Проскользнув к пирамиде из черепов, Александр Викторович попытался составить впечатление о положении дел в штурмовом отряде. Нагоняй получали те, кто упустил Знатнова и женщина в камуфляже очень даже профессионально и с удовольствием лупила боевиков по мордасам. У одного из них носом пошла кровь, но Татьяну это ещё больше раззадорило.
Знатнов решил прервать экзекуцию разгулявшейся бабы и вышел из-за кучи черепов. Боевики ошарашенно смотрели на появившегося ниоткуда, сбежавшего в никуда человека. Террорист, стоявший поближе к начальнице и хлюпающий окровавленным носом, показал пальцем в сторону шедшего к ним литературоведа.
Женщина резко обернулась и встретилась взглядом с Александром Викторовичем. Тот, будто бы возвращаясь с работы, не спеша, подошёл к Татьяне, бросил взгляд на разбитую физиономию её подчинённого, устало и осуждающе покачал головой.
– Ох, женщины! Зачем же так?
– Кто ты? – заорала Татьяна.
– Я? – улыбнулся Знатнов. – Я – турист. В гости к археологам заехал. А вы у них, похоже, научный руководитель?
– Я те дам такого руководителя! – бешенство женщины перехлёстывало через край. Её необходимо было поставить на место.
– Ма-ал-чать! – рявкнул Знатнов.
Такое привычное общение было понятно всем. Боевики сразу же выровняли строй, а Татьяна попыталась захлопнуть открывшийся от удивления рот. Мало ли кто этот мужик?! В гражданке? Ну и что? Многие из её начальничков одеваются во всё, что попало. Если этот из командного состава, то за все аркаимские выкрутасы придётся отвечать, это Татьяна ясно понимала. Поэтому решила всё-таки выяснить, с кем говорит и по какому поводу этот пришлый ведёт себя как руководитель высшего звена, словно чин посвящения у него на все тридцать три градуса.[60]
– Значит так, милочка, – начальственно начал Знатнов. – Нам необходимо переговорить tet-a-tet, не против?
Татьяна молча кивнула, тут же сделав жест рукой боевикам. Их взводный отдал команду, и отряд быстрым шагом покинул территорию острога. Гость молча прошёл к храму, издалека обратив внимание на сколоченные и заготовленные для казни кресты.
– А это ещё что? – брюзгливо спросил Знатнов женщину, шедшую сзади.
– Распятие…, – неуверенно прозвучал голос Татьяны.
Знатнов обернулся к ней и поразился происшедшей в поведении дамы перемене. Перед ним стояла сжавшаяся, как пружина, готовая к прыжку пантера. Александр Викторович понял, что своим вопросом он просто подчистую выдал себя.
Возможно, что у боевиков введена в обиход казнь средневековым распятием, а он, притворившийся куратором террористов, почему-то не знал общепринятого порядка: вместо расстрела – распятие. И битва, ещё не начинаясь, была уже проиграна.
Сейчас командирша скомандует по мобильнику боевикам вернуться, а те с удовольствием распнут Знатнова на одном из трёх, лежащих на земле крестов. Но только что перенесённая мистерия высоко в горах не прошла даром. Александр Викторович уже получил умение читать чужие мысли и уловил в голове командирши желание свистнуть в простой милицейский свисток, который, видимо, хранился у неё в кармане.
– Вот свистеть не надо! Не советую! – замогильно прошипел Знатнов. – Повторяю, есть любопытная информация!
Рука Татьяны так и не вытащила из кармана свисток, решив, видимо, послушать предложение пришельца. Пусть немного, но время было всё-таки выиграно.
Александр Викторович зашагал к храму, спиной чувствуя буравчатый женский взгляд. Она, войдя следом за ним, вытащила из кармана небольшой браунинг и демонстративно передёрнула затвор. Звук металла её немного успокоил и женщина уже с нескрываемым интересом разглядывала нахально заявившегося гостя.
– У нас любое дело с молитвы начинается, – бросил через плечо Знатнов. – Хочешь, помолимся вместе, а не желаешь, так просто не мешай. Я тебя не задержу.
К молитвам, как ни странно, его приучил Терёшечка, а сейчас ещё нужно было время, чтобы развеять внутреннее напряжение женщины. Но той пока выбирать не приходилось. Как-никак, а Знатнов не её подчинённый и приказывать ему нельзя. Пока нельзя.
Но литературовед не обманул стоявшую тут же неподалеку женщину, вертящую в руках огнестрельную игрушку. Александр Викторович повернулся и постарался встретиться с женщиной глазами. Только она явно избегала или не любила игры в гляделки.
– Я знаю кто вы и что вам надо, – начал Знатнов издалека. – И вы, милочка, выслушаете меня хотя бы потому, что это важно и нужно вовсе не мне.
– Чувствую, предстоит выгодное предложение в обмен, скажем, на археологов или ещё какие-то добрые дела, – усмехнулась Татьяна. – Все вы, мужики, одинаковы и не можете предложить ничего реального. Я недавно уже выслушала заманчивое предложение и решила всё же распять болтуна.
– Видимо, он плохо вас уговаривал?
– Нет женщин, которых нельзя уломать, – опять усмехнулась Татьяна. – Есть просто плохо уговаривающие? Да, пожалуй, вы угадали, но меня нельзя уговорить. Просто распнутые на кресте быстро признаются во всём, что знают, и что не знают, ведь мои отморозки умеют вытряхивать информацию.
– Я не собираюсь торговаться, потому что каждому человеку надо пройти свой путь и получить то, чего он добивается и чего заслуживает.
– И что же заслуживаю я? – Татьяна дулом пистолета картинно почесала у себя за ухом.
– Полагаю, что вы ищете вот это, – Знатнов вытащил из кармана яйцо и разжал ладонь.
Яйцо на его ладони испускало свет, и видно было, как загорелись глаза Татьяны пламенем онгона. Александр Викторович не спешил отдавать ей ключ, но и не прятал его. Меж тем, глаза женщины всё ярче пылали алчным огнём. Видно было, что особых уговоров вовсе не потребуется. Перед ней было то самое, из-за чего она решилась на поездку в Аркаим.
По приезде штурмовики Татьяны перевернули весь лагерь, излазали откопанный и частично реставрированный город, но нигде ничего не обнаружили. Все подвалы храма обшаривались скрупулезно, тем более, что именно там где-то находился подземный ход, по которому от них убежал старец.
Татьяне Клавдиевне, по правде сказать, не нужны были захваченные ею пленники. Она согласилась бы отпустить живым даже своего бывшего муженька, тем более, что Краснов всадил серебряную пулю в нынешнюю пассию Родиона. Тёлка скончалась под ножом в Склифе – это было всем уже известно. И Татьяна великодушно хотела оставить жить муженька, чтобы тот подыхал заживо, мучаясь и страдая от потери любимой.
Она много раз думала: вдруг судьба даст ей в руки ключ от входа в Шамбалу, что ей тогда делать? А что делать человеку с властью, свалившуюся к нему в руки? От этого никогда никто из двуногих ещё не отказывался. Власть – это потоки крови всей планеты, это связь между прошлым и будущим, а не кучка какого-то вшивого металла, ставшего у америкосов «Достоянием нации». А кто они по нации? В этой стране никогда не было и не предвидится единой нации, как в России. Тем не менее, Татьяне приходилось служить заморским хозяевам беззаветно, то есть поклоняться Золотому Тельцу под знаменем доллара. Обскакал этот телок всех, даже Россию забодал! Но не все и не сразу сдались. Были в Аркаиме некоторые сопротивленцы: вот эти, например, археологи, или же старообрядцы Кунгурского и Алтайского треугольников. Только куда все они денутся, если к власти придёт человек, достойный навести тоталитарный мировой порядок?!
Без роду и племени и помотавшаяся по российским детдомам, интернатам и спецприёмникам, Татьяна готова была на любую пакость, лишь бы от этого была какая-то выгода. Ей ещё в детстве говорила выжившая из ума родная тётка, что мать Тани забеременела от пса, которого приучила к сексу с человеком. Такую идею подкинула бабам американская Мадонна, на которой даже печати некуда было ставить. Заботами заинтересованных дам русские мужики со времён наступления атеистического материализма усиленно спивались и обученные псы частенько заменяли дамам мужей. Причём, ни одна ещё до сих пор не забеременела от животного другой породы, да и где это видано?
Но такое, если верить тётке, иногда всё же произошло. Мать при родах скончалась, а тётка то ударялась в длительные запои, то бегала по церквам, колотясь лбом о кафельные полы, но никакого толку от этой бабы не было. Лишь иногда, опохмелившись с бодуна, тётка обзывала Таньку антихристовым выродком, мол, такой же недоделок тоже должен родиться от шакала и блудницы, как записано где-то в Евангелии, но что Таньке было до тёткиных бредней!
Она с детства поставила себе задачу выбраться из окружавшей её людской клоаки любым путём, лишь бы это приносило удачу. Ведь победителей не судят! Древнюю истину забывать не следовало, поэтому, приняв во внимание, что для победы – все средства хороши, Татьяна привыкла расчётливо выигрывать и подминать под себя всех, кто оказывался на её пути.
В юные годы она, прибыв на завоевание столицы, тут же на московском вокзале познакомилась с будущим своим махатмом, учителем, гуру и просто идолом, научившим её завоёвывать общество. Танькиным учителем оказался гроссмейсер ордена Розенкрейцеров московской ложи. В конце двадцатого века на масонов, потихонечку заполонивших Третий Рим, никто уже не обращал внимания, и розы распускались на кресте,[61] будто буйные воспоминания о будущем.
