– Мы не виделись семнадцать лет, – извиняющимся тоном сказала Анна. – Но он выглядел точно так же, как Клейбер. Это был Клейбер!
– Это не мог быть Клейбер, мадам! – возразил Деруше несколько грубо, возможно, чтобы привести посетительницу в чувство, и положил руку на разворот журнала с двумя снимками. – Вы должны смириться с этой мыслью!
Анна взглянула главному редактору в лицо. Мужчина, которому всего несколько минут назад она с удовольствием дала бы пощечину, постепенно завоевывал ее симпатию.
– Вы, наверное, решили, что к вам пришла сумасшедшая? И скорее всего, до сих пор придерживаетесь такого мнения…
– Ни в коем случае! – возразил Деруше. – Вся жизнь складывается из безумных событий. Как раз они и помогают нашему журналу существовать. Уж будьте уверены, я способен поверить в существование подобных вещей. Более того, из личного опыта я знаю, что все необъяснимые события, если серьезно в них разобраться, оказываются отнюдь не такими невероятными, как могло показаться на первый взгляд. Нужно только понять логику вещей, ставших причиной того или иного события.
Слова главного редактора заставили Анну задуматься. Сей час она с удовольствием рассказала бы ему всю правду. Аши знала, что от этого ей стало бы намного легче. Но она не забывала, что Деруше был для нее незнакомым, чужим человеком. Слишком велик был риск повторить ошибку, которую она совершила при встрече с Клейбером. Анна твердо решила повременить с откровениями. Она подумала, что будет гораздо лучше, если Деруше останется при своем мнении и будет уверен, что речь идет всего лишь о любовной драме. Его следующие слова полностью подтвердили предположение Анны.
– Мадам, вы должны решить для себя, кого вы любили – Клейбера или этого незнакомца. Вопрос о том, можно ли любить одного человека в образе другого, затрагивался в произведениях многих писателей и поэтов. Ответ на него, в конечном итоге, давали отрицательный. Однако прошу вас не считать это Замечание попыткой оказать на вас давление и подтолкнуть к принятию окончательного решения.
В то мгновение Анна фон Зейдлиц не могла бы с полной уверенностью сказать, кто на самом деле завоевал ее сердце. Кого же она любила? Клейбера или мужчину, которого считала Клейбером? Но этот вопрос казался ей тогда менее важным, чем та неожиданная и странная ситуация, в которой она оказалась, поняв, что Клейбер на самом деле Клейбером не был.
На кого же тогда работал мнимый Клейбер? Неужели история с похищением была вымышленной, а он на самом деле – один из орфиков? Его бесследное исчезновение говорило в пользу этого предположения. Анна могла быть уверенной лишь в том, что в распоряжении мнимого Клейбера оказался оригинал пергамента и все копии. Она не могла даже предположить, в каком из личных сейфов он хранил документы. Ведь Анна ему доверяла…
Конечно, иногда она удивлялась странным ответам, которые давал Клейбер на ее вопросы. Но тогда она говорила себе, что прошло целых семнадцать лет, а это довольно длительный отрезок времени. Многое могло забыться.
– И вы даже не имеете представления о том, где мог бы находиться мнимый Клейбер, мадам?
– У него была квартира на авеню Вердун. Но сейчас там живут какие-то арабы.
– Клейбер на авеню Вердун? – Деруше искренне рассмеялся. – Ни за что в жизни он не согласился бы жить поблизости канала Сен-Мартен! Клейбер был мужчиной, который носил рубашки только от Ив Сен-Лорана, портфель от Луи Виттона. Он жил в роскошных апартаментах на бульваре Хауссманн, в одном из самых престижных районов Парижа. Что же вы собираетесь делать теперь?
Анна начала искать что-то в своей сумочке. Через некоторое время она достала коробок спичек и протянула его Деруше. На обратной стороне небрежным почерком было написано: виа Бауллари, 33 (Кампо Дей Фиори).
– Я не знаю, может ли это иметь какое-то значение, – сказала Анна. – Но в такой безвыходной ситуации приходиться цепляться даже за самую незначительную деталь. Клейбер не знает, что этот спичечный коробок у меня. Он выпал из его кармана вместе с носовым платком. Вам этот адрес о чем-нибудь говорит? Похоже, что название улицы итальянское. Но ведь Италия большая.
Деруше покрутил в руках коробок и вернул его Анне со словами:
– Я знаю только одну Кампо Дей Фиори. Это в Рим. У Клейбера – я имею в виду мнимого Клейбера – были связи в Италии?
– Если и были, то мне об этом ничего не известно, – ответила Анна. – Но по определенным причинам я считаю вполне возможным.
Сказав это, Анна осознала, что и так уже рассказала Деруше больше, чем хотела. Этот мужчина вызывал доверие и симпатию, поэтому, если Анна не хотела случайно проболтаться, настало время с ним распрощаться.
– Месье, – сказала она вежливо, – я надеюсь, что не отобрала у вас слишком много времени. Я безмерно благодарил вам за помощь.
– Рад, что оказался вам полезен! – По всей видимости, у Деруше подобные изысканные формулировки вызывали определенные сложности. – Если я смогу вам чем-то помочь непременно позвоните. Ваша история очень меня заинтересовала. Я был бы признателен, если бы вы сообщили о результатах своих поисков и удовлетворили мое любопытство.
Лишь оказавшись на улице перед входом в редакцию, Анна фон Зейдлиц смогла наконец вздохнуть с облегчением. Что делать? Неужели она должна сдаться? «Нет, – решила она, – тогда все будет еще хуже!» Оставаясь в неведении, она не сможет успокоиться. Более того, сейчас, когда мнимый Клейбер исчез вместе с пергаментом, ее жизнь не стоила и ломаного гроша. Если Анна не будет знать правду, ее смогут заманить в ловушку и убить. Ведь именно так поступили с Фоссиусом и остальными посвященными в эту тайну.
Решение Анна приняла довольно быстро. На следующий же день она отправилась в Рим, где остановилась в небольшой гостинице на виа Кавор неподалеку от Стационе Термини. Портье подтвердил, что у Кампо Дей Фиори есть улица под названием виа Бауллари. И тут же предупредил, подняв указательный палец и закатив глаза:
– Даме я бы не рекомендовал появляться там поздно вечером…
Что бы это могло означать? Но, как заметил портье, днем этот район ничем не отличался от остальных.
Подобное заявление как нельзя лучше соответствовало планам Анны. В первую очередь она хотела выспаться.
В те дни в Риме царило необычное оживление. И даже чувствовалась какая-то тревога. Все началось 25 декабря, когда кардинал Феличи в базилике зачитал буллу «Humanae salutis»,[64] в которой объявлялось о том, что Папа созывает церковный собор. В течение того же дня этот акт зачитали прелаты в трех главных базиликах Рима. О дате и, что было важнее всего, о цели созыва собора курия предпочла хранить молчание, чем дала повод для самых невероятных предположений и спекуляций.
Насколько важное значение этот собор имел для Церкви можно было предположить исходя из того, что сообщали о нем газеты. В статьях на первых полосах говорилось, что подготовкой занимались восемьсот двадцать девять человек, часть из которых прибыли в Рим именно с этой целью. Среди них были шестьдесят кардиналов, пять патриархов с Востока, сто двадцать архиепископов, двести девятнадцать священников почти из всех стран мира, двести восемьдесят один монах из разных орденов, включая восемнадцать первых лиц тех же орденов.
Несколько дней назад, а именно в пятницу 2 февраля, Папа лично объявил о том, что собор состоится 11 октября. Его святейшество выглядел очень плохо, поскольку еще не успел оправиться от болезни. Но, по всей видимости, дело было не только в болезни. За все время выступления Папа ни разу не улыбнулся, чем данное появление на публике очень отличалось от всех предыдущих. Когда же неделей позже письмо Папы «Sacrae laudis», в котором он предписывал всем клирикам иметь при себе молитвенники, чтобы обратиться к Богу с молитвой о прощении грехов, стало достоянием общественности, в Рим начали съезжаться журналисты, желающие из первых рук узнать, чего же следовало ожидать от предстоящего собора. Но добиться объяснений от курии было так же невозможно, как заставить разговаривать Леонинские стены.
На следующий день, это был четверг, Анна дала портье вырванный из блокнота лист с адресом виа Бауллари и попросила его, в случае если она не вернется до вечера, сообщить, об этом в полицию. На такси Анна доехала по виа Национале до Пьяцца Венеция, где образовалась жуткая пробка и водители сигналами своих автомобилей устроили настоящий адский концерт. Затем по Корсо Витторио Эмануэле, которым римляне называли просто Корсо, до Палаццо Браски. Там водитель остановился и сказал, что именно в этом месте виа Бауллари выходит на Корсо.
После того как Анна пересекла Корсо – каждый раз, когда пешеходу в Риме приходится переходить через одну из главных улиц с оживленным движением, это превращается для него в настоящее приключение, – она свернула на виа Бауллари и сразу же наткнулась на старое шестиэтажное здание, на котором увидела табличку с номером 33. Что или кого она надеялась здесь найти, Анна даже не представляла. Но это ни в коем случае не означало, что она готова сдаться. Об этом Анна даже не думала. Возможно, в душе она надеялась найти здесь Клейбера, мнимого Клейбера, поскольку еще не решила для себя, какое чувство к этому человеку в ее душе сильнее – ярость или симпатия и даже любовь. Во всяком случае, она даже не думала о пергаменте и не собиралась требовать его вернуть. Анна хотела лишь одного – ясности.
