Старший инспектор Тейт что-то записал в своем блокноте. «Уж не собирается ли он нанять несколько актрис, чтобы те кричали по команде полиции?» — подумал Пауэрскорт. В Брайтоне никогда не было недостатка в актерах.
Альберт Хадсон понял, что дальнейшее сопротивление бесполезно.
— Ладно, — сказал он и печально посмотрел на свои до блеска начищенные туфли. — Понятно.
— А теперь, — сказал Пауэрскорт, — чем лучше вы усвоите наш план операции, мистер Хадсон, тем больше наши шансы на успех. Полицейские и пожарные сейчас вместе с вами вернутся в отель, чтобы на месте отработать все детали. Предлагаю вам отправиться туда, не откладывая.
Пауэрскорт улыбнулся.
— Конечно, мы подождем, пока стемнеет, старший инспектор. Нам ведь не впервой.
Альберт Хадсон повел компанию поджигателей и полицейских назад в отель «Король Георг Четвертый», Пауэрскорт заметил, что Джозеф Харди показывал своим коллегам лист бумаги с длинными вычислениями. Ему показалось, что они говорили о смоле, дегте и прочих горючих веществах. А пока они спускались вниз, Пауэрскорт услышал, как Харди называет еще какое-то вещество, но не смог расслышать — какое.
— Эта штука, — рассмеялся Харди, — горит как дьявольский огонь в преисподней. Просто великолепно!
Пауэрскорт и Фицджеральд сидели в ожидании следующего сражения, как уже не раз бывало в прошлом. Пауэрскорт вспомнил ужасное напряжение, с каким они час за часом ждали под палящим индийским солнцем, пока противник развернет свою пеструю кавалерию на тонкие ряды красных курток и их орудий. Вспомнил, как ждал на пьяццо Сан-Марко в Венеции лорда Эдварда Грешема, который должен был прийти на судьбоносную встречу в верхнюю комнату ресторана Флориана. Вспомнил еще одно сражение в Индии, тогда они с Джонни попали в окружение в старинной крепости и ждали, когда же афганцы пойдут на приступ и начнут карабкаться вверх по крутым склонам, чтобы тысячами погибнуть под огнем британской артиллерии.
— Фрэнсис, — сказал Джонни, — я, пожалуй, немного сосну. Разбуди меня через пару часов. — Он посмотрел на свои часы. — А часов через шесть мне, может, наконец и удастся выпить. Надеюсь, в отеле откроют бар в честь празднования победы.
— Пока ты не уснул, Джонни, ответь мне на один вопрос, — Пауэрскорт был абсолютно серьезен. — Хотя, конечно, сейчас не самое подходящее время для подобных расспросов. Это очень личное. Прости, что спрашиваю. Можешь не отвечать, если не захочешь.
— Выкладывай, что там у тебя, — перебил его Фицджеральд, устраиваясь поудобнее на диване.
— Вот что, Джонни, скажи, какие прорицания ты сообщал людям, что обращались к тебе, когда ты был Таинственным Мерлином, там, на Западном пирсе?
Фицджеральд рассмеялся.
— Ну, тут нет ничего сложного. В основном подходили девицы. «Вы замужем, дитя мое?» — спрашивал я, поглаживая девичью ладошку. «Нет, сэр», — отвечали они. Тогда я умолкал на время, а потом начинал рассуждать о линиях на руке, которые пересекаются в определенных местах. Я говорил, что вижу маленький домик с садом, троих играющих ребятишек и мужа, только что вернувшегося с работы домой. Некоторые мне за это даже доплачивали.
Пауэрскорт подумал о легионах девиц, подобных Лидии Беннет, жаждущих услышать подтверждение тому, что на ближайшем балу их ожидает знакомство с прекрасным офицером в красном кителе.
— И ты никому не предрек ничего плохого, Джонни?
— Нет, — зевнул Фицджеральд. — Только одному напыщенному типу. Настоящий толстосум. Бог его знает, зачем ему понадобилось мое предсказание.
— Может, и он мечтал о маленьком домике и трех ребятишках? — заметил Пауэрскорт.
— Думаю, у него и так домов предостаточно. Я сказал ему, что видел гору, вокруг которой собралась огромная толпа, дабы услышать пророка.
— И что же сказал пророк?
— Он сказал, — рассмеялся Фицджеральд, — что блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Божие.
В этот вечер леди Люси почти совсем ничего не ела. Она хотела сохранить здравый рассудок, чтобы быть готовой к любым событиям предстоящей ночи. Люси заявила своим тюремщикам, что у нее болит голова и пусть они оставят ее в покое. Она притворилась, что заснула, сидя в кресле, но на самом деле была настороже и слышала даже удары собственного сердца.
Фрэнсис нашел меня. Фрэнсис идет на выручку.
А ее муж провел большую часть вечера, глядя из окна на Западный пирс. Различные посланники прибывали из «Короля Георга Четвертого» с новыми и новыми деталями плана. Старший инспектор Тейт принес известие, что все идет замечательно, и рассказал Пауэрскорту, что полицейские договорились передавать в условиях задымления друг другу сигналы с помощью свистков. Это была весьма сложная система. Пауэрскорт запомнил лишь главный сигнал: один долгий свисток означал, что можно останавливать пожар и выключать машины, подающие дым.
Пришел Джо Харди, он был очень взволнован перед предстоящей ночью.
— Мы устроим настоящий пожар двумя этажами ниже. Самый настоящий пожар, — объяснял он с воодушевлением, — а не только дым, как в других местах. Это даст нам возможность немного поджарить тех, кто отсиживается в комнатах шестьсот семь и шестьсот восемь. — Он заметил, что этот план встревожил Пауэрскорта. — Не беспокойтесь, сэр. Очень жарко не будет. И мы в любой момент сможем потушить огонь. Это будет великолепно!
С этими словами Джо Харди, радостно насвистывая себе под нос, удалился в ночь. Когда над Брайтоном сгустились сумерки, появился старший констебль.
— Что-то я волнуюсь, — признался он. — Но надеюсь, все под контролем. Адское пламя, как его называет этот молодой человек из Лондона, вспыхнет в час ночи.
Вскоре после полуночи лорд Фрэнсис Пауэрскорт приблизился к месту событий. Над морем сиял молодой месяц и мерцали яркие звезды. С пролива дул легкий ветерок. По дороге Пауэрскорт то и дело слышал тихие приветствия, доносившиеся откуда-то из тени или из темных дверных проемов. «Доброй ночи, сэр». «Удачи, сэр». Видимо, старший инспектор Тейт расставил своих людей где только можно, подумал Пауэрскорт, заметив еще один полицейский караул, прятавшийся на берегу за рыбацкими лодками. На Западном пирсе лунные лучи блестели на металлических конструкциях, отбрасывая на воду едва различимые тени. Большие отели мирно спали у самого берега моря, словно корабли на якоре в ожидании следующего плавания. Еще один полицейский патруль сопровождал в безопасное место загулявшего пьянчужку. Бродячий пес, за которым следили двадцать пар глаз, не спеша трусил по набережной в направлении Королевского павильона.
Без четверти час Пауэрскорт и Фицджеральд ждали в комнате третьего этажа в западном крыле отеля «Король Георг Четвертый». Они не зажигали свет. В комнату прошмыгнул Харди и протянул каждому по пачке влажных носовых платков.
— Могут пригодиться от дыма, — с воодушевлением прошептал он и поспешил назад — приглядывать за приготовлениями к пожару.
Пауэрскорту был известен его план. Он чувствовал себя режиссером, который уже отдал последние распоряжения для финальной сцены, но не знает, как поведут себя актеры. Задымление будет увеличиваться постепенно. Возгорание под комнатами 607 и 608 должно, благодаря горючим составам Джо Харди, произойти почти мгновенно. Главными источниками дыма станут балконы. Каждая комната в западном крыле имела небольшой балкон, выходивший на море. Все постояльцы из этой части здания были заблаговременно переведены в другое крыло. Им сказали, что возникли временные трудности с водоснабжением. Этой ночью на балконах разместили бочки с мазутом, смолой и варом, смешанными в смертельной пропорции, чтобы произвести как можно больше дыма. Когда три постояльца из комнат 607 и 608 в конце концов выйдут в коридор, на них нападет отряд из шести человек — по двое полицейских на каждого похитителя, и двое — Пауэрскорт и Фицджеральд — освободят леди Люси. Тейт пытался отговорить его, опасаясь, что личная заинтересованность помешает ему в нужный момент действовать решительно и не раздумывая.
— Только я смогу узнать ее, — возражал Пауэрскорт.
— В таком дыму, сэр, — убеждал Тейт, — вы и королевы Виктории не узнаете.
Но Пауэрскорт настоял на своем.
Часы на ратуше пробили час. Пауэрскорт посмотрел на набережную и на Западный пирс. Все было тихо. Слышалось лишь легкое ворчание Английского канала, невысокие волны которого накатывали на берег. И вот — началось. Поначалу очень медленно. Двумя этажами ниже первая из бочек, приготовленных Джо Харди, начала тлеть, испуская густой дым, потянувшийся вверх вдоль фасада здания. «Ну, это — пустяки, — подумал Пауэрскорт, — капля в море». Но тут вступили в дело другие бочки. Сначала пять, затем десять, пятнадцать, двадцать, тридцать: Пауэрскорт уже ничего не мог разглядеть.
