, прислушиваясь к лесным звукам. - Другой дорожки у нас теперя нет. Прокляты мы нынче, сплошна невезуха.
- Наверное, ты прав, - раздумчиво проговорил Гордеев. - Всерьез и надолго большевички воцарились, лишние мы пока на русской земле, лишние. Но это пока, будьте уверены.
- Херня! - убежденно отозвался Васильев. - Жизни не хватит.
- Хорош лазаря петь! - отрезал Гордеев. - Политику разводить недосуг. Будем думать, как нам уйти в маньчжурку...
Хватило терпения и осторожности увести на следующий день лошадей на выпасе у Кадаи. Одну зарезали на мясо и, основательно подкрепившись, двинулись на юг. Обошли слева Байгул, падью Маргениха вышли на Бянкино, переправились через Шилку, сделали большой отдых в заброшенных сараях у Апреловского прииска и удачно добрались до Казаново. Оттуда - на поселок Тургинский, потом к железнодорожной станции Хада-Булак. Здесь перешли линию и, держась ее на отдалении, проскользнули на китайскую сторону.
Васильев и «Лама» остались на станции Маньчжурия, было у них где приткнуться. Затоптались нерешительно и «братцы-акробатцы». Гордеев их не держал, но напоследок спросил:
- Ну, что на дальнейшее удумали?
- Домой подадимся, охотничать.
- Мир тесен, авось свидимся когда.
Щедро отсыпал Захар Иванович оборванным Леоновым серебряной монеты, взятой в приисковых кассах. На дорогу неблизкую.
Так и не сложились две половинки одной мозаики. Никогда они не свидятся, хотя в далеком Шанхае Гордеев вспомнит этих ходоков по Восточному Саяну, вспомнит, как брал их в отряд с прицелом на будущее, когда возможность появится заняться золотой жилой.
Если бы убитый в последнем бою хорунжий Мунгалов на самом деле умел ввинчиваться в людские души, то, наверное, узнал бы Гордеев тайну братьев Леоновых. Тогда уж точно бы на Золотую Чашу нацелился, а не прииски грабил по мелочи. Но зачем гадать. Если бы да кабы - последнее дело. И опять затерялась в закоулках памяти Захара Ивановича мыслишка про саянское золото.
Леоновская часть мозаики сложится, но об этом - в свое время. А у Захара Ивановича Гордеева судьба повернет круто и резко.
ЛОЩЕНЫЙ незнакомец с любопытством оглядел выкрашенный в белое кабинет, задержал взгляд на стеклянном шкапчике со склянками и небогатым инструментарием. Костюм из нанкинской полушерсти, лакированные штиблеты, ратиновое пальто и твердый котелок не скрывали офицерскую выправку. Еще б каблуками щелкнул!
- Слушаю вас. Что беспокоит? - Поднял от записей желтое, с еле уловимыми монголоидными чертами, широкоскулое лицо фельдшер.
- Мсье Касьянов? Василь Иванович? Честь имею. Яковлев, служащий французской помощи в Шанхае. Господин Остроумов просили известить вас о встрече. Не могли бы вы его навестить пополудни?..
- После четырех часов. Мне надо закончить прием больных в установленное время.
- Что ж, я загляну к четырем, чтобы сопроводить. Честь имею.
Под крышей французской помощи (так именовалось консульство Франции) в Шанхае вольготно расположилось бюро белой эмиграции, возглавляемое членом Высшего монархического совета Остроумовым. Штаб-квартира ВМС располагалась в Париже, а отсюда, из Шанхая, он протянул нити в Маньчжурию и другие китайские города, в Японию и Корею, всюду, где еще оставались приверженцы реставрации белой идеи на российских дальневосточных просторах. Ну, и зачем господину Остроумову слякотным декабрем 1924 года понадобился фельдшер Касьянов, пару месяцев назад получивший китайское подданство и ведущий скромную медицинскую практику в русскоязычной слободе на окраине города?..
Яковлев был пунктуален. Они вышли на тесную и грязную улочку, взяли рикшу и долго тряслись в неказистой коляске, поглядывая по сторонам и на мерно ходившие острые лопатки неутомимого китайца, пока не подкатили к уютному особнячку французского консульства, спрятавшемуся среди густого переплетения черных веток деревьев. Летом здесь царило непроглядное буйство зелени, а сейчас тянуло мозглой сыростью.
Ознакомительная версия.
